Об одном-единственном дне

А ты попробуй, поживи
внимательно хоть один день,
понаблюдай за собой. Кто ты есть
по отношению к людям? Сначала
узнай себя, потом попробуй
пожить, сопротивляясь греху.
Узнаешь, как это трудно;
а узнав, научишься снисхождению
к немощам человеческим
и не будешь никого осуждать.
Два греха самых страшных для
спасения в человеке – осуждение
и соблазн.
 
* * *
Берегитесь осуждения
и скоропалительных выводов.
Если себя познаем с трудом,
то что скажем о других.
Умолчим! Помолимся о тех,
кто так или иначе внес смущение
в нашу душу.
И Господь помилует и нас,
и того, кто согрешает. Ведь все мы
так нуждаемся в милости.

#архимандрит_Иоанн_Крестьянкин

Твори, еже глаголю ти

Обратим внимание на известный трактат прп. Никифора Монаха в Добротолюбии, который считается основным источником описания художественных приемов молитвы. Именно здесь мы встречаем ту не совсем привычную мысль, что отсутствие наставника не является препятствием к занятию умным деланием. Более того, именно при невозможности найти опытного учителя прп. Никифор и предлагает прибегнуть к методу художества как к средству, заменяющему непосредственное старческое руководство. Такая позиция святого отца не согласуется с распространенным в наше время представлением об умном делании, когда преобладает скепсис или полный запрет на какие-либо попытки углубленного занятия молитвой. Последнее может быть справедливо, если учесть, каково в массе реальное духовное состояние современных христиан. Но то, что оправдано в широком смысле, не обязательно должно распространяться на отдельные частные случаи.

[Отрицательное отношение, которое можно встретить у современных пастырей к умной молитве, - это не безобидное явление, но, по существу, одна из форм варлаамитской ереси, выражающейся в непонимании необходимости для христианина умного делания. Варлаамизм, не признавая нетварность Фаворского света, отрицает возможность живого богообщения в молитве и обожения человеческой природы. Соответственно, варлаамиты отвергают аскетическую практику очищения сердца и непрестанной умной молитвы, тогда как в исихазме эта практика признана необходимым средством на пути достижения богопознания и восхождения к обожению].

Обратимся к интересующему нас месту в вышеупомянутом трактате [«Потреба искати наставника непрелестна... Аще ли же наставника несть, потреба искати болезненно. Аще не обретается. Бога призвав в сокрушении духа и слезах, и с нестяжанием, Сему помолився, твори, еже глаголю ти...» Добротолюбие (слав.)]. Всякий, приступающий к умному деланию, говорит прп. Никифор, нуждается в руководстве: «Нужно искать наставника незаблудного, — читаем в переводе свт. Феофана. — Если нет на виду такого наставника, надо поискать его, не жалея трудов». Затем преподобный пишет: «Аще не обретается», то есть «если же и при таком искании не найдется» таковой наставник, то тогда — «твори, еже глаголю ти», или — «делай, что скажу тебе». И далее дается описание приемов художественного метода умной молитвы: «Ты убо сед, и собрав твой ум, введи его в ноздренный путь...» и так далее.

Отсюда очевидно, что художественный метод, по мысли прп. Никифора, как раз и надлежит применять при самообучении по книгам, в случае «аще» учитель «не обретается». Текст же своего трактата преподобный рекомендует использовать в качестве письменного руководства. Таким образом, прп. Никифор, патриарх исихазма и наставник свт. Григория Паламы, благословляет при самостоятельном обучении умному деланию обращаться к аскетическим писаниям как к учебным пособиям.

[«Психофизический метод молитвы [т.е. художество] является, в сущности, практическим средством для начинающих, позволяющим избежать рассеяния ума и мечтания», - пишет о. Иоанн Мейендорф, комментируя следующее высказывание свт. Григория Паламы: «Вполне уместно обучать, в особенности новоначальных... посредством дыхания посылать собственный ум внутрь. Ведь никто же из благомыслящих не станет воспрещать еще не достигшему созерцания вновь собирать в самого себя свой собственный ум некоторыми приемами... Советуют им внимать частоте выдохов и вдохов и немного задерживать их, чтобы таким образом удержать ум». О. Иоанн замечает: «Свт. Григорий часто подчеркивает начальный и инструментальный характер этого способа, родственного, по его мнению, иным разновидностям телесной аскезы». Мейендорф Иоанн, прот. Жизнь и груды свт. Григория, с. 204].

Из более поздних учителей прп. Паисий Молдавский, очень остро осознававший, насколько необходим опытный проводник на узком пути умного делания, не раз со всей серьезностью возвращается к этому вопросу: «Художеством же святые отцы называют эту святую молитву, думаю, потому, что как художеству человек не может научиться сам собою без искусного художника, так и этому мысленному деланию молитвы без искусного наставника навыкнуть невозможно. Но дело это, по святому Никифору, и многим, или даже и всем, приходит от учения; редкие же без учения, болезненностью делания и теплотою веры, прияли его от Бога... Умом в сердце приносить Богу таинственную жертву молитвы, так как это духовное художество, без научения, как выше указано, невозможно».

Но если дело это без научения невозможно, то само научение возможно посредством книги. Прп. Паисий вторит Никифору Монаху и разъясняет, что, при отсутствии живых носителей традиции, истинным наставником в умном делании могут и должны быть писания святых отцов: «Если же бы кто предал себя в послушание, но не нашел бы в отце своем самым делом и опытом искусного наставника этой божественной умной молитвы (в нынешнее время — увы! достойно многого плача и рыдания — совсем исчезают опытные наставники этого делания), то не должен он поэтому приходить в отчаяние. Но, пребывая в истинном послушании по заповедям Божиим (а не самочинно, без послушания, чему обыкновенно последует прелесть), возложив всю надежду на Бога, вместе с отцом своим [то есть с благословения своего духовника. В древнерусской традиции понятие духовный отец соответствует понятию духовник]. пусть, вместо истинного наставника, верою и любовию повинуется учению преподобных отец наших, просвещенных Божественной благодатью и изложивших до тонкости учение об этом божественном делании, и отсюда пусть заимствует наставления об этой молитве. И, во всяком случае, благодать Божия, молитвами святых отцев, поспешит и вразумит — как, без всякого сомнения, научиться этому божественному делу».

В письмах прп. Паисия можно встретить конкретный пример, когда старец благословляет монахиню Марию (Протасьеву) самостоятельно обучаться по книгам: «Прилежно, с великим вниманием и размышлением, прочитывай в отеческих книгах о молитве, умом в сердце совершаемой, которая есть самый истинный, наиболее приятный Богу, монашеский подвиг, и если при помощи Божией уразумеешь изучением святых отец правильное понятие о ней, то понудь себя и на исполнение ее, призывая Бога на помощь, и ты получишь от нее великую пользу для души твоей».

Прп. Никодим Святогорец в своих предисловиях к творениям прп. Симеона и Добротолюбию подчеркивает, что главное назначение этих изданий — выполнить роль наставника: «передать учение об умном делании и созерцательной жизни», причем передать не одним только инокам, но и «пребывающим в мире верным». Он доказывает, что евангельское учение о совершенстве обращено и к мирянам, он убеждает их заниматься духовным деланием, которое хотя и свойственно монахам, но вменено в обязанность и мирским людям. «И пусть не говорит никто из мирян, — пишет он, — что писания прп. Симеона написаны для иноков, а не для мирских: нет, брат... это слово лукавое, это слово неразумное, которым ленивый и нерадивый ищет повода ко греху». Многие страницы Добротолюбия подтверждают возможность «хранения ума» и упражнения в умной молитве среди многомятежного мирского окружения.

Рассуждая о необходимости для мирян посвящать себя умному деланию, прп. Никодим произносит грозное слово: «Причина, по которой столь мало спасающихся в нынешнее время, не иная, как та, что мы вознерадели об этом возводящем к обожению деле; а без обожения ума, как сказал некто, ни достигнуть святости, ни даже спастись человеку невозможно: что и слышать ужасно! ибо спасение и обожение — одно и то же, по учению богомудрых отцов» [Феоклит Дионисиатский, мон. Прп. Никодим Святогорец. Житие и труды. М., Феофания, 2005, с. 126, 228].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

По своему содержанию Иисусова молитва очень однообразна. все «помилуй» да «помилуй!» Но не в этом дело. Ни одна молитва не ставила меня так прямо перед лицом Божиим, как эта молитва.

Другие молитвы имеют каждая свое содержание: утренняя молитва, вечерняя и так далее. У этой же молитвы одно содержание: «помилуй меня!» Она заставляет чувствовать себя стоящим перед лицом Живого Бога с чувством покаяния, и только! Но это стояние перед Богом, с чувством покаяния, очень много дает: оно дает мне самое нужное: сознание своей неправды перед Богом. Я стою перед Богом с чувством своей неправды, и это делает Бога особенно мне близким, не так ли? – Никакая другая молитва не может заменить ее. Там мы просим о других нуждах: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» и др. А в ней, в этой молитве, мы только предстоим Богу, с сознанием нашего недостоинства. А ведь это и есть главное, что от нас требуется!

В этом заключается сила и значение молитвы Иисусовой. Нужны, конечно, и другие молитвы. Но они все направлены на удовлетворение тех или других наших нужд или нужд наших ближних. Одна только Иисусова молитва исключительно обращена на сознание своего недостоинства перед Богом, т. е. научает нас правильному отношению к Богу. А это и есть самое важное. У нас этого обычно не бывает. Мы все чего-нибудь выпрашиваем: здоровья, успеха в делах и тому подобное. Между тем, самое нужное для нас заключается в сознании своего недостоинства перед Богом, а этого-то у нас обычно и не хватает! Разве это не так?

И вот Иисусова молитва научает нас самому важному и самому нужному: она учит нас стоять в правильном отношении к Богу – сознавать Его святость и наше убожество, – смиряться!

#иеросхимонах_Сергий_Четвериков

Подражать жительству святых отцов без послушания, считал отец Серафим, это все равно что начинать строить дом с крыши. Он говорил об искушении современных монахов: они ищут прозорливых старцев, а когда видят обыкновенного человека, но опытно прошедшего монашеский путь, начинают колебаться и сомневаться, можно ли слушаться его. Они требуют от старца чудес, как фарисеи от Христа, они хотят, чтобы старец прорекал и предсказывал будущее, чтобы учил их не исполнению воли Божией, а как благополучно совершить то или иное их дело. А ведь старец может благословить, и дело не исполнится, но зато исполнится воля Божия, и человек получит урок смирения и отречения от своей воли, то есть главное – благодать Божию. Бывает такое испытание: старец благословляет, а дело как будто с самого начала встречает неодолимые препятствия – это испытание веры. В Библии повествуется о том, как одиннадцать колен Израилевых несколько раз вопрошали Господа, идти ли им воевать с коленом Вениаминовым, совершившим неслыханное злодеяние, или нет. Господь через первосвященника отвечал: «Идите», и несколько раз они терпели поражение, но не роптали на Бога и за это в конце концов одержали победу.

#схиархимандрит_Серафим_Романцов

10. Состав морей – множество вод; а состав и твердыня трезвения бодренности и углубленного безмолвия души, равно как бездна созерцаний дивных и неизреченных, и разумного смирения, правоты и любви есть (само же одно) крайнее трезвение и ко Христу Иисусу без помыслов с воздыханиями молитва, непрестанная, притрудная, но без уныния и скучания (Лук. 18, 1).

#ЦСДобротолюбие
#прп_Исихий_Иерусалимский

Вопрос поднятый о. Александром действительно важный. К нему необходимо подойти со всей ответственностью и пониманием скорбных последствий (при неудачном походе) как для осуществляющих деятельность актуализации святоотеческих текстов, так и для тех, кто будет прочитывать адаптивные тексты.

Чтобы понять степень ответственности перед читателями и перед Богом, вспомним о переводческой деятельности прп. Паисия Величковского, с какой осторожностью, любовью и осмотрительностью подходил святой муж к этой работе: сверял, перепроверял, изучал специально древнегреческий, создал целую школу по переводу святоотеческих книг. И, конечно, самое главное, он жил тем, что переводил, жил молитвой и достигал высочайших духовных вершин и именно под руководством такого человека, была написана книга Добротолюбие на церковно-славянском языке.

Параллельно с ним осуществлял подобную работу прп. Никодим Святогорец, также святой, практически проходя то, о чем он писал (умная молитва, созерцание, исихия).

Когда впоследствии переводы Добротолюбия прп. Паисия решил опубликовать, то он сам противился этому, внутренне чувствуя, что еще много чего нужно доделать и завершить.

Впоследствии и другие писания прп. Паисия были опубликованы в Оптиной Пустыне по благословению свт. Филарета Московского (Дроздова) – «Московский Златоуст». Осуществлял издательскую и переводческую деятельность прп. Макарий Оптинский со своими помощниками (академистами), среди которых был и будущий прп. Амвросий.

Что касается расширенной и адаптированной версии Добротолюбия, то работу над ней вел также человек святой жизни – святитель Феофан Затворник, проходивший деятельную аскезу и молитвою очищавший свое сердце.
………………………………………
К чему все это написано? Нам кажется, что достойная адаптация, популяризация, комментирование святоотеческих текстов должна проходить как минимум на том же уровне, который был задан нам нашими святыми предшественниками.

Невозможным представляется адаптация святоотеческого наследия теми людьми, которые сами никогда не жили в заданной святыми Отцами деятельной парадигме умного делания, практики Иисусовой молитвы, без общения с людьми которые этим живут. Кабинетный богослов, теоретик не способен на это.

По словам Нила Синайского: "Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если ты истинно молишься, то ты богослов". Возможно ли, положа руку на сердце, признаться себе в истинности своего богословия и молитвы? Взять на себя ответственность в создании «более понятного богословия», «богословия для начинающих»? Не опасно ли становиться такими учителями? «Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» Иак. 3:1

Молиться без икон трудно. Икона собирает в себе внимание молитвы, как увеличительное стекло собирает в себе рассеянные лучи в одно обжигающее пятно. Икона – учили отцы – есть утверждение реальности человеческой плоти Христовой, и, кто отвергает икону, тот не верит в реальность Боговоплощения, т.е. человеческой природы Богочеловека.

#Сергей_Фудель

Поздравляем с праздником Обрезания Господня и памятью свт. Василия Великого!

Евангелие от Луки, 2:21:
По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве.

Кондак, глас 3:
Всех Господь обрезание терпит/ и человеческая прегрешения, яко Благ, обрезует,/ дает спасение днесь миру./ Радуется же в Вышних и Создателев иерарх,// и светоносный, Божественный таинник Христов Василий.

Блж. Феофилакт Болгарский:
Господь обрезуется, чтобы, и в этом исполнив Закон и не опустив ничего из заповеданного оным, искупить нас от проклятия.

Свт. Игнатий (Брянчанинов):
Имя Господа нашего Иисуса Христа — Божественно, сила и действие этого имени — Божественны, они — всемогущи и спасительны, они — превыше нашего понятия, недоступны для него. С верой, упованием, усердием, соединенными с великим благоговением и страхом, будем совершать великое дело Божие, преподанное Богом: будем упражняться в молитве именем Господа нашего Иисуса Христа.

Молитва и жизнь — одно

— Существует довольно распространенное мнение, что молитва — это одно, а жизнь — это совсем другое. К молитве можно отнести церковные службы, келейное правило и т. п. Все же остальное время занимает «просто жизнь» — работа, отдых, домашние заботы, личные интересы и т. д. Таким образом, наше земное бытие составляется из чередования молитвы и обычной человеческой жизни. Правильно ли это?

— Преподобный Марк Подвижник сказал: «Все то, что мы без молитвы говорим или делаем, бывает впоследствии погрешительно или вредно и обличает нас через дела». Только жаль, что мы редко когда берем это во внимание.

Молитва — это беседа души с Богом, и она должна быть растворена во всем нашем бытии. Во всех скорбях и радостях, во всех печалях и недоумениях, во всех смущениях и преткновениях — везде проникает молитва, т. е. обращенность души к Богу.

#монах_Константин