Нет, не постапок. Услышано в поликлинике пять лет назад.
"Вот мужчина. Он плохо видит, он плохо слышит, но он последний".
"Вот мужчина. Он плохо видит, он плохо слышит, но он последний".
"В случае применения оружия массового поражения Великобритания оставляет за собой право самостоятельно, не консультируясь с другими странами НАТО, нанести удар в ответ", - отметил Джонсон.
В общем, механизм запуска вмешательства довольно очевиден. Интересно, что ТАКОЕ они видят в экономике, что страшнее атомной войны?
В общем, механизм запуска вмешательства довольно очевиден. Интересно, что ТАКОЕ они видят в экономике, что страшнее атомной войны?
Forwarded from Ирина Галушко
Некоторые осознали это гораздо раньше, но просто ждали, когда тебя посетит просветление 😛
Telegram
Радио Лекух
Сегодня (вчера) утром, мучительно преодолевая похмелье, после эфира на Радио России, Лекух внезапно осознал, что его малыш вырос в большую собаку...))))
Метр в холке, чтобы был понятен масштаб бедствия)))
Метр в холке, чтобы был понятен масштаб бедствия)))
... или все-таки просто терьер?... Не могу понять масштаба
Тут один добрый человек написал, что мое отношение к сталинским репрессиям изменилось на 180 градусов.
Он неправ. Оно изменилось на 90, но в другой плоскости.
В основе части дел лежала подковерная борьба и поиск крайнего. Во всех делах была масса взятых "до кучи".
Вопиющий непрофессионализм органов резко усиливал любую ошибку.
Практика натягивания уголовки на политику вообще пачкала всю картину (хотя, вспоминая беседы с Andy Trushin - в целом, следователя, который смотрит, видит и не понимает, как можно так берега терять чисто на эндогенных веществах, понять можно).
Но неоднократно помятнутое мной дело "Асратян против Штерн", например, показывает всю, не побоюсь этого определения, преступную условность черно-белой картинки "стукачи против подвижников".
Про Тимашук отдельно рассказать?
Он неправ. Оно изменилось на 90, но в другой плоскости.
В основе части дел лежала подковерная борьба и поиск крайнего. Во всех делах была масса взятых "до кучи".
Вопиющий непрофессионализм органов резко усиливал любую ошибку.
Практика натягивания уголовки на политику вообще пачкала всю картину (хотя, вспоминая беседы с Andy Trushin - в целом, следователя, который смотрит, видит и не понимает, как можно так берега терять чисто на эндогенных веществах, понять можно).
Но неоднократно помятнутое мной дело "Асратян против Штерн", например, показывает всю, не побоюсь этого определения, преступную условность черно-белой картинки "стукачи против подвижников".
Про Тимашук отдельно рассказать?
Про натягивание уголовки на политику. (не могу подтвердить документами - строго мои личные ощущения)
Это было типичное временное решение "здесь и сейчас". После революции, очень многое делали идеалисты. В частности, преступность есть следствие недостатков общества, мы сейчас запилили общество идеальное, и преступность очень быстро исчезнет сама. А пока нужно понимать оступившихся.
И как начали понимать!
А население-то в массе своей озверелое после Гражданской и привыкло чуть что - за ствол. Хуже, чем на Диком Западе. Как раз тогда отмечались среди уголовников игры "на третьего прохожего". И банды молодежи, избивавшие/убивавшие/насиловавшие просто от неумения развлечься по-другому.
Кстати. Казань-то еще при позднем Брежневе роскошно просрали, в смысле молодежных бандформирований.
Так вот, возникло острое противоречие между уровнем преступности и тяжестью наказаний. Спусковым механизмом стало дело чубаровцев - обычной банды. Наказать их в рамках УК всерьез было нельзя, так что, их жестоко натянули на политику. И раздали по полной программе.
(любимый вопрос феминисткам, возмущающимся репрессиями: нужно ли реабилитировать чубаровцев?)
Решение оказалось простое и вкусное. Ограбил коммуниста? Террор. Изнасиловал комсомолку? Террор.
И тут ВНИЗАПНА: с уголовкой органы должны бороться в текущем режиме. А вот террор, агентура, угроза государству - это совсем другое дело. Другие награды. Другой рост по службе. Учитывая, что средний следователь по своей квалификации был примерно годным патрульным, результат представить ну совсем несложно. Бают, кстати, что очень многие потомки невинно осужденных, дорвавшись до архивов, рассказывать про предков переставали совсем и напрочь. Не три колоска с поля, а три тонны зерна в приписках. Не анекдот, а убийство с целью ограбления.
Вот и установился типичный порочный круг. Берем уголовника (или просто кого попало), бьем, пока не признается, вуаля, раскрыт террорист/шпион! Этот сабантуй, насколько я понял, прекратил Берия. Но, по условиям эпохи, вывеску менять было нельзя...
Это было типичное временное решение "здесь и сейчас". После революции, очень многое делали идеалисты. В частности, преступность есть следствие недостатков общества, мы сейчас запилили общество идеальное, и преступность очень быстро исчезнет сама. А пока нужно понимать оступившихся.
И как начали понимать!
А население-то в массе своей озверелое после Гражданской и привыкло чуть что - за ствол. Хуже, чем на Диком Западе. Как раз тогда отмечались среди уголовников игры "на третьего прохожего". И банды молодежи, избивавшие/убивавшие/насиловавшие просто от неумения развлечься по-другому.
Кстати. Казань-то еще при позднем Брежневе роскошно просрали, в смысле молодежных бандформирований.
Так вот, возникло острое противоречие между уровнем преступности и тяжестью наказаний. Спусковым механизмом стало дело чубаровцев - обычной банды. Наказать их в рамках УК всерьез было нельзя, так что, их жестоко натянули на политику. И раздали по полной программе.
(любимый вопрос феминисткам, возмущающимся репрессиями: нужно ли реабилитировать чубаровцев?)
Решение оказалось простое и вкусное. Ограбил коммуниста? Террор. Изнасиловал комсомолку? Террор.
И тут ВНИЗАПНА: с уголовкой органы должны бороться в текущем режиме. А вот террор, агентура, угроза государству - это совсем другое дело. Другие награды. Другой рост по службе. Учитывая, что средний следователь по своей квалификации был примерно годным патрульным, результат представить ну совсем несложно. Бают, кстати, что очень многие потомки невинно осужденных, дорвавшись до архивов, рассказывать про предков переставали совсем и напрочь. Не три колоска с поля, а три тонны зерна в приписках. Не анекдот, а убийство с целью ограбления.
Вот и установился типичный порочный круг. Берем уголовника (или просто кого попало), бьем, пока не признается, вуаля, раскрыт террорист/шпион! Этот сабантуй, насколько я понял, прекратил Берия. Но, по условиям эпохи, вывеску менять было нельзя...
Из 2017
Подражание Козьме Пруткову
Ежели будет спрошено тебя, какие чиновники долбанутее - российские или украинские, отвечай "Украинские". Ибо про долбанутость украинских наши СМИ пишут все время, а про российских - только когда что особое учудят.
С другой стороны, над решениями украинских чиновников мы только ржем, а российских - еще и выполнять обязаны.
Подражание Козьме Пруткову
Ежели будет спрошено тебя, какие чиновники долбанутее - российские или украинские, отвечай "Украинские". Ибо про долбанутость украинских наши СМИ пишут все время, а про российских - только когда что особое учудят.
С другой стороны, над решениями украинских чиновников мы только ржем, а российских - еще и выполнять обязаны.
Вот по опыту Хасана, Халхин-Гола и Финской книги издавали. Не ДСП...
Forwarded from Старше Эдды
Я уже как-то писал про работу российских военных медиков, профессионализмом которых я искренне восхищаюсь, не грех повторить еще раз.
Под Изюмом мы хорошо подружились с военврачом, человеком прекрасно образованным, воспитанным, настоящим офицером с большой буквы. Как-то вечером мы разговаривали на отвлечённые темы, когда по радейке сообщили, что пришла мотолыга с ранеными. Я проявил любопытство и пошел с подполковником С. встретить «трёхсотых».
Артиллерийский и минометный огонь вообще наносит крайне тяжёлые ранения, осколки снарядов рвут плоть как бумагу и буквально диву даёшься от того, как военврачам удаётся спасти 97 процентов ( если не больше) попавших к ним раненых. В этот раз привезли парня, верхняя часть бедра которого была разорвана осколком 152 мм снаряда. По сути ноги уже не было, крупный осколок перебил бедренную кость, артерию, вывернул мышцы наружу.
Бойца тут же положили на стол и врачи начали работу. 40 минут напряжённого труда, ампутация ноги, переливание крови. Я когда только взглянул на раненого то подумал, что жить ему осталось не более нескольких минут. Лицо вытянулось, стало серым и печать смерти на нем проступала все явственнее. Но врачи бились и бились над ним.
С практически нулевым давлением, с огромной кровопотерей , с изуродованной практически по пах ногой, боец цеплялся за жизнь. Дождавшись окончания операции я вышел покурить и через несколько минут вышел мой друг подполковник.
«Умер парень», спросил я?
«Нет, не умер. Транспортировать его сейчас пока не можем, но он будет жить».
«Но как такое возможно»?, недоуменно спросил я.
«Мои врачи умеют работать», устало сказал медик, «Он будет жить и даже танцевать».
Я специально уточнял потом на «Большой земле», что с парнем. Жив и идет на поправку. Чудо, реальное чудо и золотые руки военных хирургов.
Под Изюмом мы хорошо подружились с военврачом, человеком прекрасно образованным, воспитанным, настоящим офицером с большой буквы. Как-то вечером мы разговаривали на отвлечённые темы, когда по радейке сообщили, что пришла мотолыга с ранеными. Я проявил любопытство и пошел с подполковником С. встретить «трёхсотых».
Артиллерийский и минометный огонь вообще наносит крайне тяжёлые ранения, осколки снарядов рвут плоть как бумагу и буквально диву даёшься от того, как военврачам удаётся спасти 97 процентов ( если не больше) попавших к ним раненых. В этот раз привезли парня, верхняя часть бедра которого была разорвана осколком 152 мм снаряда. По сути ноги уже не было, крупный осколок перебил бедренную кость, артерию, вывернул мышцы наружу.
Бойца тут же положили на стол и врачи начали работу. 40 минут напряжённого труда, ампутация ноги, переливание крови. Я когда только взглянул на раненого то подумал, что жить ему осталось не более нескольких минут. Лицо вытянулось, стало серым и печать смерти на нем проступала все явственнее. Но врачи бились и бились над ним.
С практически нулевым давлением, с огромной кровопотерей , с изуродованной практически по пах ногой, боец цеплялся за жизнь. Дождавшись окончания операции я вышел покурить и через несколько минут вышел мой друг подполковник.
«Умер парень», спросил я?
«Нет, не умер. Транспортировать его сейчас пока не можем, но он будет жить».
«Но как такое возможно»?, недоуменно спросил я.
«Мои врачи умеют работать», устало сказал медик, «Он будет жить и даже танцевать».
Я специально уточнял потом на «Большой земле», что с парнем. Жив и идет на поправку. Чудо, реальное чудо и золотые руки военных хирургов.
Кошка лежит на бауле. Я ей - что, мол, лежишь? А она мне такая сердитая, скалится, смотрит недовольно. "Опять без меня уехал!".
Беспокоилась зверинька.
Позволила себя немного погладить и даже помурчала.
А так - делает вид, что я ей безразличен. О, женщины...
Беспокоилась зверинька.
Позволила себя немного погладить и даже помурчала.
А так - делает вид, что я ей безразличен. О, женщины...
Если не будет никаких форсмажоров, 25-26 июня я в Питере. В ВММ. Приходите слушать, кто в Питере
ИЮНЯ А НЕ МАЯ
ИЮНЯ А НЕ МАЯ