Я не знаю, подойдет ли это место для разговора о чтении, но мы попробуем. Что нам еще остается? Читать, делиться друг с другом, говорить, осмыслять. Все эти дни, с 24 февраля, я много читала, но не сделала ни одного обзора, ни одной рецензии о прочитанном. Как будто у меня не было слов, они все испарились. Выжала из себя несколько текстов – ко дню смерти Лавкрафта и отредактировала старый, о романе Марлона Джеймса, подборку книг о женском движении. И больше ничего. Не могла себя заставить выйти в эфир, трещать как обычно без умолку о чем-то, возможно, пустом. Все смыслы утеряны, и нужно искать новые. Нужно учиться заново говорить, ходить, просто жить.
Две недели я читала жуткие книги, писать рецензии на которые нет ни смысла, ни радости. В таких количествах мрачное чтиво я не поглощала очень давно. Кристофер Берри-Ди «Беседуя с серийными убийцами», Лайза Родман «Меня воспитывал серийный убийца», Энн Рул «Убийца рядом со мной», Карин Слотер «Хорошая дочь», Крис Уитакер «Мы начинаем в конце»: нон-фикш о серийных убийцах, триллеры с кровью и жуткими преступлениями, совсем уж какая-то дикая расчлененка от Александра Варго, я даже название ее не могу вспомнить. Мне очень хотелось читать что-то вопиюще страшное и отвратительное, чтобы отвлечься от реальности, которая в один день стала пугать меня до дрожи. Погрузиться с головой в кровищу, в мистику, в дикий ужас. Найти что-то, что в разы страшнее твоего настоящего, раньше было просто, а сейчас на это нужно потратить много сил. Я не спала, потому что мне снился ядерный гриб. Много ночей подряд. Убитые дети, взрывы, слезы. Все это должно было остаться на страницах книг, но теперь переползло в нашу жизнь, пустило в ней корни. И нам как-то нужно все это выразить словами, высказать. Потому что невысказанная травма так и останется травмой.
Что ж, будем пытаться говорить о чтении теми словами, которые найдутся. В эту среду, надеюсь, у нас состоится эфир на радио и мы вспомним книги, которые помогают в тяжелые времена.

15 марта 85 лет назад умер великий писатель, навсегда изменивший литературу - Говард Филлипс Лавкрафт.
Наверное, самый лучший его биограф - Лайон Спрэг Де Камп в книге «Лавкрафт: живой Ктулху» пишет очень много интересного: всю жизнь писатель был очень брезглив. Например, предпочитал выбрасывать убитую мышь вместе с мышеловкой, ненавидел скопление людей. Зато обожал кошек, шоколад и мороженое, а в кофе добавлял столько сахара, что на дне плавала вязкая масса. А еще испытывал дикое отвращение к морепродуктам. Видимо, поэтому Ктулху изображен как огромный осьминог. Лавкрафт с раннего детства страдал ночными кошмарами, и многие жуткие существа, поселившиеся в его произведениях, перекочевали туда именно из тревожных снов маленького Говарда.
В целом противоречивую фигуру Лавкрафта можно описать одной цитатой – это был «человек выдающихся достоинств и вопиющих недостатков». Но недостатки эти в нем процветали не из злости или глупости, а из болезненно гипертрофированного чувства собственного достоинства, из условий воспитания и полного неумения приспособиться к жизни.
После расставания с женой – Соней Грин, искренне любившей Лавкрафта, он вернулся в родной Провиденс и жил там до конца жизни со своими тетушками.
О себе он писал так:
Моя жизнь проходит не среди людей, но среди видов — мои частные привязанности не личные, а топографические и архитектурные... Я лишь впаду в догматизм, говоря, что должен быть именно в Новой Англии — в той или иной форме. Провиденс является частью меня — и я есть Провиденс...

При жизни ему, увы, так и не удалось обрести ту сумасшедшую популярность, которая пришла уже в наше время. Как говорят его биографы: «Лавкрафт умер, писатель родился».
Подробнее можно прочитать в моем блоге на сайте библиотеки.

Книга фармацевта о витаминах и БАДах.