Третий выпуск подкаста «Право на город»
Что происходит с малыми городами? Почему одни города оживают, а другие умирают — и что с такими делать? Как получилось, что заниматься благоустройством стало интереснее, чем строить школы и больницы? Куда из малых городов едут люди, и как крупный бизнес пытается добиться, чтоб они не уезжали? Может ли когда-нибудь случиться в России такое, чтобы в малых городах жить стало лучше, чем в мегаполисах? Бонус: история о том, как молодые архитекторы спасали Карабаш — самый грязный город на планете.
Комментируют: Наталья Зубаревич, Сергей Капков, Олег Шапиро и другие
Apple | Яндекс

Завтра в Переделкино — благотворительный книжный день «Что читать, когда не читается» в честь дня рождения фонда «Вера». Участвуют Нюта Федермессер, Алена Долецкая, Ксения Раппопорт, Александр Снегирев и многие другие — ну а помимо чтений и разговоров, там будут выставлены на продажу небольшие книжные коллекции из библиотек Николая Солодникова, Алексея Серебрякова, Анны Старобинец, Яны Вагнер и проч., ну и несколько книжечек, которые я по такому случаю вынул из шкафа. Все средства от продаж пойдут в фонд «Вера», помогающий хосписам и их пациентам. Полная программа здесь

Прекрасный нижегородский книжный потерял свой дом - помещение сгорело, книги пострадали, нужна любая помощь

8 декабря 2023 «Полка» потеряла свой дом: в здании на Большой Покровской, 48 произошел пожар.

Пострадали все книги, в субботу, 9 декабря их вывезли из помещения, в котором магазин находился больше 5 лет. Почитайте и посмотрите у товарища букиниста, как это было: в -25 вместе с еще одним нашим товарищем вчера они вывозили все книги.

Теперь мы ищем новое помещение. И нам очень нужна ваша помощь.

Можно оформить подписку на «Бусти» — https://boosty.to/polka
Помочь единоразово — https://www.donationalerts.com/r/polka_knig (или переводом, карта Сбербанка:
Номер 4276 4200 1931 3922
Александр Сергеевич Ш.).

«Полка» уже не книжный, а огромное сообщество. Мы хотим продолжить продавать прекрасные книги для вас.

За девять лет к нам присоединились более 45 000 читателей со всей России.

Сейчас важно сохранить то, что есть, и попробовать начать новую жизнь. Снова.

Альбер Камю получил известность в начале 1940-х как одна из самых заметных фигур европейского экзистенциализма — философского направления, исследовавшего переживания отчаяния, заброшенности, абсурда и бессмыслицы, витавшие тогда над Европой. Он завершил свои первые большие работы в первые месяцы Второй мировой — а впоследствии, сначала в годы оккупации, затем в эпоху холодной войны, оказался вынужден проверить на собственном опыте высказанные тогда тезисы. Может ли интеллектуал оставаться на дистанции от исторических событий — или отказываться от моральных суждений, исходя из того, что все в жизни лишено смысла? По-разному отвечая на эти вопросы, Камю снова и снова оставался в одиночестве — сначала в амплуа отверженного философа, задающего неудобные вопросы, а к концу жизни — в позиции гуманиста, дистанцирующегося от враждующих лагерей и отстаивающего ценность человеческой жизни.

Юрий Сапрыкин — о том, как Камю оттолкнулся от ощущения, что все бессмысленно и бесполезно, и выстроил новую шкалу ценностей.

Друзья-коллеги, прежде чем сообщать о чьей либо смерти, позвоните хотя бы в Склиф, не пишите на основании случайных постов в фб. Все плохо, но на этот момент Лев Семенович жив. И дай бог ему

Лев Семеныч, ну как же так

14 января, в 16 часов, на канале «ГражданинЪ TV» состоится премьера двухчасового документального фильма «Слово и дело отца Павла Адельгейма».

Об отце Павле Адельгейме (1938-2013), его христианском и общественном служении, судьбе и наследии говорят председатель приходского совета храма свв. Жён-Мироносиц в 1989-2010 гг. Виктор Яковлев, кандидат исторических наук, член приходского совета храма свв. Жён-Мироносиц в 2006-2010 гг. Константин Обозный, церковный историк, священник Георгий Митрофанов, заслуженный работник культуры России Владимир Шаронов, поэт, сценарист Максим Якубсон, настоятель храма свв. Жён-Мироносиц в 2020-2023 гг. священник Константин Белый, политик Лев Шлосберг. Свои стихи об о. Павле читает поэт Елена Пудовкина.

Первый раз я увидел его году в 95-м, как ни странно, в клубе «Птюч». Было у них такое обыкновение — в перерывах между сетами Зорькина и Компас-Врубеля устраивать поэтические вечера. Лев Семеныч читал что-то с карточек, раздраженным голосом совслужащего, недовольного, что ходят тут и отвлекают. Он умел впускать в свои тексты «голоса из хора» — будто идешь по длинному коридору, и из каждой двери что-то доносится. Потом много лет я каждый день видел один из этих текстов — в «Афише», кажется, Илье Ценциперу пришла в голову мысль нанести на стенах вдоль лестницы, с шестого этажа по первый, его цикл «Лестница существ». «Вот медленная свинка колышется, поёт». Нелепая цитата, как и любая отдельно выдернутая строчка из карточек. Помню, как раздражался даже, когда в фейсбуке, как ни вспомнят Льва Семеныча, вечно пишут — а это я, в трусах и майке, под одеялом с головой. Серьезный же поэт, почему всегда трусы и майка.
Про то, как он всех объединял и всё оживлял, уже много пишут, и всё совершенная правда. Гений места, душа любой компании — и тут совершенно не важно было, слышал ли ты его чтение карточек, как ты видишь его место на карте поэзии, согласен ли ты с его последней колонкой. Одно его появление — инъекция чистой радости, а если еще был стол и начинались разговоры… Лев Семеныч соединял не просто людей, но эпохи, у него всегда можно было спросить — а что говорил этот? и как вам тогда нравился тот? — или слушать без спросу рассказы о том и об этом. Он блестяще владел почти утраченным сейчас искусством застольного остроумия — с молниеносными реакциями и всегда уместными историями, выточенными до состояния коана или хокку. А если рядом была дама — как он умел быть галантен! Сегодня весь день вспоминаю то и это — как он ходит, почему-то одинокий и все же радостный, на открытии выставки про себя, как тихо поет что-то ночью в чистом теплом поле, как мы встречаемся в утреннем «Сапсане» и… Все дальнейшее никак не ложится в некролог. Вот как определить его талант? С ним просто было хорошо. Всегда и везде. И еще, несмотря на возраст и безбрежную память, в нем была какая-то ребячливость — запальчивая, веселая и отчаянная, и слово «смерть» совершенно с этим не вяжется. А это я, в трусах и майке, под одеялом с головой, бегу по солнечной лужайке, и мой сурок со мной.
И мой сурок со мной.
(Уходит)

В «Страдариуме» мне сказали: «А давайте поговорим про книжку, которую вы просто любите». Оказалось, это сложный вопрос — что это может быть, не актуальное, не великое, не важное по каким-то причинам именно сегодня, а вот именно любимое? Такого много, на самом деле — в диапазоне от Льва Толстого до Александра Бренера, но я выбрал «Чапаева и Пустоту». Наверное, существует что-то вроде литературного импринтинга: книги, прочитанные в 15 или 20, врезаются в сердце на всю жизнь, и по степени трепета, восторга, веселья и просто влияния на все, что будет потом, с ними вряд ли что может сравниться. «Чапаев» для меня — это юность, а юность ушедшая всё же бессмертна. Ну и потом, в романе многое строится на параллелях между эпохами после октября 17-го и октября 93-го, и на очередном историческом переломе эти параллели вновь становятся «актуальными» и «важными именно сегодня». Как говорил Чапаев — так уж устроен этот мир, что отвечать на все вопросы приходится посреди горящего дома. В общем, приходите поговорить про лучший (это оценочное суждение) роман Пелевина на книжный вечер «Страдариума» — 9 февраля в 19.30, онлайн, билеты и подробности здесь.

«Нынешние все недоумевают — как это было возможно? Это было возможно и в силу исторических условий, и в силу общечеловеческих закономерностей поведения социального человека. К основным закономерностям принадлежат: приспособляемость к обстоятельствам; оправдание необходимости (зла в том числе) при невозможности сопротивления; равнодушие человека к тому, что его не касается». 

Написал для @weekendunpublished о «Записных книжках» Лидии Гинзбург — хронике того, как каждая новая советская эпоха меняла людей изнутри, исследованию, как человек приспосабливается к своему времени — или фатально с ним не совпадает. Страшно современная книга

ДК Рассвет, концерт Basso Lamento, ансамбль Novoselie играет Massive Attack

Что-то сказал в компании коллег о нашумевшем романе

Моя давняя и добрая знакомая Полина Козловская — тайный диджитал-гений многих хороших медиа, а теперь еще и основательница городской булочной-пекарни — открывает собственный курс по мультимедийной журналистике. Наилучшие рекомендации:

Всем привет. Я Полина Козловская, и я тот человек, который придумал «Городской батон». Простите за небольшой оффтоп. Я пришла в хлеб из медиа, и вот сейчас чуть-чуть возвращаюсь в прежнюю сферу. В феврале начну читать курс в Московском Международном Университете про то, чем могут зарабатывать на жизнь в современном мире люди, работающие с текстом. У меня есть промо-код, по которому цена за курс зафиксирована в 30 тысяч рублей. Кодовое слово, конечно, «батон».

А по ссылке подробно описано, о чем мы будем разговаривать, начиная с конца февраля.

https://mi.university/multizhurnalistica

Все, дальше только про хлеб

Раз уж вспомнили про Лидию Гинзбург — интервью с ней есть в недавно вышедшей книге Любови Аркус «Помимо и поверх»: 88-летняя Гинзбург комментирует «Митьков» и «Рабыню Изауру»; говорят, примерно в этом же возрасте она ходила на концерты Курехина. Книга Аркус — это сборник её разговоров и воспоминаний об интереснейших людях, которые жили и живут тут рядом: Виктор Шкловский, Майя Туровская, знаменитое уже интервью с Бродским («хотите, я разбужу для вас кота?»). Рустам Хамдамов, Никита Михалков, Петр Луцик — все глубокие, в чем-то трагические и совершенно неожиданные. Как и «Записные книжки» Гинзбург, в каком-то смысле это тоже книга о том, как время переделывает людей. В финале два разговора с Бакуром Бакурадзе и Борисом Хлебниковым, с интервалом в 14 лет, первые — более-менее о тонкостях киноязыка, вторые, сегодняшние — про онемение и потерю смысла. Про то, как перевести вопрос «за что мне это» в вопрос «для чего мне это». А начинается всё со Шкловского и Гинзбург — и сколько даже не лет, а эпох между героями первых и последних глав, а вопросы всё те же.

- А голова твоя где?
- На плечах.
- А плечи где?
- В комнате.
- А где комната?
- В доме.
- А дом?
- В России.
- А Россия где?
- В беде, Василий Иванович.

Напоминаю: завтра в «Страдариуме» говорим о «Чапаеве и Пустоте» Виктора Пелевина. Тайные знаки, скрытые смыслы, источники и составные части, тотальная ирония и тихая печаль. Встречаемся онлайн, подробности и билеты здесь

написал для Кинопоиска — по следам споров о «Мастере и Маргарите»