Это не совсем, конечно, промышленное наследие, но очевидно наследие промышленности.
Великий в прошлом Детройт был таковым именно благодаря развитию автомобильной промышленности, и там до сих пор стоят заброшенные здания заводов, из которых выкатывались новенькие тачки, которые потом сияя рассекали просторы Америки. В русских новостях банкротство Детройта звучало как нечно неожиданное, внезапное, что-то вроде "Ну на тебе!", но экономические и социальные проблемы тянулись несколько десятилетий, пока "лица, принимающие решения" то ли не хотели признавать проблему, то ли до последнего пытались спасти ситуацию (это мне предстоит выяснить). И вот в 2013 пришлось посмотреть правде в глаза и пройти процедуру банкротства: к тому моменту население сократилось больше, чем вдвое, целые районы были отключены от системы водоснабжения, уровень преступности начал зашкаливать, как приборы в сериале "Чернобыль", и спасением заниматься было уже невозможно. В эти ужасные времена люди совместно выращивали овощи на городских фермах, скидывались на воду, ремонтировали (и продолжают) брошенные дома и помогают тем, кто свой дом не бросил. После коллапса, который гремел на весь так же, как гремело его благополучение, Детройт оживает, там даже реставрируются иконические здания жирных времен. Это еще сильнее заставляет содрогаться: наблюдаем великую историю падения и медленного и мучительного, но взлета.
И вот внутри этой истории человек, который просто пробовал наркотики в какой-то заброшке и слушал истории о том, чем это здание было прежде, чем стать притоном, внезапно вспоминает об этом, и начинает ездить по всем оставленным людьми зданиям и фотографировать, буквально ловить эту уходящую красоту. Многие здания уже снесены - и красота, и ее щемящее увядание, и эта пыльная оставленность - теперь есть только на снимках.
Я думаю, то, что делает этот человек, называется словом любовь.
https://www.youtube.com/watch?v=UbTAxjZC_UE

Сегодня был факультетский пикник. У меня есть потрясающая одногруппница-американка, чья семья переехала из Украины. Она изучает вопросы доступа и отношения к медицине в сообществах мигрантов из Восточной Европы, и в какой-то момент мы наперебой начали рассказывать другой нашей одногруппнице, без восточноевропейского бэкграунда, о разных способах лечения: засунуть чеснок в ухо, приложить теплое яйцо к носу, компрессы с водкой и прочее. Нас слушали с неподдельным изумлением. Дошли мы и до «подышать над картошкой» в качестве лечения простуды, на что девушка без подобного опыта лечения скромно заметила, что это звучит логично - использовать пар и горячий воздух, на что мы тут же хором парировали, что это должна быть именно картошка.
Не только источник углеводов, но и основа идентичности. Не там ищем духовные скрепы.

Когда я хохотала весь вечер над тем, что приехала в Америку, чтобы читать Маркса, я еще не знала, что через несколько недель буду читать к семинару труды небезызвестного в определенных кругах Владимира Ильича Ульянова.
Ну что, товаг’ищи, вступаем в классовую борьбу.

Произошло нечто абсолютно трансцендентальное. Итак, я в городе Лексингтон, штат Кентукки, Соединенные Штаты Америки. Выхожу из прекрасного корпуса факультета антропологии и иду домой сквозь большой студенческий центр, захожу в толкан и слышу, как чей-то голос в динамике размеренно рассказывает по-английски про Владивосток. Город на востоке России, у моря, население такое-то, ну и так далее. Я машинально остановилась, впечатлившись таким внезапным вторжением родины настолько, что отложила до лучших времен свои базовые физиологические потребности, и стала слушать, что будет дальше. Дальше голос сказал что-то вроде "Вот что такое Владивосток", после этого я услышала до боли знакомые аккорды и голос Ильи Лагутенко, поющий "C гранатою в кармане, c чекою в руке" (это первые строчки песни "Владивосток-2000").
Занавес. Как это прокомментировать, кроме того, что я так и не поссала, забыв обо всем, я не знаю.

Простите, кроме того, что МНЕ ЧАЙКИ ЗДЕСЬ ЗАПЕЛИ НА ЗНАКОМОМ ЯЗЫКЕ.

Из того, что я уже начала тут описывать походы в общественный туалет, многие из вас, наверное, сделали вывод, что захватывающих сюжетов в моей жизни сейчас не так много. В основном я провожу время за чтением и написанием различного формата письменных работ, что мне ужасно нравится - после очень долгого периода непрерывного общения с большим количеством людей, не всех из которых родители в детстве научили тому, что о других тоже надо иногда думать, это своего рода пансионат.
У меня магистратура по прикладной антропологии со специализацией по культурной антропологии (но в целом на факультете есть еще две). В рамках этой специализации есть три обязательных курса, которые должны пройти все, остальное - на ваш, как говорится, личный вкус. Каждый курс весит определенное количество кредитов в зависимости от нагрузки, и к концу нужно собрать не меньше 30, чтобы получить диплом. При этом для того, чтобы считаться студентом (что особенно важно для иностранных студентов - от этого зависит, продлят ли тебе визу), в каждом семестре нужно набрать не меньше 9 кредитов. У меня сейчас 9 (точнее, было 9 до сегодняшнего дня). Это три курса: собственно прикладная антропология, история теории в антропологии и экономическая антропология. Прежде, чем сформировать свое расписание на семестр, хорошо бы посоветоваться с научником - у нас это человек, который не только следит за твоей финальной письменной работой, но и в целом ведет тебя сквозь этот сложный академический мир, полный опасностей и неожиданных головоломок.
Когда я только узнала, что нужно набрать всего 9 кредитов, я удивилась и начала фыркать себе под нос, мол, всего на три пары в неделю в универ ходить? Это что вообще такое? "Как я ошибся, как наказан!". Теперь-то я уже ничего не бормочу по поводу всего лишь трех пар в неделю - я к ним едва успеваю готовиться, читая огромные списки с золотым, так сказать, фондом социальной теории. С еженедельными письменными работами та же самая история - я их едва успеваю написать. Особенно печальной ситуация была в первые две недели - я читала гораздо медленнее, гораздо медленнее писала и вообще, кажется, немножко страдала от акклиматизации и джетлага (хотя, кажется, вместе с моей скоростью чтения растут и списки, не исключено, что это ловушка).

Впрочем, если ты достаточно слабоумен и достаточно отважен, даже такое расписание тебе однажды надоест и ты потянешься к новым приключениям. Я свои новые приключения нашла в списке дополнительных специализаций от разных факультетов на сайте университета, когда увидела скромную синюю строчку Digital mapping, испытала выброс гормонов и повышение артериального давления и поняла, что нашла любовь, ради которой готова бежать босиком на край света (наконец-то, блин). Подала заявку, поступила, как будто бы счастье было Этак близко, так возможно". Но великие истории любви - это всегда преграды и счастлвое преодоление, поэтому конечно же возникли разного рода бюрократические вопросы, которые нужно было сначала понять, а потом решить, это все долго и муторно происходило на протяжении пары недель. Когда они были решены, в мою душу закрались сомнения "А смогу ли я вообще взять еще один курс сейчас и не опизденеть окончательно?", "А получится ли у меня?", "А что, если нет?", ну прочие "Вопросы мироздания" за 300. Когда я думала о том, чтобы перенести курс на следующий семестр, мне хотелось выть от досады, когда думала о том, чтобы все-таки впихнуть его в этот семестр - выть от попыток понять, когда делать домашки. Короче, не без помощи моей научницы, к которой я проникаюсь все сильнее и сильнее с каждым разом, взяла.

Никогда еще я не стреляла себе в ногу с таким энтузиазмом. Мальчики, не пишите, у меня 12 кредитов, я планирую покрыться библиотечной пылью к декабрю.

Тем временем, вчера поставила вторую дозу Пфайзера. Перед первой дозой меня пугали муками побочек, вдохновив запастись градусником и жаропонижающими, когда выяснилось, что в первый раз у меня просто поболело плечо, стали пугать тем, что уж после второй-то дозы я точно попаду в адский котел температуры. Прививку сделала. К вечеру ожидаемо заболело плечо, я стала готовиться к худшему, к пушкинским метаниям в "своей постели беспокойной", холодному поту, бреду горячки, что там еще бывает. Но по итогу я просто поспала, проснулась, улыбнулась, посмотрела на свои красивые цветочки и села читать. Поговаривают, что отсутствие побочек - это не очень хороший знак, мол, имунная система на хую вертела вырабатывать антитела, но мой организм в целом и не потрудился заразиться коронавирусом за все это время, полное близких контактов с заболевшими. Видимо, решил, что отказывается вообще с этим дерьмом взаимодействовать в любом виде. Уважаю эту стратегию, часто использую в жизни.

Мы прививаемся на кампусе, надо просто сделать запись (конечно сделать запись, это я теперь лучше всех знаю, я скоро с этими вашими порядками на поход в супермаркет начну запись делать) и прийти со студенческим. Очень приятно, что это занимает пару секунд, вообще не больно, но медсестра над тобой воркует как голубка и приговаривает "Ok, good job, perfect, you are great", как будто ты не просто сидишь на стуле с голым плечом и печальным взглядом, а готовишься к выходу в открытый космос. Я бы еще раз сходила привиться, я взрослая самостоятельная женщина, я люблю, когда мне так активно хвалят без каких-либо заслуг.
Через 14 дней я буду официально считаться полностью привитой. В моей голове это где-то рядом с "добропорядочный гражданин" и "просто хороший человек".

Неожиданным образом этот канал читает довольно много людей, среди которых со многими я не знакома. Мне очень приятно, спасибо большое )
На предотъездных семинарах нам много говорили о том, что такое культурный шок. В обычной жизни мы иронично используем это словосочетание, когда сталкиваемся с какой-нибудь возмутительной хуйней типа неправильного согласования по падежам, но это научно описанное состояние, с которым сталкиваются все, кто на долгое время переезжает в новые условия. Я про культурный шок много знала и до этого - мы проходили его на семинарах по лингвокультурологии с моей научницей из МГУ. К сожалению, в данном случае предупрежден - не значит вооружен, культурный шок может быть довольно острым состоянием, из которого некоторые люди не выходят годами (или пока не вернутся в родные пенаты). Ну а с моей погруженностью в культуру, язык и литературу, я автоматически попадала в "уязвимые слои". Собственно, что такое "культурный шок" в двух словах. Абсолютно все человеческие проявления обусловлены культурой, поэтому когда человек попадает в новую среду, для него меняются не только такие очевидные вещи, как язык, но и вообще все, от общих культурных кодов и вплоть до мельчайших бытовых подробностей вроде пользования общественным транспортом. У культурного шока есть динамика, и после адреналина первых впечатлений и восторга по этому поводу (обычно в этот момент заканчивается отпуск, поэтому с короткими дистанциями это не работает), наступает фрустрация. Я понемногу чувствовала это на семинарах - местные знаменитости, шутки, даже то, что все всю жизнь читали абсолютно другие новости, которых я не читала, иногда всплывало в диалоге абсолютно внезапно, а я сидела и думала "Так, это че?". С другой стороны, мои новости никто не читал тоже, в целом другой конец земли отсюда сливается в некое единое целое, в котором лишь едва различаются государственные границы и какие-то местные терки одних с другими. В моей, тем временем, голове, постоянно возникают какие-то шутки в духе "Это вам не Рио-де-Жанейро", но они так внутри и головы и остаются. Короче, я все это предвидела, поэтому максимально сгладила себе первый месяц: спокойно со всем разобралась, жила жизнью обычного человека, а не носилась как угорелая с телефоном наперевес, посещая все музеи и выезжая на каждые выходные в другие города.
Тем не менее, это не спасло меня от того, что вчера я полдня смотрела интервью с Ларисой Гузеевой и видосы Похитителя ароматов, а сейчас в час ночи по четвертому кругу пересматриваю отрывок концерта Scorpions на Красной площади в Москве, на котором они исполняют Wind of change, и на моменте Take me to the magic of the moment on a glory night над храмом Василия Блаженного появляется ослепляющий красный свет и фейерверки.
Let your balalaika sing, как говорится.

https://www.youtube.com/watch?v=knZnf625TbM

Другого контента сегодня не предвидится.

В полночь сидела на кухне в своей классической позе и с одной-единственной мыслью в голове "the concept of race is so problematic", когда ко мне вышла из своей комнаты измученная уроками соседка из Тринидада. Она спросила, как дела, и я решила поделиться с ней своим возмущением по поводу анкеты на запись на тест на коронавирус. Ты считаешься привитым только спустя 14 дней после второй дозы, а до этого момента ты обязан раз в неделю сдавать ПЦР на кампусе. Так вот, заявку на тест я и заполняла. Там есть два очень странных вопроса, один про расу. Я думала, зачем вообще в этой анкете вопрос про расу? На что это влияет? Окей, если университет собирает таким образом статистику по расовой принадлежности, лучшее ли это место? Как твоя раса повлияет на тест? (Ответ: никак) Но после вопроса про расу там был еще и вопрос про этническую принадлежность с вариантами ответов "Hispanic or Latino", "Not Hispanic or Latino" и "Prefer not to say". Это вообще что еще за фокусы? Собственно, эту тираду, полную гнева, я ей и выдала, и думала, что она просто молча уйдет в свою комнату, не пожелав продолжать беседу, но судьба подарила мне соседку, которую разъярить еще легче, чем меня. Она сказала: Да, я тебя понимаю, недавно я покупала своему мужу билеты на самолет, и ты знаешь что? Там была графа "Пол". А зачем вам вообще знать его пол? Это что, влияет на то, как вы идентифицируете его личность? А если он в процессе перехода? По документам он еще мужчина, но придет к вам с длинными волосами, макияжем и большой грудью? Вы полезете к нему в штаны? А если по документам он женщина, но придет к вам с бородой, вы не пустите его на самолет?
Я была восхищена. Столько еще поводов возмутиться мне предстоит узнать, аж дух захватывает. И главное: а зачем при покупке билетов на самолет нужно указывать пол?

Когда-нибудь я запомню, что «How are you doing” это не вопрос и в ответ надо просто произнести то же самое. Это такая игра, кто первый начал реально рассказывать, как у него дела, тот и проиграл.
Проигрываю постоянно.

Да, я буду антропологом. Позволю этому парню ответить на вопрос о том, кем я буду работать, когда получу степень магистра, и не стоило бы мне подумать о том, чтобы научиться писать код.
В двух словах: что-нибудь придумаю.

https://www.youtube.com/watch?v=F2XPF6rQ6fs

Кстати об антропологах. Я узнала об их существовании, кажется, в университете (в моем первом университете, не то, чтобы я приехала учиться и такая: Кхм, погодите-ка, где я?), и это сразу была культурная антропология, поэтому когда Михаил Алексеевский начинал свои лекции с того, что рассказывал обо всех направления антропологии и о том, что это не только физические измерения, как некоторым кажется, я думала, что это хоть и полезно повторить, но в целом и так всем понятно. Я была неправа.
Недавно на семинаре по экономической антропологии зашла речь о том, какими антропологов видят за пределами академии и видят ли вообще.
Профессор сказал, что когда он говорит, что антрополог, ему широко улыбаются и отвечают "Я люблю динозавров!". Мы, конечно, спросили, как он реагирует, он сказал, что улыбается в ответ и говорит "Я тоже" )))

Наконец-то мем про Кентукки! Коллеги (интересно, я уже имею моральное право называть настоящих антропологов коллегами, если нет, то когда будет мой обряд инициации?), спасибо большое (и за мемы, и за комплименты).

Антропологических и околоантропологических каналов в телеграме становится всё больше, что очень радует (как только дойдем до 2000 подписчиков, сделаем очередной обзор). Но на общем довольно академичном и серьезном фоне очень выделяется наш новый фаворит - дико остроумный и абсолютно безбашенный канал @KentuckyFriedIra Иры Головицкой, которая несколько лет руководила интернатурой в архитектурном бюро "Wowhaus", а этим летом по программе Фулбрайта поступила в магистратуру по прикладной антропологии (!!!) в Университет Кентукки.

В августе она переехала в город Лексингтон, откуда в телеграм-канале ведёт дневник о том, как там всё устроено в плане учебы и бытовой жизни (главный хит - история про песню Ильи Лагутенко в женском туалете университета).

Ну и конечно там масса интересных подробностей про антропологию в Америке. Например, выясняется, что даже там обыватели плохо представляют, чем занимаются социальные и культурные антропологи (а мы думали, что это только нас спрашивают про измерение черепов).

Кстати, про Kentucky Fried Chiken. Конечно же, это была первая шутка, которую шутили все юмористы, узнавая о том, в какой штат я еду. Мой любимый ее вариант "Ну наконец-то разузнаешь, что там за 11 трав!". В KFC я, надо признаться, ни разу не была, я даже не видела ни одного KFC, что до сих пор сбивает меня с толку. Впрочем, если спросить кентуккийца (или приезжего), чем по его мнению знаменит этот волшебный штат, курочку никто не назовет. Как правило, будут звучать лошади, бурбон и баскетбол. Что здесь за баскетбол такой необыкновенный, я пока не знаю, буду держать в курсе, а вот лошади здесь самые красивые, сильные и выносливые, благодаря тому, что пасутся на кентуккийских лугах, по которым текут ручьи с водой, богатой кальцием (предупреждаю, я это узнала из тиндера, так что информация не проверена).
Эти крайне ограниченные знания, кстати, я ловко продемонстрировала на визовом интервью в пустом посольстве во время напряжения отношений России и США. Мое визовое интервью длилось около 2 минут, ровно до моей первой шутки, после которой консул, видимо, решил, что если не избавиться от меня сейчас, то придется послушать и другие. Консул открыл форму, в которой написано, куда я еду, зачем, и так далее, и стал задавать мне вопросы по увиденному, то есть: "Зачем едете в США?", "Что будете изучать?", "В какой едете университет?" и так далее. Я хорошо справлялась, но на моменте про Университет Кентукки консул сказал "Я слышал много хорошего о Кентукки", я ответила "Я тоже". Я думала, что это непринужденная светская беседа, и в целом главное просто заполнять паузы между ни к чему не обязывающими фразами, пока консул заполняет необходимые документы. Но консул спросил, что именно хорошего я слышала про Кентукки, чем поставил меня в очень неловкое положение, потому что ответа у меня не было заготовлено, особенных культурных знаний о том, куда я еду, в моей голове тоже не было, поэтому из моего рта просто вывалилось первое попавшееся: "Ну как же, бурбон!". Полагаю, это не то, что стоило бы сказать в такой ситуации, но консул посмеялся, сказал "Your visa is approved" и пожелал всего хорошего.

До отъезда я, кажется, почти не встречала слово doable, во всяком случае его точно не было в моем активном словарном запасе (хотя сейчас мне кажется, что в моем активном словарном запасе не было вообще ничего, tabula rasa, как говорили мои большие друзья древние римляне). Если посмотреть в словарь, там можно найти что-то вроде «осуществимо» или «выполнимо». Из контекстов речи я поняла, что это слово ты скорее всего употребишь, когда не захочешь акцентировать внимание на том, что нечто «ебнешься как сложно», но и переть против правды и говорить, что это не составит труда, тоже как-то стыдно. “Хочу стать миллионером! Oh, that’s doable”, “Хочу сегодня дочитать эту статью! Oh, that’s doable!”, “Хочу получить А за этот курс! Oh, that’s doable!” Вижу в этом печать американской культуры, но моя, с позволения сказать, жизненная ситуация, располагает к тому, чтобы видеть такую печать на всем.

Друзья, которые провожали меня в дорогу, говорили о том, что меня ждут приключения. Наверное, и они, и я представляли себе нечто вроде романов Жюля Верна: что я должна буду на воздушном шаре пересечь океан, высадиться на острове, сразиться с диким зверем, облачиться в его шкуру, возглавить племя туземцев и на каноэ поплыть торговать с соседями. Не уверена, кстати, что подобные шутки допустимы - с начала семестра мы занимаемся критикой (абсолютно заслуженной) колониализма и всего, из него вытекающего. Впрочем, и я с диким зверем не сражалась, сражалась только с Амазоном, на воздушном шаре летаю в основном к вендинговому автомату за шоколадом в полночь, а вместо торговли пишу письменные работы и отправляю их на университетский портал. Но один интересный сюжет все же есть. Тот самый женский туалет. Вчера я снова зашла туда, отметив, что из динамика звучат какие-то явно не английские слова с американским акцентом, но заставив себя сначала поссать, а уж потом разбираться, что там за новые чудные открытия приготовила мне местная уборная. Так вот. После нудного рассказа начала петь Пугачева (я не шучу, какие уж тут шутки, с ума бы не сойти), причем не абы что, а песню на стихи Цветаевой «Когда я буду бабушкой». Когда Пугачева допела, голос стал читать отрывки из дневников Цветаевой 1915 года. Цветаеву я ненавижу со школы, откровенно говоря, слушать ее дневники не было никаких моральных сил, поэтому я покинула эту обитель русской культуры. У меня миллион вопросов. Что нахуй происходит? Какой процент русских слышали эту песню, и почему для очередного семинара по русской культуре была выбрана именно она? Да ладно песня, почему именно Цветаева? Почему не Пушкин, там, я не знаю, почему, в конце концов, никто не читает по-настоящему шокирующий контент в виде отрывков из Достоевского? Лично я была бы рада услышать что-то милое сердцу из Есенина, например «Ты меня не любишь, не жалеешь, разве я немного некрасив?» Может, это было в других частях, которые я пропустила, потому что хожу в этот туалет только раз в неделю? В конце концов, зачем вообще что-то читать по-русски, если никто не понимает?
Если на следующей неделе это повторится, я напишу письмо в администрацию университета, в котором задам все вопросы, и предложу свою кандидатуру в качестве куратора данной культурной инициативы.

У меня есть любимая шутка про то, что строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Кажется, с образованием это работает похожим образом. Когда я училась на филфаке в МГУ, у нас могло быть по 12 предметов в семестре, по каждому из которых длинные, как список кораблей Гомера (что ж мне этот список уже 13 лет покоя не дает) списки литературы, сплошь состоящие из огромных романов, монографий ну и до кучи пары учебников. Даже если вычесть из суток время на минимальный сон, еду и что бы то ни было, кроме чтения, чисто физически прочитать это было невозможно. Но я пыталась, под светом настольной лампы, в темноте, иногда сквозь слезы. Уже через несколько дней после прочтения я напрочь забывала, о чем был роман, только если это не было что-то, поразившее меня до глубины души, как колокольни Пруста (да, мои вкусы весьма специфичны). При этом по каждому предмету были лекции, на которых нам рассказывали о литературном процессе и том, как понимать все эти романы, если мы говорим о литературной ветви филологического образования, или по теории, если говорим о лингвистической. Семинары были не по каждому предмету, зачастую на семинарах происходило то же самое, что на лекциях, то есть возможности высказываться на тему прочитанного в стенах университета почти не было. Такая возможность была за пределами университета - в основном в жанре "Меня это уже доебало, я хочу к маме". Письменные работы (помимо собственно курсовых и диплома), насколько я могу припомнить, мы писали по двум курсам. Один из них разрабатывала моя обожаемая кафедра (самая лучшая кафедра на земле), другим были курс по семантике. Были преподаватели, которые на голом энтузиазме собирали нас на консультации после лекций, чтобы реально обсуждать, и спасибо им большое, но это была капля в море поглощения информации без возможности ее осмыслить и поделиться результатами своего скромного труда с коллегами. Я тут в скобках замечу, что я уже стара как говно мамонта, на филфаке могло что-то измениться, но сейчас я с содроганием думаю о том, что обучаясь на филологическом факультете, я почти не пользовалась, собственно, языком, и то, что я худо-бедно умею выражать свои мысли письменно - лишь опосредованно результат образования, в гораздо большей мере это результат природной неуемной пиздливости. Что мы имеем? Что по сути ты мог не делать весь семестр примерно нихуя, прийти на экзамен, вытянуть счастливый билет и уйти, так и не узнав о том, какие еще открытия тебе готовил список чтения (я родилась в понедельник, на везение расчитывать не приходилось).

То, во что я вляпалась, поступив на программу по прикладной антропологии в Университет Кентукки, сильно отличается по формату. Списки, как говорится, doable, хоть и не без труда, красных глаз, сокращеня количества сна до прожиточного минимума и полной изолированности от социальной жизни. По большей части процесс выглядит так: ты читаешь список на неделю, затем приходишь на семинар, обсуждаешь это все там с профессором, пишешь по каждому прочитанному чему-то (статье, главе, книге или что там) небольшое саммари своими словами и свои собственные размышления на тему, а потом еще сдаешь их в виде одной из письменных работ за семестр. Я не могу даже посчитать,сколько таких работ я уже сдала, кроме того, у нас есть довольно крупная midterm paper в середине семестра по каждому из курсов и крупная final paper по каждому курсу (и в них придется ну, как сказать, использовать полученные знания). Твоя оценка, при этом, складывается и из письменных работ, и из того, насколько активно ты участвуешь в работе (типа просто прийти на семинар недостаточно, надо еще там что-то вякать, причем вякать, желательно, впопад. Особенно ответственные преподаватели, если у тебя нет настроения вякать, обязательно прикопаются с вопросом). Короче, после того, как ты сначала прочитал, потом обсудил, потом письменно зафиксировал размыления, а потом использовал в работе какую-то теорию, ты с гораздо меньшей вероятностью забудешь, о чем там шла речь. И пятерочку ты не получишь, если весь семестр ебал вола.

Как будто бы должна быть мораль, но настроение аморальное - я пишу это вместо того, что писать midterm paper.

В midterm по прикладной антропологии пишу про "Солярис" Тарковского как пример того, что мы даже в космосе не избавимся от земных проблем. Кажется, зенита своей писательской карьеры я достигла.
Заодно проверим, любят ли американцы Тарковского так, как любят его русские, потерявшиеся в «многокилометровом потоке сомнений».