Ирине
Зачем послал тебя Господь
и в качестве кого?
Ведь ты не кровь моя, не плоть
и, более того,
ты даже не из этих лет -
ты из другого дня.
Зачем послал тебя Господь
испытывать меня
и сделал так, чтоб я и ты-
как выдох и как вдох -
сошлись у края, у черты,
на стыке двух эпох,
на том незримом рубеже,
как бы вневременном,
когда ты здесь, а я уже
во времени ином,
и сквозь завалы зим и лет,
лежащих впереди,
уже кричу тебе вослед -
постой, не уходи!
сквозь полусон и полубред -
не уходи, постой! -
еще вослед тебе кричу,
но ты меня не слышишь.
Юрий Левитанский
1983
#левитанский
Зачем послал тебя Господь
и в качестве кого?
Ведь ты не кровь моя, не плоть
и, более того,
ты даже не из этих лет -
ты из другого дня.
Зачем послал тебя Господь
испытывать меня
и сделал так, чтоб я и ты-
как выдох и как вдох -
сошлись у края, у черты,
на стыке двух эпох,
на том незримом рубеже,
как бы вневременном,
когда ты здесь, а я уже
во времени ином,
и сквозь завалы зим и лет,
лежащих впереди,
уже кричу тебе вослед -
постой, не уходи!
сквозь полусон и полубред -
не уходи, постой! -
еще вослед тебе кричу,
но ты меня не слышишь.
Юрий Левитанский
1983
#левитанский
В день рождения Антона Павловича Чехова
* * *
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой.
вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
как мне ни странно и как ни печально, увы,
старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы.
Годы проходят, и, как говорится, — сик транзит
глория мунди, — и все-таки это нас дразнят.
Годы куда-то уносятся, чайки летят.
Ружья на стенах висят, да стрелять не хотят.
Грустная желтая лампа в окне мезонина.
Чай на веранде, вечерних теней мешанина.
Белые бабочки вьются над желтым огнем
Дом заколочен, и все позабыли о нем
Дом заколочен, и нас в этом доме забыли.
Мы еще будем когда-то, но мы уже были.
Письма на полке пылятся — забыли прочесть,
Мы уже были когда-то, но мы еще есть.
Пахнет грозою, в погоде видна перемена.
Это ружье еще выстрелит — о, непременно!
Съедутся гости, покинутый дом оживет,
Маятник медный качнется, струна запоет.
Дышит в саду запустелом ночная прохлада.
Мы старомодны, как запах вишневою сада.
Нет ни гостей, ни хозяев, покинутый дом.
Мы уже были, но мы еще будем потом.
Старые ружья на выцветших, старых обоях.
Двое идут по аллее — мне жаль их обоих.
Тихий, спросонья, гудок парохода в порту.
Зелень крыжовника, вкус кисловатый во рту.
Юрий Левитанский
#левитанский
#чехов
#деньрождения
* * *
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой.
вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
как мне ни странно и как ни печально, увы,
старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы.
Годы проходят, и, как говорится, — сик транзит
глория мунди, — и все-таки это нас дразнят.
Годы куда-то уносятся, чайки летят.
Ружья на стенах висят, да стрелять не хотят.
Грустная желтая лампа в окне мезонина.
Чай на веранде, вечерних теней мешанина.
Белые бабочки вьются над желтым огнем
Дом заколочен, и все позабыли о нем
Дом заколочен, и нас в этом доме забыли.
Мы еще будем когда-то, но мы уже были.
Письма на полке пылятся — забыли прочесть,
Мы уже были когда-то, но мы еще есть.
Пахнет грозою, в погоде видна перемена.
Это ружье еще выстрелит — о, непременно!
Съедутся гости, покинутый дом оживет,
Маятник медный качнется, струна запоет.
Дышит в саду запустелом ночная прохлада.
Мы старомодны, как запах вишневою сада.
Нет ни гостей, ни хозяев, покинутый дом.
Мы уже были, но мы еще будем потом.
Старые ружья на выцветших, старых обоях.
Двое идут по аллее — мне жаль их обоих.
Тихий, спросонья, гудок парохода в порту.
Зелень крыжовника, вкус кисловатый во рту.
Юрий Левитанский
#левитанский
#чехов
#деньрождения
В поэзии много непонятного, но когда «написать непонятно» становится творческой задачей – это, по-моему, просто от невоспитанности. Воспитанный человек найдет способ, чтобы его поняли, ибо он знает: незачем увеличивать «количество» непонимания в мире, где люди и так не слишком хорошо понимают друг друга. И мне кажется, что по-настоящему интеллигентное искусство – это искусство, которое, по крайней мере, стремится к тому, чтобы быть понятым. Чтобы быть прозрачным.
Юрий Левитанский
#левитанский
#поэзия
#цитата
Юрий Левитанский
#левитанский
#поэзия
#цитата
Учреждена новая литературная премия в области поэзии, прозы и драматургии - международная литературная премия им. Юрия Левитанского.
«С целью содействия качественному развитию и популяризации современной русскоязычной литературы Оргкомитет объявляет об учреждении ежегодной международной премии за достижения в области литературы имени Юрия Левитанского.»
Заявки принимаются с 7 июня, первые лауреаты будут объявлены 1 ноября, в том числе и победитель зрительского голосования.
Премия приурочена к столетию со дня рождения профессора Литературного института им. Горького, лауреата Государственной премии Российской Федерации, поэта и переводчика Юрия Давидовича Левитанского.
#левитанский
#премии
#премиялевитанского
«С целью содействия качественному развитию и популяризации современной русскоязычной литературы Оргкомитет объявляет об учреждении ежегодной международной премии за достижения в области литературы имени Юрия Левитанского.»
Заявки принимаются с 7 июня, первые лауреаты будут объявлены 1 ноября, в том числе и победитель зрительского голосования.
Премия приурочена к столетию со дня рождения профессора Литературного института им. Горького, лауреата Государственной премии Российской Федерации, поэта и переводчика Юрия Давидовича Левитанского.
#левитанский
#премии
#премиялевитанского
* * *
А.П.Чехову
Шампанским наполнен бокал.
Июльская ночь на ущербе.
Прощай, Баденвейлер,
ich sterbe!*
И допит последний глоток.
Немецкий уснул городок.
Подумай, какая досада!
Лишь ветки вишнёвого сада
белеют в июльской ночи.
Колеблется пламя свечи.
Актриса известная плачет.
Не знаю, зачем она прячет
последние слёзы свои.
К чему здесь сейчас соловьи!
Последние слёзы горючи.
Шиповника стебли колючи.
Крыжовника иглы остры.
И будут рыдать три сестры
и многие сёстры иные.
Немногие братья родные
и множество братьев иных.
...Немецкий уснул городок.
Но он уже скоро проснётся.
Его это тоже коснётся,
но только потом,
и не так.
Зачем эти розы цветут!
Как всё в этом мире похоже.
И на Новодевичьем тоже
такие же розы, как тут.
Я тоже уеду туда,
к тем розам,
к берёзе и к вербе.
Ich sterbe,
ichsterbe,
ichsterbe –
и это уже навсегда.
Юрий Левитанский
*я умираю (нем.)
"...О последних часах жизни А.П.Чехова вспоминает Ольга Леонардовна: «в ... первом часу ночи второго июля (старого стиля) он проснулся от очень затруднительного дыхания, стал бредить…» В два часа приехал доктор Шверер. Чехов сел и «как-то значительно, громко сказал ему по-немецки: "Ich sterbe!"- "Я умираю". Когда доктор послал за новым баллоном кислорода, Чехов остановил его: «Не надо уже больше. Прежде чем его принесут, я буду мёртв». Шверер велел дать шампанского. Антон Павлович взял бокал, повернулся лицом к жене, улыбнулся и сказал: «Давно я не пил шампанского». Он «покойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда». Было три часа ночи."
#левитанский
#чехов
А.П.Чехову
Шампанским наполнен бокал.
Июльская ночь на ущербе.
Прощай, Баденвейлер,
ich sterbe!*
И допит последний глоток.
Немецкий уснул городок.
Подумай, какая досада!
Лишь ветки вишнёвого сада
белеют в июльской ночи.
Колеблется пламя свечи.
Актриса известная плачет.
Не знаю, зачем она прячет
последние слёзы свои.
К чему здесь сейчас соловьи!
Последние слёзы горючи.
Шиповника стебли колючи.
Крыжовника иглы остры.
И будут рыдать три сестры
и многие сёстры иные.
Немногие братья родные
и множество братьев иных.
...Немецкий уснул городок.
Но он уже скоро проснётся.
Его это тоже коснётся,
но только потом,
и не так.
Зачем эти розы цветут!
Как всё в этом мире похоже.
И на Новодевичьем тоже
такие же розы, как тут.
Я тоже уеду туда,
к тем розам,
к берёзе и к вербе.
Ich sterbe,
ichsterbe,
ichsterbe –
и это уже навсегда.
Юрий Левитанский
*я умираю (нем.)
"...О последних часах жизни А.П.Чехова вспоминает Ольга Леонардовна: «в ... первом часу ночи второго июля (старого стиля) он проснулся от очень затруднительного дыхания, стал бредить…» В два часа приехал доктор Шверер. Чехов сел и «как-то значительно, громко сказал ему по-немецки: "Ich sterbe!"- "Я умираю". Когда доктор послал за новым баллоном кислорода, Чехов остановил его: «Не надо уже больше. Прежде чем его принесут, я буду мёртв». Шверер велел дать шампанского. Антон Павлович взял бокал, повернулся лицом к жене, улыбнулся и сказал: «Давно я не пил шампанского». Он «покойно выпил всё до дна, тихо лёг на левый бок и вскоре умолкнул навсегда». Было три часа ночи."
#левитанский
#чехов
* * *
Утро — вечер, утро — вечер, день и ночь.
Стрелки, цифры, циферблаты — сутки прочь.
Гири, маятники, цепи, медный гуд.
Все торопятся куда-то, все бегут.
На ходу махнуть рукою, крикнуть «будь!»,
Съесть сосиску на ходу и снова в путь.
Сдать багаж, и в самолет, и в облака.
— Как там наши? — как там ваши? — ну, пока!
Гири, цепи, шестеренки, медный звон.
Телеграмма — вместо писем — телефон,
телефонные кабины — о стекло
стук монеты — ваше время истекло!
Нету времени присесть, поговорить,
покалякать, покумекать, покурить.
Нету времени друг друга пожалеть,
от несчастья от чужого ошалеть.
Даже выслушать друг друга — на бегу —
нету времени — приедешь? — не могу!
На автобус, на троллейбус, в этот гон,
в эту гонку, в переполненный вагон,
то в обгон, а то вдогонку — на ходу —
в эту давку, суматоху, чехарду,
в автогонку, в мотогонку, в нету мест,
в не толкайтесь, переулками, в объезд,
и в затор у светофора — как в тупик...
Что за время? Наше время, время пик.
Только выхлопы бензина, дым и чад.
Только маятники медные стучат.
Только стрелки сумасшедшие бегут.
Стрелки, цифры, циферблаты, медный гуд.
Словно мир этот бессонный городской
стал огромной часовою мастерской,
часовою мастерскою, где со стен —
циферблаты всех фасонов и систем,
где безумные живут часовщики.
Спать ложишься — ходят стрелки у щеки.
Стрелки, цифры, циферблаты, медный зов.
Засыпаешь под тиктаканье часов.
И летишь под этим небом грозовым —
как на бомбе с механизмом часовым.
Юрий Левитанский
#левитанский
Утро — вечер, утро — вечер, день и ночь.
Стрелки, цифры, циферблаты — сутки прочь.
Гири, маятники, цепи, медный гуд.
Все торопятся куда-то, все бегут.
На ходу махнуть рукою, крикнуть «будь!»,
Съесть сосиску на ходу и снова в путь.
Сдать багаж, и в самолет, и в облака.
— Как там наши? — как там ваши? — ну, пока!
Гири, цепи, шестеренки, медный звон.
Телеграмма — вместо писем — телефон,
телефонные кабины — о стекло
стук монеты — ваше время истекло!
Нету времени присесть, поговорить,
покалякать, покумекать, покурить.
Нету времени друг друга пожалеть,
от несчастья от чужого ошалеть.
Даже выслушать друг друга — на бегу —
нету времени — приедешь? — не могу!
На автобус, на троллейбус, в этот гон,
в эту гонку, в переполненный вагон,
то в обгон, а то вдогонку — на ходу —
в эту давку, суматоху, чехарду,
в автогонку, в мотогонку, в нету мест,
в не толкайтесь, переулками, в объезд,
и в затор у светофора — как в тупик...
Что за время? Наше время, время пик.
Только выхлопы бензина, дым и чад.
Только маятники медные стучат.
Только стрелки сумасшедшие бегут.
Стрелки, цифры, циферблаты, медный гуд.
Словно мир этот бессонный городской
стал огромной часовою мастерской,
часовою мастерскою, где со стен —
циферблаты всех фасонов и систем,
где безумные живут часовщики.
Спать ложишься — ходят стрелки у щеки.
Стрелки, цифры, циферблаты, медный зов.
Засыпаешь под тиктаканье часов.
И летишь под этим небом грозовым —
как на бомбе с механизмом часовым.
Юрий Левитанский
#левитанский
* * *
Кто-то
упрямо и властно
мне смотрит в затылок,
требуя —
обернись,
оглянись!
А я не оглядываюсь —
догадываюсь,
что увижу,
когда обернусь.
Там,
у меня за спиною, —
мосты,
сожженные мною,
взрывов огненные кусты,
крест
у двести второй версты,
свет одинокой звезды.
А дальше,
если дальше еще оглянуться назад, —
сад,
где яблоки до сих пор на ветках висят,
и листья не увядают.
Яблоки моего детства не опадают.
Яблоки моего детства,
там,
у меня за спиною,
упадут только со мною,
однажды,
когда я обернусь туда.
Вот и иду,
стараясь не оборачиваться,
хотя слышу, как яблони мои
шелестят в тишине,
и дорога моя,
удлиняясь,
все укорачивается,
и чем дальше они —
тем ближе они ко мне.
Юрий Левитанский
#левитанский
Кто-то
упрямо и властно
мне смотрит в затылок,
требуя —
обернись,
оглянись!
А я не оглядываюсь —
догадываюсь,
что увижу,
когда обернусь.
Там,
у меня за спиною, —
мосты,
сожженные мною,
взрывов огненные кусты,
крест
у двести второй версты,
свет одинокой звезды.
А дальше,
если дальше еще оглянуться назад, —
сад,
где яблоки до сих пор на ветках висят,
и листья не увядают.
Яблоки моего детства не опадают.
Яблоки моего детства,
там,
у меня за спиною,
упадут только со мною,
однажды,
когда я обернусь туда.
Вот и иду,
стараясь не оборачиваться,
хотя слышу, как яблони мои
шелестят в тишине,
и дорога моя,
удлиняясь,
все укорачивается,
и чем дальше они —
тем ближе они ко мне.
Юрий Левитанский
#левитанский
* * *
Я зимнюю ветку сломал, я принёс её в дом
и в стеклянную банку поставил.
Я над ней колдовал,
я ей тёплой воды подливал,
я раскрыть её листья заставил.
И раскрылись зелёные листья,
растерянно так раскрылись они,
так несмело и так неохотно,
и была так бледна и беспомощна
бедная эта декабрьская зелень —
как ребёнок, разбуженный ночью,
испуганно трущий глаза
среди яркого света,
как лохматый смешной старичок,
улыбнувшийся грустно
сквозь слёзы.
Юрий Левитанский
1976
#левитанский
Я зимнюю ветку сломал, я принёс её в дом
и в стеклянную банку поставил.
Я над ней колдовал,
я ей тёплой воды подливал,
я раскрыть её листья заставил.
И раскрылись зелёные листья,
растерянно так раскрылись они,
так несмело и так неохотно,
и была так бледна и беспомощна
бедная эта декабрьская зелень —
как ребёнок, разбуженный ночью,
испуганно трущий глаза
среди яркого света,
как лохматый смешной старичок,
улыбнувшийся грустно
сквозь слёзы.
Юрий Левитанский
1976
#левитанский
* * *
Как медленно тебя я забывал!
Не мог тебя забыть,
а забывал.
Твой облик от меня отодвигался,
он как бы расплывался,
уплывал,
дробился,
обволакивался тайною
и таял у неближних берегов —
и это все подобно было таянью,
замедленному таянью снегов.
Все таяло.
Я начал забывать
твое лицо.
Сперва никак не мог
глаза твои забыть,
а вот забыл,
одно лишь имя все шепчу губами.
Нам в тех лугах уж больше не бывать.
Наш березняк насупился и смолк,
и ветер на прощанье протрубил
над нашими печальными дубами.
И чем-то горьким пахнет от стогов,
где звук моих шагов уже стихает.
И капля по щеке моей стекает…
О, медленное таянье снегов!
Юрий Левитанский
1959
#левитанский
Как медленно тебя я забывал!
Не мог тебя забыть,
а забывал.
Твой облик от меня отодвигался,
он как бы расплывался,
уплывал,
дробился,
обволакивался тайною
и таял у неближних берегов —
и это все подобно было таянью,
замедленному таянью снегов.
Все таяло.
Я начал забывать
твое лицо.
Сперва никак не мог
глаза твои забыть,
а вот забыл,
одно лишь имя все шепчу губами.
Нам в тех лугах уж больше не бывать.
Наш березняк насупился и смолк,
и ветер на прощанье протрубил
над нашими печальными дубами.
И чем-то горьким пахнет от стогов,
где звук моих шагов уже стихает.
И капля по щеке моей стекает…
О, медленное таянье снегов!
Юрий Левитанский
1959
#левитанский