Вы будете смеяться, но полицейские изъяли у меня пакет с конфетами
Кузнецов: "Я всё жду, когда тебе 18 исполнится, чтобы к тебе прийти"
– А чего у вас непразднично так? Где ёлка, гирлянды, мишура?
– А это вам что, резиденция Деда Мороза?
– А это вам что, резиденция Деда Мороза?
Я сегодня вот твёрдо решила, что встречу Новый год со своими друзьями, а не в ОВД, но судьба распорядилась иначе
– За что тебя забрали-то?
Задумалась. А действительно, за что? Ведь по сути – просто по переходу шла. Ни плакатов с собой, ничего.
– Окей, на самом деле это долгая история. Расскажу всё по порядку. Полгода назад, в июле, я решила почитать ОМОНовцам Конституцию…
Задумалась. А действительно, за что? Ведь по сути – просто по переходу шла. Ни плакатов с собой, ничего.
– Окей, на самом деле это долгая история. Расскажу всё по порядку. Полгода назад, в июле, я решила почитать ОМОНовцам Конституцию…
– Включайте обращение Путина!
– Сейчас включим!
– А ты на телефоне включи.
– А у меня динамик не работает.
– А ты по губам читай, ничего нового он всё равно не скажет.
– Сейчас включим!
– А ты на телефоне включи.
– А у меня динамик не работает.
– А ты по губам читай, ничего нового он всё равно не скажет.
Живёшь такая спокойно, никого не трогаешь и вдруг просыпаешься в холодном поту с мыслью: надо что-то менять. И меняешь название своего канала.
Чтобы ни у кого больше не оставалось сомнений, что это не новостное СМИ, а личный блог.
Чтобы ни у кого больше не оставалось сомнений, что это не новостное СМИ, а личный блог.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Чтобы вы примерно понимали уровень неадекватности в структурах МВД, вот вам несколько цитат.
Кузнецов:
– Знаю я, что у тебя там диктофон включен.
– Да какой диктофон?…
Показываю телефон, где открыт канал, и кристально ясно, что ничего не записывается.
– Да я знаю, что включен, мне всё равно, как.
Мент из 2ОПП:
– Я похож на клоуна?! Я четырнадцать боевиков положил, а ты со мной в игры играть вздумала?! Хватит на меня так смотреть!
Я продолжаю смотреть. Моя вина – в том, что я искренне улыбаюсь.
Кузнецов:
– Ты сама виновата! Это всё из-за тебя. Ты виновата!
– Прямо во всём?
– Вообще во всём.
Он повторяет "виновата" много раз. На его лице – истерика, ярость и ненависть.
– Следите за ней. Ты и ты, держите её. Ждите машину. В отделе инспектору скажете, что у неё нашли что-нибудь взрывчатое. Если попробует убежать – можете спустить овчарку.
Вокруг меня – плотное кольцо из ментов, Росгвардии и заборов, а в голове крутится мысль: параноидальные психи, больные ублюдки. От обиды хочется плакать, и мысль вот-вот превратится в триста девятнадцатую. ОМОН с собаками, несколько ментов из второго оперативного и эшник с камерой дёргаются при каждом моём движении.
Кузнецов:
– Что ты хотела устроить? Что-то взорвать? Кто ещё? Признавайся! Я знаю, что вы что-то планируете!
Псих. Чёртов параноик. Я смотрю на него и понимаю – он действительно болен. Он брызжет слюной и искренне верит в мои преступные замыслы. Есть ли у него другая, нормальная жизнь? Есть ли у него хоть что-то, кроме слежки, обысков и паранойи? Несчастный шизофреник с комплексом неполноценности.
– На Красной площади есть кто-то ещё? Влад Попов? Лиза? Сейчас и их навещу. Зачем ты туда идёшь? Ты во всём виновата.
Они обыскивают все мои вещи, разрывают упаковки на подарках друзьям, ищут что-то, за что меня можно было бы забрать, но ничего не находят. Ни плакатов, ни масок, ни даже листов бумаги.
– Показывай! Выворачивай! Разрывай! Или хочешь, чтобы тебя отвезли в отдел по 19.3?!
Они обыскивают всю мою одежду, пристально рассматривают паспорт.
– Да ладно, у вас-то он давно есть.
– Знаешь, я очень жду, когда тебе исполнится восемнадцать, чтобы я наконец мог к тебе прийти.
– Приходите сейчас.
Кузнецов:
– Знаю я, что у тебя там диктофон включен.
– Да какой диктофон?…
Показываю телефон, где открыт канал, и кристально ясно, что ничего не записывается.
– Да я знаю, что включен, мне всё равно, как.
Мент из 2ОПП:
– Я похож на клоуна?! Я четырнадцать боевиков положил, а ты со мной в игры играть вздумала?! Хватит на меня так смотреть!
Я продолжаю смотреть. Моя вина – в том, что я искренне улыбаюсь.
Кузнецов:
– Ты сама виновата! Это всё из-за тебя. Ты виновата!
– Прямо во всём?
– Вообще во всём.
Он повторяет "виновата" много раз. На его лице – истерика, ярость и ненависть.
– Следите за ней. Ты и ты, держите её. Ждите машину. В отделе инспектору скажете, что у неё нашли что-нибудь взрывчатое. Если попробует убежать – можете спустить овчарку.
Вокруг меня – плотное кольцо из ментов, Росгвардии и заборов, а в голове крутится мысль: параноидальные психи, больные ублюдки. От обиды хочется плакать, и мысль вот-вот превратится в триста девятнадцатую. ОМОН с собаками, несколько ментов из второго оперативного и эшник с камерой дёргаются при каждом моём движении.
Кузнецов:
– Что ты хотела устроить? Что-то взорвать? Кто ещё? Признавайся! Я знаю, что вы что-то планируете!
Псих. Чёртов параноик. Я смотрю на него и понимаю – он действительно болен. Он брызжет слюной и искренне верит в мои преступные замыслы. Есть ли у него другая, нормальная жизнь? Есть ли у него хоть что-то, кроме слежки, обысков и паранойи? Несчастный шизофреник с комплексом неполноценности.
– На Красной площади есть кто-то ещё? Влад Попов? Лиза? Сейчас и их навещу. Зачем ты туда идёшь? Ты во всём виновата.
Они обыскивают все мои вещи, разрывают упаковки на подарках друзьям, ищут что-то, за что меня можно было бы забрать, но ничего не находят. Ни плакатов, ни масок, ни даже листов бумаги.
– Показывай! Выворачивай! Разрывай! Или хочешь, чтобы тебя отвезли в отдел по 19.3?!
Они обыскивают всю мою одежду, пристально рассматривают паспорт.
– Да ладно, у вас-то он давно есть.
– Знаешь, я очень жду, когда тебе исполнится восемнадцать, чтобы я наконец мог к тебе прийти.
– Приходите сейчас.
Встречайте Новый год правильно. Как полицейские, которые украли у меня новогодние подарки.