Я уж было усомнился в незыблемости стандарта много ходов очка. Таджики какие-то непонятные. Но за полдня всё встало на свои места. Георгий Димитров был ловко пойман на границе с Польшей с пустой канистрой в одной руке, спичками в другой и с фотографиями рейхстага, спрятанными в Манифест коммунистической партии. Таджиков потёрли и на них проступили вышиванки. Аплодирую лёжа. Лицом вниз.

Так выглядит фрактал:

Сидим сейчас, смотрим на умопомрачительное экваториальное небо.

— Настюш, а ты знаешь, как называется вот это созвездие?
— Блин, Ром, ну по два раза в год спрашиваешь. Орион. Орион.
— Да, верно. А как ты думаешь, где у него верх, а где низ?
— Вон справа руки (показывает на Бетельгейзе и Беллатрикс).
— Тоже правильно. Только это не руки, а ключицы.
— Ну может быть. Я низ по хую определила.
— ЭТО МЕЧ!!!
— Ага, как у Волобуева.
— Обожаю тебя.

Тут мой старый друг Максим Кононенко изволил рассуждать о хорошем парне. Рекомендую не брезгливым фенологам ознакомиться с телеграммическим спидоканалом "гей на передержке". Там тепло и лампово.
Он там, кстати, через пост публикует номер своей гомокарты, можно задонатить духовому инструменту на лубрикант.

По делу об организованном СБУ взрыве вулкана Кракатау в 1883 году задержано руководство Мосэнерго, электричеством которого пользовались при прочтении майнкампфа украинские националисты Зилолиддин Юсуфбеков и Довлатмурод Саидэхсонзод.

Я по утрам плаваю. Ну как по утрам, в сумерках предрассветных. А когда плаваю, пою беззвучно, такая привычка. Сегодня вдруг Высоцкого позабытого пел. И понял, что лучшей его песней по части настроения и силы, я считаю "Балладу о детстве". А в плане поэзии и эмоции — "Всё не так".

Теперь разный неумный скот рассуждает, кем был бы Владимир Семёнович теперь, кабы не медленный. Депутатом государственной думы? Кавалером всех четырёх крышек? Да хуй там. Уехал бы в Париж в 1989. Его и тогда не перекупили, когда проще было. Был бы равен Гребенщикову, только для другого круга, пошире.

Обнимаю рыбу.

По моим сугубо личным ощущениям, из поэтов лучше всех управлялся с русским языком Бродский. За ним столь же недостижимый Пушкин с его феноменальной лёгкостью. Такой, что даже презренные глагольные рифмы кажутся естественными. Но вот посмотрите на это, я прям вижу, как это писалось без мук. Просто подряд. Он отличный, конечно.

Час зачатья я помню неточно, —
Значит, память моя однобока,
Но зачат я был ночью, порочно,
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе: —
Девять месяцев — это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе:
Ничего там хорошего нет.
Спасибо вам, святители,
Что плюнули да дунули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали
В те времена укромные,
Теперь — почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия,
А многих — даже ранее,
А вот живет же братия,
Моя честна компания!
Ходу, думушки резвые, ходу!
Слово, строченьки милые, слово!..
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился, и жил я, и выжил —
Дом на Первой Мещанской, в конце.
Там за стеной, за стеночкою,
За перегородочкой
Соседушка с соседочкой
Баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так —
Система коридорная:
На тридцать восемь комнаток —
Всего одна уборная.
Здесь на зуб зуб не попадал,
Не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал,
Почем она — копеечка.…
Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу,
И плевал я, здоровый трехлетка,
На воздушную эту тревогу!
Да не всё то, что сверху, — от Бога,
И народ «зажигалки» тушил;
И как малая фронту подмога —
Мой песок и дырявый кувшин.
И било солнце в три луча,
Сквозь дыры крыш просеяно,
На Евдоким Кириллыча
И Гисю Моисеевну.
Она ему: «Как сыновья?» —
«Да без вести пропавшие!
Эх, Гиська, мы одна семья —
Вы тоже пострадавшие!
Вы тоже — пострадавшие,
А значит — обрусевшие:
Мои — без вести павшие,
Твои — безвинно севшие».
…Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен,
Но дразнили меня «недоносок»,
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонят — чего ж мы дрожим?!
Возвращались отцы наши, братья
По домам — по своим да чужим…
У тети Зины кофточка
С драконами да змеями —
То у Попова Вовчика
Отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония,
Трофейная Германия…
Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!
Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации
Толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились — потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся — отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: «Зачем?» — он в ответ:
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!
Пророчество папашино
Не слушал Витька с корешом —
Из коридора нашего
В тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком,
Припрут к стене — откажется…
Прошел он коридорчиком —
И кончил «стенкой», кажется.
Но у отцов — свои умы,
А что до нас касательно —
На жизнь засматривались мы
Уже самостоятельно.
Все — от нас до почти годовалых —
Толковища вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В «ремеслухе» — живи да тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть… Но рискнули
Из напильников сделать ножи.
Они воткнутся в легкие
От никотина черные
По рукоятки — легкие
Трехцветные наборные…
Вели дела обменные
Сопливые острожники —
На стройке немцы пленные
На хлеб меняли ножики.
Сперва играли в «фантики»,
В «пристенок» с крохоборами,
И вот ушли романтики
Из подворотен ворами.…
Спекулянтка была номер перший —
Ни соседей, ни бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей
Пересветова тетя Маруся.
У Маруси за стенкой говели,
И она там втихую пила…
А упала она возле двери —
Некрасиво так, зло умерла.
Нажива — как наркотики.
Не выдержала этого
Богатенькая тетенька
Маруся Пересветова.…
И было все обыденно:
Заглянет кто — расстроится.
Особенно обидело
Богатство — метростроевца.
Он дом сломал, а нам сказал:
«У вас носы не вытерты,
А я — за что я воевал?!» —
И разные эпитеты.
Было время — и были подвалы,
Было надо — и цены снижали,
И текли куда надо каналы,

И в конце куда надо впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому что из тех коридоров
Им казалось, сподручнее — вниз.

Правильно написали у меня в комментах. Несмотря на бешеную популярность, Высоцкий недооценен как чистый поэт. Та же история с Гребешочечком, кстати. Вот глядите, Пастернаку было бы не стыдно, ей Богу.

Он слышал ее имя - он ждал повторения;
Он бросил в огонь все, чего было не жаль.
Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее,
Шел далеко в свете звезды ее;
В пальцах его снег превращался в сталь.
И он встал у реки, чтобы напиться молчания;
Смыть с себя все и снова остаться живым.
Чтобы голос найти ее, в сумрак войти ее,
Странником стать в долгом пути ее;
В пальцах его вода превращалась в дым.
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей ее, кольца ключей ее,
Нежный, как ночь, мрамор плечей ее,
Молча легли в камень его руки.

Я в мурашках весь как сука, все 42 года, что знаю эти строки наизусть.

Я написал много стихов. Никто никогда их не видел и не увидит. Они мне нравятся. А потом я читаю Бродского и у меня алеют щёки. Поэт может быть только гениальным. А всё остальное — некрасов. Проза прощает больше.

У меня никогда не бывает сомнений в правдивости наших органов. Уж кто-кто, а СК врать не станет. В связи с этим я могу лишь поражаться продвинутости этих на первый взгляд одноклеточных 19-летних подстригателей бород из ивановского села. Ведь переводы из Украины в Россию дело нетривиальное, да и крипта это не жук лапкой потрогал. Полуграмотные гастеры очевидно освоили P2P, систему RIA, оперировали на криптобирже и вообще продемонстрировали неожиданную финансовую сноровку.

Не могу ссылаться на враждебные источники по причине их враждебности, но ходят устойчивые слухи, что один известный оккультист, языческий вельможа без фамилии, откопал пепел великого полководца, обессмертившего своё имя операцией столь же бессмысленной, сколь и блестящей, и принялся таскать их по местам силы с целью усиления силы, как бабка Эрендиры таскала саквояж с останками Амадисов. Притягательная сила сиятельных мощей оказалась такой, что мне вспомнился эпизод из книги, в которой есть цитата на любой случай:
"Майор взял одного рядового из обоза и с этим рядовым принялся в котелках варить эту печенку на горе под скалами. Здесь ему и пришел капут. Русские увидели огонь да дернули по майору и по его котелку восемнадцатисантиметровкой. Потом мы пошли туда посмотреть, но разобрать, где говяжья печенка, а где печенка господина майора, было уже невозможно."

Наблюдаю в новостях слово "переговоры". Я понимаю, что у великой страны имеются великие дипломаты, например, Небензя. Но на кону такой куш, что неплохо бы подойти творчески. Искусство переговоров редкий дар. Мне посчастливилось лично видеть в работе Бориса Абрамовича и Романа Аркадиевича. Великий переговорщик Невзлин. Со мной много раз вёл переговоры блистательный в сабже Александр Добровинский. Но есть чемпион. Круче я не видел и не слышал никогда. Это Давид Львович Давидович. Талейран сосёт.
Вы там передайте.
Можно, кстати, всех троих подрядить (Невзлин не согласится). А мединскому поручить подавать напитки. Но только на колёсном сервировочном столике, с подноса он уронит.
Впрочем, есть риск, что 51% Крыма отойдёт в трастовое управление безымянным амстердамским адвокатам, а ещё 26 затеряется на Арубе.
Оставшиеся 22 выступят залогом банку Леуми в обеспечение первых двух сделок, а где ещё 1%, хуй его знает. Как всегда.

Пишут, в зоне СВО разворачивается битва наземных дронов. Хорошо бы вообще всё поручить дронам во всех трёх средах. И показывать по дуроскопу онлайн. У нас же есть команда чемпион мира по варкрафту?

Сделал годный фотографический снимок.