Бернард пишет Эстер: У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом.
Бернард пишет Эстер: У меня возле дома пруд, Дети ходят туда купаться,
но чаще врут, Что купаться; я видел всё – Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских
руд, Но умру, если у меня тебя отберут.
Бернард пишет: Доход, финансы и аудит, Джип с водителем,
из колонок поёт Эдит, Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит.
Бернард пишет: Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам, Ядерный могильник,
водой затопленный котлован, Подчинённых, как кегли,
считаю по головам – Но вот если слова –
это тоже деньги, То ты мне не по словам.
Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрёшь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит, Усталой моей души.
Вам звонил абонент в 23.47.
Вы, наверное, были уставший совсем.
Или видели сны,
И не знали, что вы абоненту нужны.
Вам звонил абонент, абонент вас просил,
Когда внутренний голос вовсю голосил,
Чтоб осилив закон притяжения Земли,
Вы поднять телефон всё же смогли.
Просто нужен был так - не на вечер - навек
Одному человеку другой человек.
Просто в городе М. где лили дожди,
Просто кто-то, совсем, безнадёжно один.
Вам звонил абонент, он готов был два дня
Ждать ответное: "Вы набирали меня?"
Ну конечно, конечно же, в куче звонков
Потерять этот номер довольно легко.
Отложить на потом и забыть невзначай...
Да и мало ли кто там, звонит по ночам.
Вам звонил абонент в 23.47.»
Прости, что пишу тебе эти строки
(Сказать не хватило, наверно, духу):
У нашей любви истекают сроки.
Наш мир, не успев возродиться - рухнул.
Ты слишком хорошая - в этом минус,
И мне опостылели все "Прощаю".
Не знаю, когда у нас надломилось,
Но мне надоело ходить по краю.
Ты душу безжалостно рвёшь на части,
Готова за мной и в огонь, и в воду,
А мне уже тошно от этой страсти -
Как волк-одиночка, люблю свободу.
Тебе же осталось одно - смириться.
Таким сотворил меня наш Создатель.
Ты встретишь ещё в своей жизни принца.
Был рад познакомиться.
Твой предатель.
у нас проблема, хьюстон.
только давай без лжи во спасение,
иначе сразу отбой.
«всё будет хорошо!» — самое хреновое утешение,
гораздо лучше «я не знаю, что будет дальше, но проживу это вместе с тобой».
хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
мы взрослеем, грубеем, с головою уходим в быт.
и это давно доказанная теорема:
ничего нет больнее пропасти между тем, кто ты есть, и кем хочешь быть.
мы взрослеем, хьюстон.
реже чувствуя, реже плача.
чаще оставляем всё на автопилоты.
мне страшно, хьюстон, ты лишь представь, что
лет через двадцать кто-то устроит разбор мной невыполненных полётов.
у нас проблема, хьюстон.
мы уходим в сериалы, книги, запираем двери,
и для этих сюжетов реальность — фон.
но нужно прорваться, несмотря на то, что в тебя не верят,
ведь песня остаётся песней, даже если её записали на диктофон.
хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
в новом мире нет места для сказок и бабочек в животе.
ждать счастья, не ждать, вот в чём дилемма,
но тот, кто однажды увидел солнце, сможет выжить и в темноте.
у нас проблема, хьюстон,
у нас проблема. который год.
у нас проблема: мне дико пусто.
но я верю, хьюстон, что всё пройдёт