«Перестань волноваться о том, что не можешь контролировать . Просто живи.»
Я читал много книг, но тебя я прочесть не смог. Я писал много строк, но тебя написать нельзя. Просто ты каждый раз появлялась под эпилог, Независимой тенью сквозь строчки мои скользя.
Я чертил на стене путь от комнаты до тебя, Рисовал твои руки на жёлтых страницах книг, И ужасно боялся нечаянно потерять Эту хрупкую связь, Возникающую на миг.
Снова выучив буквы, я тщетно слагал слова: Получалось лишь имя, Звучащее как табу. Видно, формулу счастья случайно настиг провал, Ибо счастье моё умещалось в цепочке букв.
Я любил тебя? Боже, конечно же, Я любил. Но не так, как народ любит музыку и вино. Если я был ранением, ты была – белый бинт, Между жизнью и смертью связующее звено.
И от этой любви можно было сойти с ума. От себя самого навсегда совершить побег. И я дал себе слово: за месяц создать роман, Где не будет ни строчки, Написанной о тебе.
Я творил день за днём, Я писал обо всем подряд, Мой роман превращался в бессмертную ленту слов. Так прошло сорок дней. И однажды под вечер я Окончательно понял: роман, наконец, готов.
Но когда я открыл его, сделав глубокий вдох, Залегла сеть морщин в уголках потемневших глаз. Ведь на каждой странице, Исписанной от и до, Было имя твоё, повторенное сотни раз.Это был я,
Надеждами соткан,
Я, кто не цитировал Конфуция,
Но завязывал шнурки
На твоих кроссовках,
Кто вёл тебя
И не дал споткнуться,
Кто грустные песни
Пел, как сверчок,
Но по-человечьи,
Кто лёд прикладывал
К твоим увечьям,
Кто трогал в толпе
Тебя за плечо.
Это был я,
Кто берёг тебя,
Как в пустыне
С водой последний сосуд,
Чьи руки тебя понесут,
Чьё сердце станет мотором,
Это был я, кто всегда до скорого,
И никогда до завтра,
Кто присматривал за тобой
В плацкартах,
Переходах и очередях,
Я уверен, ты не заметила,
Но это тоже был я.
Это был я,
Кто все зёрна отделил от плевел,
Кто радовался твоим победам,
Это был я, кто просил
Одеться теплее
И не забыть пообедать,
Это был я,
Кто, как и три года назад,
Слушал шум,
Когда город нехотя
Натягивал свои
Зимние рясы,
Это был я,
Кто рассказать тебе,
Как тобой дорожу,
Побоялся.
Это был я,
Кто грезил,
Кто шёл на вокзал
И в подъезде считал этажи,
Это был я,
Кто чутко все твои сны сторожил,
Кто оставлял
Те стихи и письма
В блокнотах,
Кто писал под окном
На асфальте:
Улыбнись,
Я тебе рад.
Помнишь,
Тот вечно путающийся
Под ногами дурак.
Это был я.Бернард пишет Эстер: У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом.
Бернард пишет Эстер: У меня возле дома пруд, Дети ходят туда купаться,
но чаще врут, Что купаться; я видел всё – Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских
руд, Но умру, если у меня тебя отберут.
Бернард пишет: Доход, финансы и аудит, Джип с водителем,
из колонок поёт Эдит, Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит.
Бернард пишет: Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам, Ядерный могильник,
водой затопленный котлован, Подчинённых, как кегли,
считаю по головам – Но вот если слова –
это тоже деньги, То ты мне не по словам.
Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрёшь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит, Усталой моей души.Вам звонил абонент в 23.47.
Вы, наверное, были уставший совсем.
Или видели сны,
И не знали, что вы абоненту нужны.
Вам звонил абонент, абонент вас просил,
Когда внутренний голос вовсю голосил,
Чтоб осилив закон притяжения Земли,
Вы поднять телефон всё же смогли.
Просто нужен был так - не на вечер - навек
Одному человеку другой человек.
Просто в городе М. где лили дожди,
Просто кто-то, совсем, безнадёжно один.
Вам звонил абонент, он готов был два дня
Ждать ответное: "Вы набирали меня?"
Ну конечно, конечно же, в куче звонков
Потерять этот номер довольно легко.
Отложить на потом и забыть невзначай...
Да и мало ли кто там, звонит по ночам.
Вам звонил абонент в 23.47.»Прости, что пишу тебе эти строки
(Сказать не хватило, наверно, духу):
У нашей любви истекают сроки.
Наш мир, не успев возродиться - рухнул.
Ты слишком хорошая - в этом минус,
И мне опостылели все "Прощаю".
Не знаю, когда у нас надломилось,
Но мне надоело ходить по краю.
Ты душу безжалостно рвёшь на части,
Готова за мной и в огонь, и в воду,
А мне уже тошно от этой страсти -
Как волк-одиночка, люблю свободу.
Тебе же осталось одно - смириться.
Таким сотворил меня наш Создатель.
Ты встретишь ещё в своей жизни принца.
Был рад познакомиться.
Твой предатель.у нас проблема, хьюстон.
только давай без лжи во спасение,
иначе сразу отбой.
«всё будет хорошо!» — самое хреновое утешение,
гораздо лучше «я не знаю, что будет дальше, но проживу это вместе с тобой».
хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
мы взрослеем, грубеем, с головою уходим в быт.
и это давно доказанная теорема:
ничего нет больнее пропасти между тем, кто ты есть, и кем хочешь быть.
мы взрослеем, хьюстон.
реже чувствуя, реже плача.
чаще оставляем всё на автопилоты.
мне страшно, хьюстон, ты лишь представь, что
лет через двадцать кто-то устроит разбор мной невыполненных полётов.
у нас проблема, хьюстон.
мы уходим в сериалы, книги, запираем двери,
и для этих сюжетов реальность — фон.
но нужно прорваться, несмотря на то, что в тебя не верят,
ведь песня остаётся песней, даже если её записали на диктофон.
хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
в новом мире нет места для сказок и бабочек в животе.
ждать счастья, не ждать, вот в чём дилемма,
но тот, кто однажды увидел солнце, сможет выжить и в темноте.
у нас проблема, хьюстон,
у нас проблема. который год.
у нас проблема: мне дико пусто.
но я верю, хьюстон, что всё пройдёт