Мужчина стоял, облокотившись на машину, в напряженных пальцах тлела сигарета — далеко не лучший знак. Мадара редко позволял себе курить, обосновывая это тем, что какая-то привычка не должна управлять его жизнью. Очевидно, что он переживает, но, судя по его рассказам — если так можно выразиться о паре вскользь брошенных фраз — он не особо ладил с матерью. Однако мужчина, загнанно смотрящий на нее, пережил, без преувеличений, трагедию.
Девушка в нерешительности остановилась в паре шагов от него. Никакие слова не утешили бы его сейчас. Да и что сказать человеку, мысли которого кажутся неразрешимой загадкой?
Тонкие руки сомкнулись вокруг талии Мадары — мелькнул огонек брошенной сигареты, и он обнял ее в ответ.
Минуты тянулись, а заговорить она так и не решалась. К счастью, он сделал это за нее.
Мягко отстранившись, он указал рукой на скамейку около дома. Деревянная поверхность была холодной и, кажется, немного влажной — утром она слышала, как мелкие капли барабанили в окно, — но Мадару это совершенно не волновало.
— У нее был инсульт вчера ночью. Ее лечащий врач позвонил мне, а я не смог не приехать, — мужчина сосредоточенно рассматривал собственные пальцы; голос его чуть подрагивал и был хриплым, как после долгого молчания.
— Мне очень жаль, если я чем-то могу помочь, чем угодно, ты только скажи.
Она ненавидела такие моменты. Слова поддержки, сожаления — разве они могут облегчить боль? Да и любые, даже самые искренние слова обычно звучат банально.
Его рука накрыла маленькую ладонь, лежащую между ними. Она была холодной, и девушка обхватила ее второй рукой за запястье и осторожно поднесла к своей щеке. Резкий запах сигарет от пальцев, воспаленные глаза — все казалось ненастоящим.
— Я вообще себя не понимаю сейчас. Я ненавидел ее всю сознательную жизнь, столько же, сколько старался получит от нее хоть каплю заботы. А теперь...
Сердце сжалось. Она предполагала, что его отношения с матерью были напряженными, но то, каким тоном Мадара говорит сейчас... Он никогда не делился чем-то по-настоящему личным. Не от недостатка доверия, а по каким-то другим, совершенно непонятным ей причинам. И раз он рассказывал об этом сейчас, это значило только одно: она на пороге тайны, которая изменит все.
— Когда я узнал, что она могла умереть... Не помню, о чем я думал. Мысли путаются. Я даже не помню, как доехал до больницы, — он криво усмехнулся. — Сейчас она в порядке, врачи говорят, необратимых повреждений нет, повезло, что скорая приехала быстро. Ее скоро выпишут.
Произнося последние слова, он будто пришел в себя: ладонь мягко выскользнула из кольца слабых рук, спина выпрямилась, выражение лица приобрело привычную собранность; она поняла — момент упущен. Теперь она точно ничего не вытянет.
— Извини, что заставил переживать, — хоть слова и прозвучали довольно легкомысленно, девушка всегда помнила: он ничего не говорит просто так. — Я, пожалуй, поеду — сейчас я далеко не лучшая компания, — снова усмешка, — Не забивай себе голову всякой дрянью, лучше проведи время с подругами.
Девушка в нерешительности остановилась в паре шагов от него. Никакие слова не утешили бы его сейчас. Да и что сказать человеку, мысли которого кажутся неразрешимой загадкой?
Тонкие руки сомкнулись вокруг талии Мадары — мелькнул огонек брошенной сигареты, и он обнял ее в ответ.
Минуты тянулись, а заговорить она так и не решалась. К счастью, он сделал это за нее.
Мягко отстранившись, он указал рукой на скамейку около дома. Деревянная поверхность была холодной и, кажется, немного влажной — утром она слышала, как мелкие капли барабанили в окно, — но Мадару это совершенно не волновало.
— У нее был инсульт вчера ночью. Ее лечащий врач позвонил мне, а я не смог не приехать, — мужчина сосредоточенно рассматривал собственные пальцы; голос его чуть подрагивал и был хриплым, как после долгого молчания.
— Мне очень жаль, если я чем-то могу помочь, чем угодно, ты только скажи.
Она ненавидела такие моменты. Слова поддержки, сожаления — разве они могут облегчить боль? Да и любые, даже самые искренние слова обычно звучат банально.
Его рука накрыла маленькую ладонь, лежащую между ними. Она была холодной, и девушка обхватила ее второй рукой за запястье и осторожно поднесла к своей щеке. Резкий запах сигарет от пальцев, воспаленные глаза — все казалось ненастоящим.
— Я вообще себя не понимаю сейчас. Я ненавидел ее всю сознательную жизнь, столько же, сколько старался получит от нее хоть каплю заботы. А теперь...
Сердце сжалось. Она предполагала, что его отношения с матерью были напряженными, но то, каким тоном Мадара говорит сейчас... Он никогда не делился чем-то по-настоящему личным. Не от недостатка доверия, а по каким-то другим, совершенно непонятным ей причинам. И раз он рассказывал об этом сейчас, это значило только одно: она на пороге тайны, которая изменит все.
— Когда я узнал, что она могла умереть... Не помню, о чем я думал. Мысли путаются. Я даже не помню, как доехал до больницы, — он криво усмехнулся. — Сейчас она в порядке, врачи говорят, необратимых повреждений нет, повезло, что скорая приехала быстро. Ее скоро выпишут.
Произнося последние слова, он будто пришел в себя: ладонь мягко выскользнула из кольца слабых рук, спина выпрямилась, выражение лица приобрело привычную собранность; она поняла — момент упущен. Теперь она точно ничего не вытянет.
— Извини, что заставил переживать, — хоть слова и прозвучали довольно легкомысленно, девушка всегда помнила: он ничего не говорит просто так. — Я, пожалуй, поеду — сейчас я далеко не лучшая компания, — снова усмешка, — Не забивай себе голову всякой дрянью, лучше проведи время с подругами.
Она понимала, что сейчас, как бы он ни противился, не стоит оставлять Мадару одного.
— Может сегодня останешься у меня?
Уже успевший подняться мужчина посерьезнел. Несколько мучительных секунд — за которые она успела пожалеть о том, что раскрыла рот — он обдумывал ее предложение. Наконец, прикрыв глаза, шутливо произнес:
— Не смею отказываться.
Когда Мадара открыл глаза, она уже стояла рядом и, бережно взяв его за руку, направилась к дому.
— Может сегодня останешься у меня?
Уже успевший подняться мужчина посерьезнел. Несколько мучительных секунд — за которые она успела пожалеть о том, что раскрыла рот — он обдумывал ее предложение. Наконец, прикрыв глаза, шутливо произнес:
— Не смею отказываться.
Когда Мадара открыл глаза, она уже стояла рядом и, бережно взяв его за руку, направилась к дому.
Я благодарен тебе за вчерашнее, но предпочту, чтобы мы более не говори об этом.