Отрицательный отбор аргентинских силовиков

Сегодня хочу поведать вам о замечательном исследовании "Why Underachievers Dominate Secret Police Organizations: Evidence from Autocratic Argentina (2020)", авторы которого обнаружили удивительную закономерность: батальон №601, который выполнял функцию службы безопасности в авторитарной Аргентине, возглавлялся очень недальновидными людьми по сравнению с другими вооружёнными формированиями.

Чтобы подтвердить и объяснить эту находку эмпирически, авторы используют данные успеваемости в полицейской академии у 4287 офицеров в период с 1975 по 1983 гг. Из этой академии и происходило дальнейшее распределение офицеров в различные структуры. Результат оказывается поразительным: чем хуже успеваемость и интеллектуальные способности офицера, чем с большей вероятностью он пойдёт служить в батальон тайной полиции, а не в другие виды вооружённых подразделений.

Но зачем спецслужба Аргентины специально набирала в свои ряды недалёких офицеров? Авторы приходят к выводу, что основная причина такого отбора кроется не в умственных способностях новобранцев, а в их уязвимом положении. Исследователи объясняют это так:

"Малоуспевающие офицеры застряли в иерархии режима. Им угрожает увольнение, и, таким образом, с большей вероятностью они присоединятся к тайной полиции для получения будущих выгод. Под давлением необходимости превзойти своих более квалифицированных сверстников они имеют больше стимулов усердно работать и демонстрировать свою лояльность режиму... Hеудовлетворительные, но амбициозные кадры выполняют единственное наиболее важное требование к агентам тайной полиции — сильную личную заинтересованность в соблюдении требований. Люди, мотивированные самосохранением, будут лояльно применять насилие."

Так и получается, что лояльность и уязвимость в карьере силовика играют куда более важную роль, чем интеллект и навыки. Особенно забавно это в сравнении с советским образом умного, хитрого и обаятельного спецслужбиста. Где-то в гестаповских коридорах плачет один Штирлиц.

Кстати, этот материал на днях получил Пулитцера в номинации explanatory reporting.

Если загуглить имя Люси Летби, выпадут такие заголовки: «Младенцы и чудовище. История хладнокровной убийцы из неонатального центра» («Коммерсант»). «Самая страшная серийная убийца детей» («Беларусь сегодня»). «Как неонатолог оказалась серийной убийцей младенцев в роддоме» (Mash). И вот даже родной «Холод»: «Она вошла в историю как одна из самых жестоких убийц Великобритании».

Ну и действительно, полная жуть: медсестру, работавшую в клинике в городе Честере, признали виновной в убийстве семерых младенцев и покушение на убийство еще шестерых новорожденных. И главное, почти никто ничего не подозревал — Летби очень заботливо общалась с родителями детей, изображала, что переживает из-за смертей, вообще всем казалась очень профессиональной и ответственной медсестрой, была любима и уважаема коллегами и начальством. А оказалось, что она такое чудовище.

Или нет. И на самом деле она не изображала, а действительно переживала. И Люси Летби никого не убивала, а все это — просто совпадение, обусловленное главным образом крайне прискорбным состоянием британской медицинской системы и спецификой работы британского суда (который, в частности, может очень жестко запретить любую публичную дискуссию по поводу кейса под угрозой преследования).

Во всяком случае, так эту историю рассказывает довольно великая журналистка Рэйчел Авив в новом «Нью-Йоркере». Выясняется, что никаких доказательств вины Летби просто не существует. По сути ее посадили просто из-за статистической аномалии, из-за того, что раз за разом младенцы умирали в ее смену. У многих детей были осложнения при родах; в других случаях были свидетели, указывавшие на то, что плохо работали врачи (опять же, из-за плачевного состояния дел в клинике). Гипотеза о том, что Летби вводила воздух в вену жертвам, — домысел отставного педиатра, выступившего свидетелем обвинения; никаких достоверных свидетельств этого нет и быть не может. Ну и так далее, там километр подробностей и медицинских аргументов.

Еще полиция нашла дома у Летби записку, где она в рамках самоистязания, уже получив обвинение и отстранение от работы, писала что-то типа «Я ГОВНО»; одной из фраз была «I killed them on purpose because I’m not good enough to care for them» — естественно, эта цитата разошлась по всем таблоидам безо всякого контекста. Этого хватило, чтобы все поверили в то, что Летби — страшный маньяк. Включая российские СМИ и британских присяжных.

(Кстати, как указано в материале, это не первый кейс такого рода — похожие были в Голландии и в Италии, и везде в итоге, после долгих лет мучений, женщин оправдали. Надо сказать, что я покупаю версию Авив еще и потому, что моя жена писала текст про то, как в России судят акушеров за гибель недоношенных младенцев.)

Вообще, конечно, не первый раз читаем такие истории и даже не первый раз про такое пишу в этом канале. Не знаю, почему я так подорвался скорее этим делиться. Наверное, вот именно потому, что даже я слышал имя Летби; это настолько резонансный кейс — и резонансный именно через однозначность, она-убивала-младенцев, — что кажется, что тут-то уж точно все железно. Ан нет.

https://www.newyorker.com/magazine/2024/05/20/lucy-letby-was-found-guilty-of-killing-seven-babies-did-she-do-it

Наверное, стоит рассказать, что мы в StraightForward Foundation полностью закончили работу над второй книжкой. Это книга про историю общества «Мемориал» с момента его создания до момента, когда общество, уже получившее от российского государства все черные метки и ликвидированное по решению суда, стало лауреатом Нобелевской премии мира. Написал эту книгу Сережа Бондаренко — он работает в «Мемориале» с конца 2000-х, сейчас является членом правления одной из продолжающих работу в России мемориальских организаций; ну и вообще мы с Сережей последние несколько лет практически не расстаемся — сначала делали проект про «Спартак» (уже вышел сериал, еще выйдет книга), а теперь вот про «Мемориал».

На первый взгляд, история общества закономерно напрашивается на агиографию. Вот люди, которые с самого начала бились за то, чтобы государство признало совершенное им зло, потом боролись за права новых политзеков и дискриминируемых групп, документировали военные преступления в Чечне, помогали вызволять заложников из Буденновска, просвещали население, пытались помочь россиянам помнить и не повторять — и, наверное, если кто и сделал максимум возможного, чтобы избежать катастрофы, так это они. Главное, что для меня важно и ценно в сережиной книжке, — что она написана не так. Это не житие мучеников, а критическая история — критическая не с смысле «ругательная», а в смысле «рефлексивная».

Уникальность сережиной позиции в том, что он одновременно и исследователь ранней истории «Мемориал», и соучастник последних лет его деятельности, и активист, и наблюдатель. Книжка не только рассказывает о том, что было, но и пытается представить, как могло быть по-другому, — и объяснить, почему случилось то, что случилось; это настолько же нарративная история, насколько опыт самоанализа. После 24 февраля одними из ключевых и самых сложных для многих из нас стали вопросы «что мы сделали не так?» и «могли ли мы действовать иначе?». Вот мне кажется, что эта книжка — наверное, самая глубокая, подробная и честная попытка ответить на эти вопросы из тех, которые я пока видел.

Но, конечно, там есть далеко не только это, но и рассказ про удивительные приключения мемориальцев в последние 35 лет в самых разных местах и обстоятельствах — и книжка рассказывает об этом, используя в том числе уникальные архивные материалы общества. И про «Неделю совести», когда в ноябре 1988 года в ДК МЭЛЗ люди впервые говорили вслух друг с другом о жертвах репрессий. И про то, как мемориальцы писали законы для новой России — и про то, почему они были против люстраций. И про Буденновск, и про Самашки, и про Сандармох, и про школьный конкурс, и про «Возвращение имен», и даже про кексы, в поглощении которых подозревали Яна Рачинского.

Последний год я все время мучил Сережу просьбами допроговорить его сложные и тонкие мысли так, чтобы их понял такой туповатый человек, как я, — и при этом старался не потерять авторскую интонацию с ее уникальной поэтичностью и самоиронией. Мне кажется, что в итоге получился сильный текст — и пронзительный, и остроумный одновременно. Очень жду, когда его сможет оценить читатель — и на русском, и на других языках; это должно случиться достаточно скоро.

https://www.straightforward.foundation/ru-books/lost-in-memory-memorial-society-and-the-battle-for-the-russian-past

Хороший разговор Ильи Будрайтскиса и Алексея Юрчака; оба — среди наиболее интересно, по-моему, мыслящих людей на русском языке. В сущности, беседа о том, почему бесконечные параллели нынешних времен с советским режимом во многих отношениях бессмысленны. Некоторые обобщения, пожалуй, вызывают вопрос, на чем они основаны, но для устной беседы это нормально.

Пара цитат.

Будрайтскис: Актуальная идеология российского государства также основана на понимании интереса как первичного фактора — любые высказывания о нормах и ценностях являются его производными. Отсюда вытекает следующая проблема: если за каждой идеей стоит определенный интерес, это удивительным образом придает ей качество истинности, потому что она соответствует чему-то действительно существующему и обретает реальную почву, связанную с интересами конкретной группы. Если представить всю Российскую Федерацию как такую группу, то идеологическое послание неожиданным образом становится обоснованным: страна ведет борьбу за свои групповые интересы, используя все доступные методы, включая манипуляцию фактами и искажение истины. Это соответствует циничной картине мира, и здравый смысл на уровне частной жизни достаточно органично перетекает в способность принимать государственную идеологию всерьез.

Юрчак: Сегодняшние высказывания про Россию как уникальную цивилизацию, несмотря на обилие исторических аллюзий, тоже организованы подобным образом — не как отсылка к историческим периодам, а как отсылка в прошлое за пределами истории. Согласно этой логике, в этом прошлом сформировалась человеческая нормальность, или естество, которая далее меняться не может, если только ее не сломать специально. Все актуальные действия оправдываются апелляцией к сохранению этой нормальности, или естества. Можно в этой логике говорить про разные явления — семейные ценности, сексуальные практики, родной язык, исконные земли, государственное устройство, культурные скрепы, культурный код и т.д. — но, независимо от переменных, общая структура этого нарратива остается неизменной и абсолютно отличной от советской. В СССР центральной идеей была возможность изменения человеческой природы, причем на более справедливых и постепенно меняющихся принципах. Человек был явлением историческим, способным совершенствоваться. А сегодняшняя охрана традиционных ценностей подразумевает, что человеческое естество меняться не может, а любые изменения в этой области являются заведомо проявлением насилия. Если стоять на этих позициях, то защита человеческого естества выглядит как жест, способный легитимировать любые действия, поскольку он направлен на защиту самой базовой человеческой истины.

https://moscowartmagazine.com/issue/113/article/2448

Уважаемые читатели, на вас одна надежда. Имеется довольно экзотический баг, который очень хотелось бы преодолеть.

Дано: пять вручную собранных файлов .epub. Некоторое время назад я их прекрасно читал, выделял там какие-то фрагменты, снабжал их комментариями и так далее.

Теперь я пытаюсь их открыть в программе Books. Два отлично открываются. А три — открываются на первой странице и дальше не листаются. При этом поиск по тексту работает, но при клике на цитату ничего не происходит — то есть он как будто не видит никакой страницы, кроме первой. См. видео.

Эта ошибка повторяется в Books на всех устройствах. При этом файлы открываются в программе Calibre, например (но в ней не видно буковских хайлайтов и вообще очень непривычно и неудобно работать).

Есть ли какой-то способ это починить? Перезагрузка приложения и устройства не помогает; удаление файла и его перезаливка тоже. И даже перевыгрузка нового епуба из того же гугл-дока.

Если у кого есть рецепт — пишите, пожалуйста, в личку @shurikgorbachev

А вот история на миллион.

Январь 2024 года. Путин показывает Лукашенко "крупнейший хоккейный стадион в мире" – только что открывшуюся в Петербурге "СКА-Арену". На всех официальных фотографиях рядом с двумя президентами стоит человек с зализанными назад седыми волосами. По имени в кремлевских сводках его не называют, но это Гавриил Фролов, владелец строительной компании "Горка", возводившей объект, строительство которого сопровождалось скандалами от раздувшейся вдвое сметы до катастрофического обрушения конструкций стоявшего на этом месте СКК.

Компанию "Горка" Гавриил Фролов получил в качестве подарка. Свадебного. И он на самом деле совсем не Гавриил.

Ноябрь 2021 года. Мы сидим, уставившись в попавший к нам список вип-клиентов клиники "Согаз" и пытаемся понять, кто же скрывается за именем Наталья Геннадиевна Браунинг. Отчество намекает на то, что она может быть дочерью ближайшего друга Путина – Геннадия Тимченко. И действительно, в британском реестре находится запись о браке, заключенном между выпускниками Оксфорда, Натальей Г. Тимченко и Питером Браунингом. Значит, это в самом деле она.

Но в списке клиентов есть дочь Натальи, фамилия тоже Браунинг, но отчество не "Петровна", а "Гавриловна". Кто же этот загадочный Гавриил, отец внучки Тимченко? У Натальи было старое юрлицо, мастерская мебели "Аттикус", директором в которой значился некто Гавриил Фролов. Помимо мебели мастерская делала иконостасы. На первом месте в портфолио – убранство церкви петербургского подворья Валаамского монастыря. По удивительному совпадению, семья Тимченко щедро спонсировала и монастырь и само подворье, а распорядителем семейного меценатства была именно Наталья.

По еще более удивительному совпадению в подворье служил экономом монах, иеродьякон Гавриил Фролов, настоящее имя – Виктор Борисович Фролов. Не без труда мы находим фотографию этого монаха в сообществе прихожан церкви во Вконтакте. Не без труда мы находим фотографию владельца компании "Горка", на которой он сидит за одним столом с Валерием Гергиевым.

По снимкам очевидно: два этих Фролова, монах и владелец крупнейшей строительной компании – один и тот же человек.

Но это еще не все.

Начало 1990-х. В Петербурге в огромном сквоте на набережной Фонтанки, 145, только что открылся первый в стране техно-клуб "Танцпол". Его главные звезды – Алиса Леонова и Виктор Фролов. Вот они сфотографированы в другом культовом клубе тех времен, "Тоннеле": Виктор в черной рубашке и полосатых, как у люберов, штанах, Алиса – в коротких белых шортах и блестящей синтетической куртке.

Художник Владислав Мамышев-Монро вспоминал, как вернулся в 1991 году из Парижа в Петербург и встретил своего принца.

"Принцем оказался независимый молодой человек с налетом околокриминальной романтики и атлетической фигурой, с хорошим современным вкусом - Виктор Фролов. (...) У Виктора была уже девушка Алиса, которую он любил. Тем не менее я умудрился попасть в их дом, чтобы там поселиться. (...) (...) "Желанный секс" у нас с Виктором был три раза. В первый раз Виктор предложил мне отсосать у него в купе поезда Москва-Петербург. Его, видите ли, возбуждало присутствие спящей на верхней полке Алисы. Второй раз в Москве, в квартире Вадика Фишкина, просто от того, что Виктор был пьян и ему "хотелось кончить". Третий раз в гостинице Союза художников, куда нас пристроила Ольга Свиблова, тоже по технической причине - у Алисы были месячные, а в рот она брать отказывалась".

Возможно, эпатажный Мамышев-Монро немного приукрасил мемуары, но воспоминания о Викторе и Алисе как о самой яркой паре тусовочных петербургских 90-х оставили многие. Фролов дружил с Георгием Гурьяновым, "Новыми Академиками", делал клубные декорации и блистал.

В 2001 году Алиса умерла от рака. "Виктор удалился в монастырь и стал иноком", – писал в летописи российского рейва "Корпорация счастья" Андрей Хаас.

Красавец и рейвер. Муза Мамышева-Монро. Монах и церковный эконом. Принц госзаказа и зять Тимченко. А теперь еще и персонаж, фотографирующийся об руку с Путиным. Все это – один и тот же человек.

Есть такой гражданин по имени Джон Марк Дуган. Я о нем впервые узнал сегодня, но люди, которые по работе или по недомыслию смотрят российское государственное ТВ, его хорошо знают: он не первый год выступает в разнообразных ток-шоу как западный эксперт, такой токен-американец. Ну и, разумеется, делает вид, что он журналист, посещает оккупированные территории, поддерживают точку зрения Кремля по вопросам войны и так далее. В 2021 году именно Дуган одним из первых заявил, что в Украине якобы делают американское биологическое оружие, что потом было подхвачено пропагандой и использовано как один из предлогов для вторжения.

Дуган получил политическое убежище в РФ. При этом прошлое у него — мама не горюй. Он отслужил, по его собственным словам, в морской пехоте, а потом работал помощником шерифа в нескольких американских городах во Флориде и Мэйне — и везде творил шизу. Домогался женщин и получал за это иски, ссорился с начальством, создавал подставные сайты с компроматом. Во Флориде его разыскивают по 21 уголовному обвинению, включая вымогательство и нелегальную прослушку. Он отправлял письма, притворяясь чиновником и агитируя не голосовать за шерифа; он изображал богатую девушку из Нью-Йорка, пытаясь заставить раскрыть ему сведения о неподобающем поведении начальства.

Это все более-менее было известно, а вот теперь новое. Теперь Дуган в промышленных масштабах создает подставные новостные сайты, маскирующиеся под легитимные американские СМИ, на которых настоящие новости мешаются с выдуманными: например, о том, что Зеленский контрабандой вывез 300 кило кокаина из Аргентины (хм... вроде кто-то действительно пытался вывезти, но кажется, это были сотрудники российского МИД). Этих сайтов уже больше 160 штук, большинство текстов на них написано с помощью ИИ; их просмотрели 37 миллионов человек. Сам Дуган все отрицает, при этом месяцами буллил директора компании, которая расследовала его деятельность, — и хвастался своими поделками друзьям.

В общем, вот он, тот самый человек, который живет в России и создает реальные фейки (а не те, за которых судят журналистов). Шикарный персонаж, прямо как будто из сценария Армандо Иануччи. Весело — и при этом страшно: вот так любой упырь, заплатив за ChatGPT, может наклепать текстов с любыми выдумками, и вполне вероятно, что на больших числах это будет работать.

(Текст немного слишком газетный, но все равно интересный.)

https://www.nytimes.com/2024/05/29/business/mark-dougan-russia-disinformation.html

Каждый будний день Дитер Титце приходит в офис и начинает собирать паззлы. Титце работает в мрачном комплексе зданий в восточном Берлине, где раньше располагалась штаб-квартира Штази — тайной полиции ГДР, которая создала крайне многочисленную сеть агентов и информантов (почти 300 тысяч человек), чтобы держать под контролем общественные настроения.

Когда Берлинская стена рухнула, в разных городах Германии немцы начали брать офисы Штази штурмом, чтобы спецслужбисты не успели уничтожить архивы. Примерно это же произошло и в Берлине — благодаря чему большую часть файлов удалось сохранить: 111 километров (не тысяч, не миллионов, а километров) документов, которые находятся в полуоткрытом доступе — их могут читать те, о ком идет речь в этих сводках.

Однако агенты Штази ожидали, что все закончится именно так, и заранее готовились к этому. Значительное количество документов было уничтожено — но в спешке и зачастую не очень качественно. Какие-то просто рвали на части и выбрасывали. Такого добра в мусорных контейнерах Штази было найдено около 45 миллионов страниц. И вот с тех пор, уже больше тридцати лет, несколько сотрудников архива — вроде Дитера Титце — собирают их вручную.

Понятно, что работа эта не очень зрелищная с репортажной точки зрения, ну и хорошо: получился текст про все аспекты того, как архивная политика влияет на жизни людей. Тут есть история жизни Саломеи Генин, еврейской уроженки Берлина, которая вернулась на родину транзитом через Австралию и США, поверила в социалистический проект и стала информаторкой Штази, чтобы потом горько разочароваться. Есть рассказ о том, как вырабатывали политику доступа к архивам, какие были и есть дискуссии по этому поводу — и какую роль архивы сыграли в политической истории объединенной Германии. Ну и про людей, которые бумажки клеят, тоже интересно.

И трудно не отнестись к этому тексту как еще одному поводу для исторических фантазий — а что если бы хотя бы в такой же степени открыли архивы КГБ, а здание на Лубянке превратили в исторический институт? Можно ли было этого добиться, был ли на это шанс? Кстати, про это как раз много пишет — и в конкретно-историческом, и в гипотетическом измерении — в своей грядущей книжке про историю «Мемориала» Сергей Бондаренко: представители «Мемориала» заседали в государственной комиссии по открытию архивов, взаимодействовали с экс-сотрудниками КГБ по этому поводу и наблюдали, как в этой области на протяжении 90-х баланс власти смещался в обратную сторону. Дам знать, когда про это можно будет прочитать, а пока вот про Штази.

https://www.newyorker.com/magazine/2024/06/03/piecing-together-the-secrets-of-the-stasi