простите

Директор Гаража Антон Белов:
Многие люди, которых я знаю лично и которые действительно вкладывают большие средства в создание собственных коллекций искусства, предпочитают хранить их за пределами нашей страны. Однако я не думаю, что ошибусь, если скажу: если создать условия, то мы можем увидеть бум, наши частные коллекционеры будут просто блистать, потому что вы удивитесь, но у россиян очень хороший вкус, помноженный на классическое образование и все прочее. Может быть, они в какой-то момент не разбирались в современном искусстве, но многие уже нагнали в знаниях и свои потрясающие коллекции старого искусства комбинируют с новым, ультрамодным, и все это живет очень гармонично. Поэтому я как раз бы не говорил, что здесь все мертво, просто чуть-чуть скрыто и не носит явный характер. Как только немного поменяется система, то будет по-другому. 

https://m.vedomosti.ru/lifestyle/characters/2018/10/11/783461-anton-belov-garazh

Спецпроект Шеппарда Фейри (Obey Giant) для выставки в ММОМА

Вылечил все свои проблемы с послушанием

Бытие дано нам прежде всего в чувстве той отрешенной тоски, которую все мы хоть на миг, хоть раз в жизни, но испытали. Ощущение, что я чужой в мире, что сам мир меня не принимает, а он меня не принимает, несомненно. То есть наряду с чувством несомненного существования мы испытываем порой и свою неуместность в мире. Скажем, вряд ли нужно доказывать, что человеческое страдание -- лишнее в мире. Страдание по умершим -- другу, матери, отцу -- именно в силу его остроты, разумеется, бессмысленно, так как нельзя сделать бывшее не бывшим. Как и "отменить" измену любимой женщины или любимого мужчины. К тому же мы знаем, что любовь -- случайность, выпавшая как бы в лотерее, поскольку если бы мы случайно же находились в другом месте, то не исключено, что полюбили бы другого человека с не меньшей страстью. Следовательно, наша страсть не имеет никакого основания ни в эмпирических свойствах любимого человека, ни в событиях, которые окружают нашу страсть и нашу любовь. Значит, мы переживаем что-то другое. Вернемся поэтому к отрешенности, когда у нас появляется сознание принадлежности к тому, что я назвал "неизвестной родиной". Попробуем сделать еще один шаг к пониманию этой точки.

Представьте себе, что у вас отрешенное ясное сознание, ностальгия по какому-то потерянному раю, которого никогда не было; отрешенность от всякого вашего окружения, от места рождения, от людей, вещей, от всяких обстоятельств вашей жизни. Конечно, такого человека очень часто охватывает страх, поскольку он заглядывает в бездну и чувствует, что принадлежит другой родине, но родине неизвестной, это какая-то пропасть, ясное присутствие тайны. Таинственно и ясно. (С легкой руки экзистенциалистов конца XIX и начала XX века это чувство стали называть "страхом", хотя слова "страх" и "трепет", которыми воспользовался в свое время Киркегор для названия одной из своих книг, встречаются еще в посланиях святого Павла. Они обозначают и выражают очень древние переживания. Так что в экзистенциализме как таковом ничего нового в этом смысле нет, философия всегда была "экзистенциальной" -- и во времена Платона, и во времена Хайдеггера.)

Это страх перед акмэ, страх не сбыться, не осуществиться. Сущность его в ощущении тоски, когда мы чувствуем, что наши эмпирически испытываемые состояния недостаточны, сами не могут служить основанием, что для осуществления себя нет готового налаженного механизма, который срабатывал бы без нашего участия, без того, чтобы я сам прошел какой-то путь. Именно в этот момент, в этой точке, с одной стороны, мы подвешены в пустоте над зияющей пропастью неизвестной нам родины, которая нам ближе, чем реальный, но инородный мир, а с другой -- ощущаем полное отсутствие естественного механизма реализации. И философские проблемы, проблемы мысли возникают именно здесь, в этом зазоре.

Страх не сбыться -- это вовсе не страх человека перед миром, полным, как иногда описывают, классовых противоречий и антагонизмов. Человек, который не способен пережить страх, о котором я говорю, вообще не создан для философии, он не сможет совершить акт философствования, если в нем самом, в его нормальном человеческом развитии чего-то не хватает, чтобы стать мужчиной. (В данном случае речь идет не о половом различии с его ролями и статусом.) “Сбыться” идентично рождению, которое обязательно предполагает органы рождения. Часто ими являются произведения искусства, заключенные в книгах, картинах, музыке. Но не только, еще чаще ими являются и произведения искусства, бродящие в наших душах, произведения искусного труда. Тема искусства и труда важна здесь для понимания самой сущности таких органов. В частности, человеческое зрение как зрение индивида есть рожденное каким-то органом, но этот орган не просто анатомический глаз; чтобы видеть, надо уметь видеть, в нас должно родиться искусство видения, ибо только так рождаются красота, честь, любовь, храбрость, мужество, то есть все то, что мы ценим. Они рождаются непрерывно, и потому существует какая-то нить преемственности, о которой мы помним.

Так вот, в русской культуре начала века этот "страх не сбыться", или -- мы можем теперь сказать иначе -- тоска по преемственности, были прочувствованы на уровне тоски по мировой культуре. Именно она была продуктивной почвой, в частности в поэтической практике акмеистов. По Мандельштаму, тоска по мировой культуре -- это тоска по тому, к чему мы в действительности принадлежим в тех состояниях, которые несомненно ощущаем как истинно человеческие, осуществившиеся. Если честь, то это поступок чести, если мысль, то это мысль, поддающаяся развитию и рождающая иные мысли, являющаяся условием других мыслей. Когда истинное произведение искусства мы отличаем от неистинного на том основании, что оно имеет содержание, способное рождать тысячекратно родственные себе мысли в миллионах других голов. Эти мысли рождаются в других головах, но принадлежат они этому произведению, как бы заложены в нем. И поэтому оно, как, например, "Гамлет" Шекспира, живет дальше. А вы можете осуществить связь с этим местом, где рождается ваша мысль. Такие связи и составляют ткань мировой культуры. И, конечно, по ним можно было тосковать в 20-е годы в Советской России, когда рвалась именно эта ткань и эти связи.

Мераб Мамардашвили - Эстетика мышления

Надежда Толоконникова: "Иисус был акционистом"

https://www.youtube.com/watch?v=z5K_-2b8QnQ

Если общество потребления не производит больше мифа, то потому, что оно само является своим собственным мифом. (Жан Бодрийяр)

Гараж в этом году адски жжот. Сначала выставка Гутова о консерваторе Лифшице. Теперь вот вообще целая конференция, где собираются подвергнуть критике само понятие "современное" за его "репрессивный характер" и т.д. В общем, that's gonna be special! Если серьезно, то конференция должна получиться эпической. Да и что может быть современней критики современности...

https://garagemca.org/ru/event/garage-6th-international-conference-to-which-time-do-we-belong-the-new-historicity-and-the-politics-of-time?fbclid=IwAR3yUAbuNee4FxyhFn1TZWQUFF9DFxMRkhV6YdHuIyQAJ4u46fktcHQPReI

Если вы рисуете, попробуйте это. Реально очень мощный экспириенс)

https://freefloatcenter.ru/floatingart

Хотелось бы рекомендовать канал с поэзией необычного и парадоксального жанра. Назовем его "контр-информативное письмо". Маленькое пояснение:

Истоки контр-информативности современного творчества можно найти в работе Фуко "История безумия". А именно, в описании стратегии творчества в ответ на психологизацию общества, следующую за развитием психологии в качестве позитивистского анализа, призванного свести к твердому, но упрощенному пониманию любые метафизические вопросы. Перед лицом этого вызова искусство стремится к тому уровню поэтичности, где ничто уже не поддается интерпретации. Тем самым призывая современного человека в свете этой безразмерности оценить тщетные попытки малодушного разума аналитически расщепить на элементы неделимую истину своего бытия.


К этому можно добавить, что Делез констатировал предсказанную Фуко смену дисциплинарного общества обществом контроля. Роль специальных учреждений для подавления индивидуальности (школ, больниц, тюрем, казарм) берет на себя тотальная информатизация. Скажем, в произодстве желания с помощью рекламы используются большие данные, включающие “обезличенные” переписки пользователей и т.д. Современное произведение искусства же является противоположностью такой информации - оно содержит данные, которые никаким образом нельзя использовать для того, чтобы контролировать автора или читателя. И поэтому творческий акт является актом сопротивления обществу контроля.

Экспликация такой контр-информативности с помощью жанра опубликованного письма является своеобразоной диверсией, подрывабщей саму инфраструктуру общества контроля - тотальную прозрачность коммуникации и превращение всей жизни в аналитические обработанные большие данные. Эти письма являются сообщениями, но, несмотря на свою открытость, остаются исключительно личными. Их осмысленность не вызывает сомнения, но содержание их ускользает от постороннего. Тем самым они утверждают забытую истину о том, что еще не все в этом мире может быть разложено на атомы информации чтобы стать объектом анализа маркетолога или психолога-бихевиориста. И значит, укрыться от общества контроля в этой единственно недоступной ему области, можно лишь одним способом - самому отпустить контроль.

https://t.me/fromevato