«Не кладите на мою гробницу шапки». Первая канонизация.
Шли годы. Постепенно тверские земли отошли к Москве, а род Кашинских удельных князей стал забываться. В 1611 г., почти через триста лет после своего успения, княгиня Анна является во сне Герасиму, пономарю Успенского собора, в котором почивали ее мощи, и исцеляет его от смертельной болезни. При этом она с упреком сказал пономарю: «Вы мною пренебрегаете и попираете ногами, и не понимаете, что я храню ваш город от рук врагов, зол и напастей». Княгиня повелела Герасиму сказать священнику собора и всему причту, чтобы зажгли над ее гробом лампаду перед образом Спасителя и не клали больше шапки на гроб.
Видение пономаря переполошило весь город. Люди стали вспоминать, что действительно в 1606 – 1611 году, когда поляки и литовцы жгли русские города, враги несколько раз подступали к Кашину, но почему-то всякий раз уходили. И пожар, который недавно грозил сжечь весь город, каким-то чудесным образом сам по себе прекратился. Народ повалил в собор, гробницу привели в порядок, а слух о княгине Анне дошел до самого царя. Люди постепенно стали призывать на помощь в своих молитвах преподобную и опытно узнавали о силе ее заступничества. Данные о чудесах, происходящих по молитвам к княгине, стали собираться и записываться. В 1649 г. при правлении царя Алексея Михайловича и патриарха Никона состоялась канонизация княгини Анны. Во время вскрытия гробницы были обретены ее нетленные мощи, и у всех на глазах произошло несколько чудесных исцелений. Во время описания нетленности мощей было зафиксировано, что пальцы на правой руке княгини были сложены в форме двуперстного крестного знамения.
Деканонизация
В это же время начали набирать силу Никоновские реформы, поставившие вне закона огромное количество верующего народа, противящегося нововведениям Патриарха. И одним из весомых аргументов в пользу двуперстия были мощи святой княгини Анны, которые свидетельствовали в пользу старообрядцев. В феврале 1677 г. происходит событие, не имеющее аналогов в истори церкви. Через десятки лет почитания, при огромном количестве свидетельств в пользу святости княгини Анны, решениями двух соборов ее имя вычеркивается из синодика почитаемых церковью святых. Патриархом в Кашин посылается комиссия, которая вдруг обнаруживает откуда не возьмись массу «неточностей» в описании жизни святой, и между делом пытается «исправить» перстосложение на мощах княгини Анны, вывернув пальцы правильным образом. Но почему-то на следующий день они возвращаются в то же положение, в котором были до этого. Комиссия признала сказания о чудесах недостоверными, гроб велено было запечатать, празднество не отправлять, серебряные и золотые украшения с раки святой изъять. Некоторые священнослужители, которые освидетельствовали мощи при канонизации, были заключены в тюрьмы. Таким позорным решением прославил себя патриарх Иоаким. При нем также был принят уголовный кодекс, вводящий смерть за проповедь старой веры. Сам же Иоаким говорил: «Не знаю я ни старой веры, ни новой, но что начальницы велят — то и творю». Но народ княгиню почитал, мощи хранил, и память о ее святости никуда не исчезла.

Повторная канонизация. Уроки истории.
Правда Божия восторжествовала только в начале двадцатого века, когда в 1909 г. при поддержке императора Николая II и его семьи состоялось повторное прославление княгини Анны. Правда, покаяния и осуждения решений предыдущих соборов не было. Наоборот, еще не раз в учебниках истории будет упоминаться пагубность старой веры и фанатичный консерватизм ее последователей. Только в 1971 г. решением поместного собора РПЦ были сняты анафемы со старообрядцев и оба богослужебных обряда (старый и новый) признаны равнозначными. Но до этого огромные массы народа, гонимые и убиваемые властью, признавались недальновидными фанатиками, которые умирают ради приверженности к старому обряду. Но умирали - то эти люди не за обряд, а за Бога, которого не хотели предавать, оставаясь верными вековой традиции православной веры. Лучший генофонд Святой Руси, который не согласился прогибаться под давлением новых порядков, был уничтожен государственной репрессивной машиной. Это побоище расчистило дорогу секулярным реформам Петра Первого и всем тем событиям, конечным итогом которых стал Октябрьский переворот 1917 г. и последующий за ним кровавый Красный террор.
Благоверная княгиня Анна Кашинская – типичный представитель аристократии допетровской Руси, когда князья и бояре первым делом чтили веру, для которых Православие было мерилом всех вещей. В вере они воспитывали своих детей, за веру шли войной, за веру мучительно умирали в Орде, во имя веры они заканчивали свою жизнь в монастырях. После петровская знать стала другая; это уже сторонники евроинтеграции, любители французских просветителей и вольнодумцев, презирающие все родное, традиционное, в том числе и свою Православную веру.
Поэтому почитание благоверной княгини Анны Кашинской — это больше, чем почитание индивидуального образца высокой святости. Ее жизнь – это икона той Святой Руси, которая была безвозвратно потеряна. Уроки истории нам даны не только для того, чтобы знать прошлое, но и для того, чтобы лучше понимать настоящее.

Метафизика Исповеди
Раскаяние, исповедь, покаяние… Обыденное сознание усматривает в них большое сходство. Но при внешнем сходстве эти слова и обозначаемые ими состояния, различаются по смыслу и скрытым в них возможностям изменения и преображения жизни человека. Первые два — условия достижения третьего, но эти условия не обусловливают с неизбежностью покаяния — узрения себя «глазами вечности», измерения себя масштабом сущности, а не существования. Раскаяние, исповедь — лишь намерение, шаг к желаемому и возможному преображению, а нередко — просто игра с самим собой и с другим в себе и вне себя.
Исповедоваться стало модно и престижно. И ничего, что за лживым раскаянием и внешней атрибутикой «воцерковления» все чаще скрывается пустота сердца и ловкий обман, а слово исповеди проявляется в виде нарочитого самолюбования.
«Исповедоваться» вдруг начинает каждый второй политик, далекий от раскаяния за прошлые и нынешние грехи, но пекущий свой православный имидж как горячие пирожки. Девальвация идей раскаяния, покаяния, исповеди — одна из трагических отметин нашего духовного бытия.
Исповедь как таинство есть нравственное событие, напряженно направленное вовне личности. Кающийся человек сознает себя как становящегося, нуждающегося в переустройстве, смысловом сдвиге, очищении, перемене, необходимых для обретения полноты и цельности. Достичь этого своими силами невозможно: прощение и обновление приходят как милость, как благодать от Бога. Смысл церковной исповеди — в интенсивном переживании собственной неполноты, поврежденности грехом как состояния 1) недолжного, 2) за которое я лично ответствен, 3) которое я не в силах изменить, отчего я и прибегаю к всемогущему и всемилостивому Богу.
Следствием неправильной исповеди является то, что текст исповеди может сводиться к простому перечислению, называнию грехов, не отягощенному какими бы то ни было комментариями. Процесс самопознания, оценки поступков, мыслей и чувств, сопутствующий покаянию, в этом случае остается за пределами произносимого текста. Не случайно опытные священники разделяют исповедь и духовную беседу, которые в практике исповеди часто сосуществуют: во время любой «исповеди-перечисления» священник должен помочь кающемуся проанализировать причины греха и т.д. Тем не менее, подробности, анализ, раскрытие внутреннего мира в слове являются скорее достоянием духовной беседы, тогда как на исповедь выносятся простые и твердые, подобные терминам формулы. Из сложного сплетения внешних обстоятельств и внутренних импульсов, составляющего всякое событие человеческой жизни, выделяется его основа, а она проста.
Церковную исповедь можно вынести даже за пределы человеческой речи вообще. Никакие слова не нужны Богу, Который Один всеведущ и читает в сердцах. Сам приход на исповедь, молчаливое предстояние, молитва, моление, предъявление себя как кающегося, внутреннее усилие открытия своей души Богу, безмолвное «Да» перед лицом Того, Кто «пришел в мир грешных спасти», — уже является исповедью, так как свидетельствует о свободном признании себя кающимся грешником, ничего своими силами не способным поправить и молящим о милости прощения и спасения.
В таинстве покаяния прощаются и забытые, и совершенные в неведении, в неразумии, и невольные грехи. Это значит, что последний смысл таинства несводим к словесному выражению, исповеданию в буквальном смысле, но находится в молчаливом внутреннем усилии покаяния, в стремлении за границы себя сегодняшнего к полноте своей личности. Милость прощения объемлет не только то, что удалось назвать, связать словом, но и ускользающую от определений внутреннюю тьму.
Исповедь не просто может быть безмолвна, но принципиально является молчаливым, превосходящим возможности слова усилием смиренного самораскрытия и предстояния. Конечно, исповедь всегда есть открытый разговор пред Богом со священником, в котором кающийся называет открыто свои грехи и тем от них отдаляется, отказывается.

Но слова — лишь тонкий верхний слой, не выражающий таинство в полноте его смысла, но только указующий на него. По слову Бахтина, «несказанное ядро души может быть отражено только в зеркале абсолютного сочувствия», а это абсолютное сочувствие может исходить только от абсолютной Любви. В молчании совершается превысший всякого слова диалог покаяния, прощения и любви.
Согласно Л. Витгенштейну, о том, что не может быть высказанным, надлежит молчать. Однако молчание — не только грань корректного языкового поведения. Молчание — это также экзистенциал, властно втягивающий в себя языковые оболочки человеческого существования. Там, где исчерпываются функции языка и утверждается «дальнейшее молчание», слово вызывается к жизни напряжённостью открытого контакта человека с Всеобъемлющим Богом.
При этом на исповеди обязательно присутствие священника (или брата по вере, в практике древней Церкви). Но смысл его присутствия исчерпывается ролью свидетеля, что явствует из современного чина исповеди: «Вот, чадо, Христос невидимо стоит, принимая исповедание твое, не устыдись, не убойся… Я же только свидетель…» Священник не является, ни судьею, ни зрителем. Он свидетельствует, означает Богу совершившееся усилие покаяния, кающемуся — событие помилования и прощения.
Таинство исповеди — акт смирения, когда ценность личности выявляется в свете милующей любви Творца. Личность утверждается в Боге, укореняется в Нем духовным усилием доверия и любви. Центр полагается во Христе. Он — лоза, мы — ветви. В Нем полнота Истины и Жизни, нам же она даруется Его милостью и щедростью
С ветхозаветных времён в иудео-христианской традиции утверждается понимание человеческой жизни как глубинного отвечания Богу, бытию, другим людям, — отвечания народа, общины «избранных», каждого отдельного индивида. Подобное отвечание, ассоциированное с идеями призвания, смысла жизни, деятельной благодарности и т.д его диапазон простирается от всеобщей человеческой ситуации Адама, к которому обращён первовопрос Господа, до эмпирической единичности любой индивидуальной жизни. Исповедь не требует завершённости на уровне текста и не стремится к ней; смыслообразующая целостность определяется здесь неизбывным переживанием актуальности Адресата исповеди, его живого присутствия..
Покаяние буквально в переводе с греческого означает «перенос разума», то есть перерождение его в высшую духовную силу — «разумение сердцем». Так, Спаситель находит причину неспособности людей к покаянию в их бессердечии: «… сердце этих людей огрубело, и не желают они покаяться мне» (Матф.) Сердце, являясь средоточием духовной целостности личности и ее свободы, определяет и способность личности покаянию.
Святые отцы Церкви не раз напоминали о том, что возможность приближения к истине определяется состоянием нашей нравственности, о том, что познавать Бога можно лишь познавая себя в качестве Божественного образа. Говоря словами св. Григория Нисского: «Придти в себя, значит придти и к Богу». Но «прихождение в себя» это и есть то самое пробуждение от греха, которое пережил блудный сын в бессмертной притче (Лк.15:17).
Великое дело — говорить о Боге, но, по словам св. Григория Богослова, — гораздо большее — очищать себя для Бога. Тем самым исповедь, как вверенный нам образ «стяжания духа мирна» (преп. Серафим Саровский), перерастает в исповеданье, имеющее власть спасать тысячи душ. Само же спасение, будучи результатом причастия «святилищу вечного Божественного покоя«, т.е. наследованием Царства Небесного, всегда будет оставаться неизреченной тайной, исканию которой и посвящен подвиг веры.
Молитвенным чаянием этого венца покаянного усилия завершает блаженный Августин свою Исповедь: «Но кто из человек уяснит человеку эту неизъяснимую для нас тайну? Какой ангел раскроет ее пред ангелами, или кто из них даст уразуметь ее нам человекам? Тебя должны нам просить, у тебя надлежит нам искать, к тебе должно обратиться и стучать. Владыко и Господи! Только таким образом будет нам дано, только таким образом отверзится нам (Мф.7:7-11).Аминь». (Исповедь. Кн.13. Гл.38).

преподобноисповедник Варсонофий Херсонский

Святой, которого боялась даже смерть.
памяти преподобноисповедника Варсонофия Херсонского.
(1880-1954)
Архимандрит Варсонофий (Юрченко) родился в августе 1880 года. Его жизнь ничем не отличалась от жизни таких же, как он, детей из благочестивых семей. Сначала учеба в местной деревенской школе, потом в церковно-учительском училище, далее преподавательская работа. Жизнь его протекала спокойно, тихо, даже немного вяло. Но Бог постучался в сердце Василия (так звали отца Варсонофия в миру) в двадцать пять лет, когда тот очень серьезно заболел. Два года молодой человек находился между жизнью и смертью. За эти долгие и мучительные месяцы очень многое ему пришлось переосмыслить, с его глаз спала всякая шелуха, через которую он смотрел на этот мир. И Василий решил – если Бог даст ему выздоровление, он всю свою жизнь, без остатка, посвятит только Ему одному. И Василий выздоровел. В течение восьми лет он жил в Киево-Печерской лавре, где одновременно работал учителем. Это была новая ступенька в лестнице его духовного роста. В монастыре Василий познал глубины православной традиции, приобрел опыт молитвенной практики, изучил труды Святых Отцов и Учителей Церкви. Во время учебы в семинарии в 1916 году он принял монашеский постриг с именем Варсонофий и стал насельником Свято-Григорьевского Бизюкова монастыря. Там же его рукоположили в иеромонахи.
Но вот пришло время испытаний. Октябрьский переворот всколыхнул все те нечистоты, которые лежали на дне жизни Российской империи, и возвел их в ранг активистов - революционеров, красноармейцев, большевиков и т.п. Но как бы они себя не называли, больше всего им нравилось убивать и грабить. Пришли эти бандиты и в Свято-Григорьевский монастырь с требованием дать им солидную сумму денег. Всю братию поставили к стенке для того, чтобы расстрелять, но кто-то крикнул, что нашел деньги, и толпа бандитов побежала их делить, забыв про монахов.
В 1920 году монастырь закрыли, а отца Варсонофия вместе с другими монахами арестовали. Исповедника посадили в такие условия, что выжить там было почти невозможно. Его ряса истлела от сырости, а насекомые, которые днем и ночью впивались в его тело, были в таком количестве, что их приходилось сгребать, как мусор, ладошкой. На этот раз отца Варсонофия отпустили. Какое-то время батюшка служил на сельском приходе, где пользовался большим авторитетом. Главной заботой ревностного пастыря была защита прихожан от обновленцев, которые при поддержке большевиков стали отбирать храмы и обманом переманивать к себе доверчивых христиан. Яркие проповеди отца Варсонофия, его подвижническая духовная жизнь сделали его известным миссионером не только в его приходе, но и далеко за его пределами. В 1923 году епархиальный архиерей поручил ему вести миссионерскую работу по всей епархии. Результатом этой деятельности было то, что храмы обновленцев постепенно опустели. Мужество отца Варсонофия было таковым, что он мог войти в главный городской храм живоцерковников и прямо там начать проповедовать о пагубности обновленческой ереси. Высокий, с длинной бородой, с благородными чертами лица, с четками в одной руке и с посохом в другой, он невольно вызывал к себе благоговение. Люди начинали его слушать и каяться в своих заблуждениях. Конечно, такая деятельность отца Варсонофия не могла остаться незамеченной новой властью. Его арестовывают, но через некоторое время, под давленым общественности, все же отпускают. В 1924 году православной общине г. Александрии удалость добиться от большевиков, чтобы им передали в пользование один из пустующих храмов. Настоятелем в нем стал отец Варсонофий. Его необычайное радушие, приветливость, искренняя любовь, внимательное отношение к каждому человеку, безупречная личная жизнь в посте и молитве сделала его самым популярным священником во всей округе. Обновленцы, храмы которых стояли пустыми, ненавидели его за это и ждали момента, когда у них получится совершить над ним расправу. Были попытки нескольких арестов исповедника, но его популярность в городе была настолько велика, что даже большевики боялись волнения народа.
В 1924 году НКВД подбрасывает в квартиру,

де жил отец Варсонофий, пакет с материалами, улучающий его в подготовке заговора против власти. Но эту работу они проделали настолько грубо, что подлог сразу же обнаружился, и сфабриковать дело тогда не удалось. Пройдет десять лет и уже никто не будет церемониться с правильным юридическим оформлением дела, но в середине двадцатых годов Советская власть еще как-то пыталась придерживаться хотя бы видимости законного порядка.
На самой вершине расцвета церковной жизни в г. Александрии в 1926 году отца Варсонофия переводят в глухой город Первомайск Одесской епархии, где не было ни одного православного храма. Приехав в незнакомый город, иеромонах зашел в соборный храм, где служили обновленцы, и в присутствии настоятеля предъявил общине свое назначение в этот храм, как настоятеля и благочинного всего округа. Его слово было произнесено с такой властью, что обезоружило даже живоцерковного «священника», а народ с первого взгляда полюбил нового настоятеля. Слух о нем сразу же разошелся по всему городу. И здесь он завоевал себе непререкаемый авторитет.
Через некоторое время отца Варсонофия снова арестовали и отправили в Харьковскую тюрьму, в которой он провел несколько месяцев. На этот раз, после освобождения, ему запретили покидать пределы Харькова. С трудом найдя приют в незнакомом городе, он вскоре приобрел всеобщую любовь и уважение в православном храме, который он стал посещать. Вокруг него образовалась община не только из местных жителей, но и из мирян Донбасса, Кубани, Полтавы, Херсона, Одессы и даже Белоруссии. Преподобного Варсонофия посещало духовенство разогнанных монастырей, священники и миряне разного возраста и звания. Все шли к нему: кто за советом, кто за утешением, кто по церковным делам, кто для личного духовного наставления. Так прошло пять лет (с 1926 по 1931 годы).
Первого января 1931 отца Варсонофия снова арестовывают. На этот раз он подвергается множеству пыток. Батюшке не давали спать более десяти суток подряд. Все это время его заставляли стоять на ногах под наблюдением сменяющихся часовых. Его лишали не только сна, но и пищи, и воды, инсценировали ночные расстрелы. После всех этих издевательств исповедника осудили на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Отец Варсонофий совершенно искренне верил, что тюрьма для него есть некая духовная школа, которую ему нужно закончить и вынести из нее правильные уроки. Все, что с ним происходило, он принимал с благодарностью Богу. Батюшку помещали в камеры с самыми жестокими уголовниками, но его истинно христианское поведение укрощало даже таких озверевших людей. Некоторые из них так привязались к доброму пастырю, что даже по разлучении искали, как бы связаться с ним перепиской или иным способом. В самой камере отец Варсонофий вел себя как священник и монах. Невзирая на шум, крик, неимоверную ругань, тяжелый дым табака, он часами простаивал на молитве с четками, как бы не замечая окружающей его обстановки. Передачами делился со всеми. Не опускаясь до той среды, в которой находился, но и не презирая ее, он заставлял смотреть на себя как на истинного служителя Божия. Находясь постоянно в неимоверно тяжелых условиях (однажды он едва не умер от тифа), отец Варсонофий никогда не унывал, постоянно молился, находил друзей и многих утешал. В условиях заключения многим арестантам становилось невыносимо тяжело, особенно тем, у кого не было веры в Бога. На них находило такое уныние и тоска безысходности, что некоторые бились головой о стену, пытаясь физической болью заглушить боль души. И если в такие моменты они встречались с преподобным Варсонофием, при одном только получении благословения на расстоянии, не говоря уже о личном свидании, гора уныния сваливалась с их плеч и сердце охватывало радостное чувство. Его ласковое обращение с ближними, одухотворенный светлый внешний вид привлекал к себе человеческие души. Вокруг батюшки всегда создавался круг своих, верных людей, и друг другу они помогали переносить трудности лагерной жизни.
Но не все заключенные радовались соседству со святым человеком. Однажды за совершение молитвы и проповеди он был избит настолько сильно, что пре

вратился в совершенно сгорбленного инвалида. Передвигаться после этого отец Варсонофий мог только при помощи костылей. Теперь он стал совершенно не похож на того стройного, высокого священника, которого помнили прихожане г. Александрии и Харькова. В связи с тяжелой инвалидностью иеромонаха Варсонофия освободили из заключения раньше положенного срока. Вернувшись в Харьков, он снова совершает на дому ночные богослужения, исповедует, причащает, втайне окормляя своих многочисленных духовных чад. Батюшка берет на себя старческое руководство и над теми, кто живет далеко за пределами Харькова, и сам посещает их в разных городах страны. Были случаи, когда он по несколько суток, без отдыха на сон и еду, исповедовал приходящих к нему людей. Во время одной из таких поездок в Одессу в 1936 году в отец Варсонофий был арестован и посажен в тюрьму. По окончании следствия он, полный инвалид, был приговорен к новому сроку заключения на Колыму. Такие осуждения делались предусмотрительно в расчете на невозможность возвращения.
Несколько месяцев длительной и тяжелой поездки в арестантских вагонах при сорокаградусном морозе претерпел преподобный Варсонофий, прежде чем попал к месту своего заключения. На Камчатке он сильно заболел; состояние было таким, что его посчитали умершим и выбросили тело. Наутро исповедника нашли сидящим среди трупов. Сам батюшка об этом случае рассказывал следующее: когда его выбросили на кучу умерших тел – он был без сознания. Очнувшись, он почувствовал тепло. Свет озарил ночное небо и ему явился Сам Христос. Он протянул ему руку и сказал: «Дерзай, ты Мне еще нужен на земле для проповеди Евангелия». Были случаи, когда преподобного Варсонофия, избитого до полусмерти, оставляли в сарае умирать на пятидесятиградусном морозе. Но Спаситель согревал его Своей благодатью так, что старец даже не чувствовал холода. Это всегда поражало его палачей. «Что же ты за человек такой, что даже смерть тебя боится», – говорили они.
За всю жизнь отца Варсонофия арестовывали более двадцати пяти раз. На допросах он часто молчал и внутренне молился, отвечая только тогда, когда получал внутреннее извещение от Бога. Вел батюшка себя с достоинством, не обращая внимания на ярость следователей. В 1941 году старец был освобожден из заключения. Два года он находился в Магаданской лагерной больнице и еще два года в больнице бухты Находки. В 1945 году он переехал в Харьков на амбулаторное лечение. В 1948 году епископом Донецким Никоном (Петиным) отец Варсонофий был назначен клириком Покровской церкви города Краматорска. Но по состоянию здоровья он уже не в силах был нести полноценную богослужебную нагрузку. На ногах у батюшки были незаживающие язвы, которые постоянно сочились. Ходить он мог только на костылях, при этом одна нога совсем не сгибалась, а второй опирался только на пальцы. Несмотря на это, преподобный оставался ревностным священником и привлекал к себе множество душ, искавших старческого окормления и руководства.
За это враг рода человеческого настроил против отца Варсонофия озлобленных безбожников, которые с палками и лопатами пришли к храму, чтобы убить батюшку. Но иеромонах в это время стоял в алтаре и молился, а после вышел к разъяренной толпе, осенил ее крестным знамением и вновь вернулся в алтарь. Так повторилось три раза. Видя такое беззлобие и смирение старца, люди стали постепенно расходиться. В 1950 году отец Варсонофий был назначен настоятелем Софиевской церкви г. Херсона. Каждый день вместе с таким же достойным пастырем отцом Димитрием Позняковым преподобный служил в храме, молился день и ночь, принимая множество людей, которые искали его помощи и поддержки.
Отцу Варсонофию пришлось еще не раз менять приходы. Немощный, старенький, он безропотно принимал один за другим указы о переводе из храма в храм. Сатана никак не мог успокоиться и всячески воевал против подвижника. В 1951 году отец Варсонофий был возведен в сан архимандрита, а в 1954 году назначен на последнее место своего земного священнического служения – в Екатерининский собор г. Херсона. В последние дни своей жизни батюшка очень сильно болел. Он знал, что Бог

скоро призовет его к Себе и стал готовиться к смерти. После исповеди и причащения святых Христовых Таин батюшка мирно отошел ко Господу семнадцатого октября 1954 года, в день своего небесного покровителя – святителя Варсонофия Тверского.
Чудеса на могиле архимандрита Варсонофия стали совершаться практически сразу после его погребения. Многие из них были документально зафиксированы. Совершаются они от его мощей и по сей день. Решением Священного Синода Украинской Православной Церкви от 18 апреля 2008 года преподобный Варсонофий был причислен к лику святых преподобноисповедников. 28 марта 2007 года были обретены его мощи, которые ныне покоятся в Свято - Духовском кафедральном соборе г. Херсона.
Преподобный отче Варсонофие, моли Бога о нас.

Интервью данное одному из православных интернет-изданий в 2016 году
Ведущий:- отец Игорь, в риторике современных политиков, деятелей культуры, да и простых людей стали модными противопоставления типа «воины света» - «воины тьмы», «цивилизованный мир» - «Мордор», «европейские ценности» - «азиатчина», «духовный Восток» - «загнивающий Запад». Насколько оправдана такая поляризация людей, явлений и даже стран?
Прот. Игорь: Мировоззренческий дуализм, который предполагает наличие двух, равнозначных и равно сильных начал, а именно Добра и Зла, существовал в истории человечества давно, в разных формах и в разных философский концепциях. Изначально эта концепция была религиозной, а постепенно стала приобретать черты некой мировой мировоззренческой модели. Зарождение ее состоялось в манихействе, это синкретическое религиозное учение, возникшее в третьем веке на территории современного Ирака, но со временем оно стало вбирать в себя новые религиозные и культурные контексты превращаясь в мировую ересь.
Ведущий:- Что такое «манихейство»?
Прот. Игорь: Это понятие очень сложное и многогранное. Для того что бы хотя бы кратко его описать нужно много времени. Главное — это то, что данная доктрина легко адаптирует под себя любую религию и считает, что лишь она одна имеет монополию на мировую мудрость, и единственная кто обладает абсолютной истинной в последней инстанции.
Ведущий:- Каковы общие признаки современного «манихейства» и откуда оно берется?
Прот. Игорь: Современной манихейство все более и более политизируется, поскольку эта концепция очень удобно оправдывает милитаризм и ксенофобию. Кто же станет сопротивляться борьбе с «мировым злом», и кто не согласиться с тем, что оно должно быть уничтожено и побеждено «воинами света». Политическая религия очень хорошо вписывается в эту концепцию. Она делает эту борьбу сакральной, мистически значимой. По сравнению с ней жизнь человека не стоит ничего, ее можно легко отдать, ставь «мучеником» войны за «свет» и «добро».
Ведущий :- Политическая религия это тоже манихейство?
Прот. Игорь: Политическая религия это всегда манихейство. Есть «они» – враги, и есть «мы» - силы «добра» и «света». И есть борьба за некую «вселенскую правду». Так, политическая религия учит умирать за то, что бы кто-то мог на этой идее хорошо зарабатывать, или защищать свои финансовые интересы. Люди, для современных идеологов манихейства, лишь материал, с помощью которого можно достигать своих целей. Но что бы этот материал был мог послушно воевать и умирать за их деньги и интересы, нужно ему внушить что на самом деле, они воюют за то, что так или иначе вызывает ассоциации с добром и светом.
Ведущий :– Какие последствия такого мировосприятия? Насколько оно «вредно» для общества?
Прот. Игорь: Это очевидно. Вред в том, что, становясь вот таким «борцом» за «силы добра», человек осатаневает. Помните, как в фильме «Три мушкетёры», фанатик, очарованный и одурманенный Миледи кричал ей: «имя сестра, имя!». Людям, которые свято верят в идеи манихейства, нужно сказать только «имя», определить объект их ненависти. Они будут готовы проявлять страшную жестокость при этом считая себя «воинами света и добра». Их нимало не смущает то, что главных орудием их «священной войны» есть зло.
Ведущий:- А что может христианство противопоставить этому мировоззрению? Ведь мы тоже говорим в своих проповедях о добре, и зле.
Прот. Игорь: Человек который живет в христианской традиции понимает что зло - это не сущность, не природа, и уже тем более не одна из первооснов мира. Зло - это добро в изуродованном состоянии. У зла нет природы, так же как нет у него и сущности. Доброе может быть носителем зла, когда уклониться от замысла Бога о нем. Следовательно, зло это не объект уничтожения, о объект преображения. Если ваш ребенок пришел с улицы грязным, вы его не топите в ванне и не выбрасывает в мусорный бак, а моете и чистите. Вот так и христианство учит поступать со злом. Его нужно лечить, исцелять, а не уничтожать. В этом одна из ложных позиций манихейства. И что не мало важно, современные манихеи маркируют злом целые народы и цивилизации.

Ведущий :- Что вы имеете ввиду?
Прот. Игорь: Есть такой термин «азиатчина». Он давний, и означает как правило грубость, культурную отсталость, пошлость, и т.п. Идеологи манихейства широко пользуются этим термином, показывая, что они (враги) «коварные», «примитивные», «жестокие», «отсталые», а мы «великие», «славные», «благородные», «храбрые» и прочь.
Ведущий:- Как относится христианство к концепции «коллективной ответственности»? Несем ли мы ответственность за вот эти проявления манихейства, во стороны наших собратьев?
Прот. Игорь: В христианстве нет понятия коллективной ответственности. Поэтому мне всегда удивляли призывы каяться в убийстве царской семьи, или что-то в этом роде. У нас есть личная ответственность перед Богом - максимального соответствовать Спасителю. Мы члены Церкви Божией. И наше место в ней прямо пропорционально этому соответствию. Поскольку мы все едины во Христе, то на нас еще возлагается бремя нести тяжести друг друга. Грехи падших христиан могут ложиться на наши плечи в виде страданий и мученичества за них. Но я бы назвал это не «коллективной ответственностью», а Даром Божиим быть соучастником Его искупительных страданий. Это часть бескоровного, и иногда и кровавого мученичества за Христа.

О ГЛУБОКОЙ ВОСТОЧНОЙ МУДРОСТИ И МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ТУПОСТИ.
Старая японская гравюра: "Женщина отрезает подол кимоно, чтобы не разбудить кошку". Смотрю на эту гравюру и туплю…Вспоминаю еще то давнее время, когда я был маленьким мальчиком. Мама по субботам обязывала меня убирать весь дом. На заборе нужно было развесить бабушкины домотканые дорожки, чтобы выбить с них пыль и смести мусор. На дорожке спит наша кошка Мурка. Что если бы я сказал тогда кошке не «брысь», а взял ножницы и отрезал бы дорожку что бы не нарушать мирный кошкин сон... Бабушке с мамой я бы сказал подняв пальчик вверх и сдалав бровки домиком: "Как гласят японские хокку - уважение к чужой жизни - это то, чему нужно учиться всю свою жизнь". Думаю, что было мне тогда полное хокку, так что моя задница еще бы долго ощущала японскую мудрость на своей шкуре.
А ведь люди смотрят на эту глупость и умиляются. Хорошо, переложу свою мысль на японский мудро-икальный инструмент:
«Солнце грело и светило, чтобы произвести на свет зелень и вывести из нее плод зрелой травы. Земля с теплом и любовью отдавала людям свой урожай. Крестьяне натирали мозоли на руках, чтобы этот урожай собрать в снопы. Ткачи гнули спины, чтобы сделать из этой травы красивою нежную ткань. Швея трудилась что бы пошить из ткани изысканное нарядное платье. И только одна неблагодарная дура всего этого не оценила, и вместо того что бы просто сказать кошке – брысь, испортила весь этот труд». Вывод - давайте беречь не только кошкин сон, но и чужой труд

Схиархидиакон Илларион (Дзюбанин)

Четыре признака конца света,
о которых не говорится в Евангелии
Житие схиархидиакона Илариона (Дзюбанина) (5.03.1924-21.10.2007)
Родился отец Иларион (в миру Владимир) в 1924 году в городе Щигры Курской области. Через несколько лет семья Дзюбаниных переезжает в Харьков. В 1937 году Владимир окончил семь классов. Рос, по его словам, босяком, в Бога не верил, но война все в его жизни поменяла. Как-то раз, в перерыве между жестокими боями, он, молодой солдат, разломил принесенный с полевой кухни хлеб и нашел в нем написанный чьей-то рукой девяностый псалом и приписку «Воин, читай этот псалом, и ни пуля тебя не возьмет, ни штык».
Потом была страшная битва на Курской дуге. Владимир, помня полученное наставление, непрерывно читал девяностый псалом. Вокруг него плавился метал, разлетались по кускам стоящие рядом товарищи, земля лихорадочно тряслась, гул снарядов и грохот взрывов заглушал крики раненых, а он оставался невредим. Позже отец Иларион будет говорить, что на войне он прошел через огонь, воду и Курскую дугу. Находясь в аду страшных сражений, Владимир дал обет Божией Матери - если останусь жив, буду до конца своих дней служить Богу.
Демобилизовался он в 1947 году, а в 1950 приехал в Киево-Печерскую лавру. Увидел руины Успенского собора, Лаврскую колокольню, сердце его защемило. К Владимиру подошел лаврский благочинный, старый фронтовик, также прошедший войну от начала до конца. Воины поняли друг друга без лишних слов. Так в двадцать семь лет Владимир принимает постриг с именем Игнатий и становится насельником лавры. По милости Божией, его духовниками стали великие киевские старцы, которые выковали из его души настоящего подвижника благочестия. Сначала монах Игнатий окормлялся у схимонаха Дамиана (Корнейчука) А после кончины своего старца, его духовником становиться схиархимандрит Прохор (Дубровский)
Да и среди братии, которая окружила отца Иосифа, будут монахи которые в недалеком будущем также прославятся святостью жизни. Разными путями они пришли в лавру. Интересен в этом плане для назидания пример отца Пиора (в крещении Николая).
Он был старше отца Иосифа, родился в 1918 году. Рос атеистом и богоборцем. Но его мать Агрипина была человеком глубоко верующим и горячо молила Бога о вразумлении сына. Однажды Николай, сильно обидев мать, сел на кровать и закурил. Тут случилось что-то невероятное. Он своими глазами увидел, как под ногами у него развезлась темная бездна, оттуда выскочили бесы и, схватив его, утащили за собой. В этой адской глубине они предъявили ему обвинения во всех грехах, которые Николай совершил с самого детства. Проходя по мытарствам, он не получил оправдания ни на одном из них. Николай воочию видел страшные реалии адского мира. В это самое время на земле его тело металось, он кричал, выл, а врачи ничем ему не могли помочь. Когда же Николай был подведен к самому краю черной бездны, куда его должны были сбросить, то где-то далеко, на самом верху, как будто кто-то приоткрыл маленькое окошко, откуда пошел свет. С этого окна прозвучал голос: «По молитвам твоей матери…». После этих слов Николай вернулся на землю. Душа его была в ужасе от увиденного. После пережитого жизнь Николая изменилась радикально. Он стал молиться, ходить в храм, причащаться. Жена сначала посадила его в психбольницу, а потом подала на развод. Самого же Николая Матерь Божия привела к себе в Киево-Печерскую Лавру. После ее закрытия отец Пиор тридцать два года прожил в Чувашии, куда к нему ездили многие верующее, как к благодатному и прозорливому старцу. Умер отец Пиор 28 ноября 1993 года.
Монах же Игнатий духовно рос под опекой своих старцев и со временем приобрел глубокое смирение, любовь и духовную чуткость. Когда лавру закрыли, его перевели в Почаев. Затем, чтобы уберечь от ареста КГБ, в Харьков, где он прослужил пятнадцать лет.

Чем-то монах Игнатий напоминал преподобного Амвросия Оптинского. Его душа была объята любовью к людям, которую он иногда выражал с тонким юмором. В восьмидесятых годах в Почаевский монастырь прибыла на экскурсию группа офицеров во главе с генералом. Офицеры выстроились в шеренгу, когда в дверях появился отец Игнатий. Монах направился строевым шагом к генералу. Генерал скомандовал «смирно», отдал честь монаху и представился: «Начальник штаба Краснознаменного Прикарпатского военного округа генерал – лейтенант Грачев». Отец Игнатий четко и по уставу торжественно отчеканил: «Воин Царя Небесного, архидиакон Игнатий, монастыря Почаевского».
Когда в 1988 году Киево-Печерскую лавру вновь открыли, отец Игнатий возвратился в родную обитель. К тому времени это уже был благодатный прозорливый старец. Как-то раз, проводя экскурсию в пещерах лавры, отец Игнатий увидел молодую женщину, которая плакала у мощей. Старец погладил ее по голове со словами: «Бедненькая ты, бедненькая». Девушка припала к ногам старца, а тот ей вдруг сказал: «А ты все-таки деточку не убивай». «Как же мне быть, батюшка?» – спросила она. «Да ты не бойся, что замуж потом не возьмут. Возьмут, еще как возьмут, ты главное ребеночка роди, а там сложится все, как нужно».
Старец видел людей насквозь, он прозревал не только то, что творится в душе стоящего перед ним человека, но и то, что происходит за пределами стен его кельи. Однажды старец неожиданно сказал келейнику: «Бери гостинцы и бегом за мной». Келейник еле успевал бежать за старцем. Тот вышел за стены монашеского корпуса, где стояла его духовная дочь, которую туда не пускали. Женщина в это время молитвенно обращалась к старцу, чтобы тот ее услышал и вышел навстречу.
После принятия схимы с именем Иларион, дары благодати, которыми Бог наградил старца, усилились многократно. К нему стали стекаться люди со всей страны. Своей душой через многие километры он соприкасался с душами прославленных ныне последних Глинских старцев, с современными ему подвижниками Афона и Кавказа. Всех случаев его удивительной духовной прозорливости описать невозможно. Вот лишь один из них. Подходит приложиться к иконе Богородицы какая-то женщина. Старец подбегает и прямо из-под носа выхватывает у нее икону, не позволяя к ней даже прикоснуться. Все в замешательстве. Схиархидиакон Иларион срывающимся голосом говорит женщине: «Ты дочку гадостям учишь и к Богородице идешь, думаешь Она тебя простит?» Женщина, ничего не сказав, выбежала из храма. Начальство стало допрашивать старца о причинах такого «неблаговидного» поведения. Тот ответил, что эта дама учит дочку блудить с начальником ради высокой должности, и на картах гадать. «А вы что, эту женщину знаете?» - «Откуда мне ее знать, если она вообще первый раз в храм пришла…» - ответил старец.
Было время, когда отец Иларион серьезно заболел. Его увезли в больницу, и поскольку врачи сказали, что шансов выжить у него нет, то наместник лавры повелел сделать ему гроб. Но после причастия старец выздоровел, вернулся в Лавру и когда узнал, что ему уже сделали гроб, забрал его к себе в келью. Когда у него оставались ночевать приезжие монахи, старец спрашивал гостя: «Ты где почивать желаешь – на постели или в гробу? В гробу, оно к Богу ближе будет…»

У старца было семь классов образования, и он не оканчивал больше никаких учебных заведений. Но при этом прошел такую духовную школу искусства святости, что к нему приходили за советом люди с учеными степенями и получившие не одно высшее образование. Потому что старец говорил с ними о том, что ему открывал сам Бог. «Раньше ученых было мало, зато умных много. А в наше время, наоборот», - вздыхал старец. Иллюстрацией этому афоризму старца служит такой эпизод. В конце девяностых годов к нему пришел доктор наук, который знал пять иностранных языков. Вопрос у него к отцу Илариону был простой: «Уважаемый, подскажите, где здесь благоприятная среда, мне нужно самонаводящуюся ауру почистить». Старец медленно вытянул из кармана носовой платок, смачно высморкался, положил его неспешно обратно и ответил: «Сегодня, мил человек, не среда, а пятница. А «почистить» … Это вам к отцу Ахилле в Почаев нужно, на вычитку».

У отца Илариона была удивительно цепкая память. Он помнил имена всех, кто у него хотя бы раз исповедовался. Были случаи, когда он подходил к молодому монаху и просил, чтобы тот его исповедовал. Монах начинал исповедовать старца и со страхом и ужасом выслушивал во всех подробностях свои собственные грехи, которые он или забыл, или стыдился раньше исповедовать. Старец всем рекомендовал читать непрестанно Иисусову молитву, как лучшее средство для очищения сердца от помыслов и вражьих прилогов.
«И к грешнику, и к прокаженному, и к поврежденному рассудком, и к уголовному преступнику, и к язычнику имей почтение, как к образу Божию. Какое тебе дело до их немощей и недостатков. Следи лучше за собой, чтобы тебе не иметь недостатка в любви», - учил старец своих духовных чад. «Попечение Божие распространяется на всех людей, - говорил старец, - поэтому бойтесь кого-либо осуждать. Кто знает, может ты сам погибнешь, а он спасется». «Мир движется к концу, и зла в нем будет чем дальше, тем больше», - не раз говорил отец Иларион своим ученикам. «По церковному преданию, есть четыре признака кончины мира. Первый: засохнет дуб Мамврийский. Второй: перестанет сходить благодатный огонь в Иерусалиме перед Пасхой. Третий: будет восстановлен Иерусалимский храм. Четвертый: Иверская икона Божией Матери – вратарница Афона – уйдет со Святой Горы». «Деточки, если бы вы знали, как близко то, что Господь определил к завершению мира, вы бы не жили сейчас суетой. Самое опасное, разорительное и вязкое состояние для духовной жизни – это суета. Она поглощает время и силы так нужные нам для спасения», - говорил старец тем, кто к нему обращался за советом.
В августе 2006 года в связи с ухудшением здоровья отец Иларион переехал в Стеблевскую обитель Черкасской области. Он говорил сестрам - монахиням: «Я приехал, детки, к вам умирать». Старец отошел в мир иной в воскресенье после литургии 21 октября 2007 года. «Детки мои, не оставляйте меня никогда. И я вас не оставлю. Молитесь за меня, грешного. А я за всех вас буду молиться», - было последним завещанием схиархидиакона Илариона. Помня эти слова, мы припадаем к нему с просьбой: «отче Илларионе, моли Бога о нас грешных».