«Мы мышей не убиваем, а искушаем»
жизненный подвиг преп. Серафима (Романцова)
(1885- 1976)
Преподобный Серафим (Романцов), в крещении Иван, родился в 28 июня 1885 года. Он рано остался сиротой и уже в пятнадцатилетнем возрасте поступил в Глинскую пустынь. С началом первой мировой войны в 1914 году Иван был отправлен на фронт. В 1916 получил ранение и оказался в госпитале. Старец потом рассказывал, что среди раненых был гипнотизер, который своими пассами мог усыплять людей и вообще воздействовать на сознание солдат. Единственный, на кого он не мог повлиять, так это на молодого Ивана, который в это время читал Иисусову молитву.
После выздоровления он возвращается в родную обитель, где в 1919 году в возрасте 34 лет принимает постриг с именем Ювеналий. Уже в разгар революционного безумия в 1920 году он рукополагается в иеродиакона, а в 1926 в иеромонаха. В том же году принимает постриг в схиму с именем Серафим. После закрытия обители отец Серафим подвизается в горах Кавказа. Время жизни в горах батюшка потом вспоминал, как лучшие годы своей жизни. Подвижники расчищали в горном лесу землю, на которой разбивали небольшие огороды, заводили пасеки, читали непрестанно Иисусову молитву, а ночи проводили в бдениях. Жизнь в горах была тяжелая. Огороды часто разворовывались дикими медведями. Рядом бродили хищные звери, а запасы продовольствия нередко съедались мышами. По вопросу православного отношения к мышам, собрали даже совещание. Обсуждали можно ли монаху убивать мышей. Наконец решили: «Мы мышей не убиваем, а искушаем: хочешь - иди в мышеловку, а хочешь - нет», - рассказывал отец Серафим с добрым юмором.
Советская власть выслеживала монахов и в самых скрытных убежищах. Так отец Серафим был арестован в 1930 году и отправлен на строительство Беломорканала. Отбыв срок, он проживал с 1934 по 1946 год в Киргизии. Летом отец Серафим укрывался в горах, а к зиме перебирался на жилье к одной благочестивой семье. Для него была оборудована небольшая келья, пристроенная к курятнику. В горы еду для старца приносили дети, стараясь быть незамеченными. А зимой, по ночам, в условиях строжайшей конспирации к нему собирались люди для исповеди, причастия, получения духовной помощи.
Это время жизни отца Серафима было связанно с усиленным молитвенным подвигом и овладением непрестанной Иисусовой молитвой. Впоследствии в своих письмах старец будет постоянно проводить мысль о необходимости для спасения обучения навыку умного делания. Отец Серафим уважал богословские знания, но считал молитву самой высшей из наук. «В Иисусовой молитве заключается вся философия мира», - говорил он.
В 1947 году отец Серафим возвращается в открывшуюся Глинскую пустынь. В тяжелые послевоенные годы монастырь снова стал возрождаться. Люди, потерявшие в годы войны близких и родных, искали у старцев духовного утешения и поддержки. Преподобный Серафим становится духовником Глинской обители. В то же время ему нужно было решать много административных вопросов. Уже в это время зафиксировано множество случаев прозорливости старца. Люди чувствовали действенную силу его молитвенной помощи, которая творила чудеса.
День старца начинался с трех – четырех часов утра. Утром и вечером он ежедневно был на богослужении, после чего исполнял свое келейное монашеское правило. Потом принимал сотни людей, которые шли к нему на исповедь. Ночами отвечал на письма, которые приходили к нему из разных концов страны.
В 1961 году начались новые гонения на Церковь и Глинскую пустынь снова решили закрыть. Советская власть готовилась к ее закрытию, как к серьезной военной спецоперации. Для этого было задействовано двести пятьдесят силовиков, двадцать три машины. Спецгруппы полностью изолировали территорию монастыря, перекрыли все подходы к обители. Монахов вывезли на ближайшую железнодорожную станцию, запретив брать с собой деньги и продукты. Так отец Серафим оказался без денег и еды на ЖД станции. Набожные люди помогли ему собрать немного средств, дали продуктов и отправили батюшку в Сухуми.

Ни слова ропота или недовольства никто и никогда не слышал с уст преподобного Серафима. Как и другие Глинские старцы, все происходящее он воспринимал, как с руки Божией.
Старцу в это время уже было семьдесят шесть лет. На Кавказе, по благословению митрополита Зиновия (Мажуги), отец Серафим становится духовником горных подвижников, которые стекались в эти места после закрытия монастырей. Невозможно было стать насельником ни одного тайного скита в горах без благословения отца Серафима. Батюшка ревностно и строго следил за духовной жизнью пустынножителей, исповедовал их, вразумлял, наставлял. Милиция старалась где только можно выследить убежища монахов. Их сажали в тюрьмы, избивали за бродяжничество, натравливали на них уголовников. Прозорливость старца Серафима тогда спасла не одну жизнь. В Духе Святом он предвидел многие события, которые должны были произойти в будущем, и заранее предупреждал монахов о том, чтобы они уходили из своих убежищ, потому что на них готовится облава.
Сила молитв старца была такова, что люди, находящиеся за многие километры от него, получали исцеления и помощь. Монах Константин, погибая в горах, успел только крикнуть Богу: «Господи, молитвами старца Серафима, помилуй мя», как тут же какая-то невидимая сила спасла его от верной гибели. Монахиня Мария, духовная дочь отца Серафима, жила в Таганроге. Ее парализовало и она, лежа дома обездвиженная, мысленно просила старца о помощи. Отец Серафим передал ей через знакомых просфору и сказал, чтобы она приехала к нему в Сухуми. Несмотря на то, что врачи строго запретили матушке двигаться, она настояла, чтобы ее погрузили в поезд и оправили к старцу. На другой день после того, как монахиню Марию привезли к отцу Серафиму, она уже стала ходить. А через неделю батюшка благословил ее взять две сумки, по десять килограмм каждая, и отнести в горы монахам. Матушка исполнила послушание и при этом не почувствовала в своем теле даже следов болезни. Таких примеров уже при жизни старца было много.
К концу жизни отец Серафим все реже выходил из кельи, силы его покидали, последние дни он провел, не вставая с постели. Ближе к смерти благодать, которая так изобильно пребывала в его сердце, стала проявлять себя с необычайной силой. В последние часы перед уходом преподобный сказал своим ученикам: «О чем я молился всю жизнь и то, чего искал, открылось сейчас в моем сердце. Моя душа исполнилась благодати настолько, что не могу ее даже вместить». При этом окружающие люди видели, как старец буквально светился, лежа на смертном одре. Его святая душа ушла к Господу 1 января 1976 года. Мощи старца были погребены на Михайловском кладбище г. Сухуми, а после канонизации в марте 2009 года перенесены в Глинскую пустынь, где находятся и поныне.

Неделя перед Рождеством

Вера – это компас, ведущий в Рай.
Апостольское чтение недели перед Рождеством Христовым посвящено теме значения веры в жизни христианина. Примеры веры Авраама, Исаака, Иакова приводятся нам в качестве назидания. Благодаря своей вере эти люди стали тайнозрителями будущих судеб мира и Церкви, которые исполнились в событии Рождества Христова. Вера этих людей является примером того, как нам нужно учиться смотреть на историю человечества. Живя в тленном материальном мире, мы своим внутренним оком должны прозревать жизнь будущего века, нашу вечную родину, к которой мы стремимся подобно нашим праотцам.
Редким Божиим избранникам дается видение рая уже в земной жизни. Схимонах Николай Абрулах, который перешел в православие из мусульман, претерпел от иноверцев страшные страдания. За эти муки Бог показал ему райские селения. «Трудно передать словами, - говорит он, - даже самое отдаленное подобие красоты этого места – красоты поистине не гибнущей и неизреченной. Скуден и беден человеческий язык, чтобы передать великолепие рая».
Пока наш ум держится за этот мир и смотрит в землю, он не может видеть Небо. Уверовать в Бога, признать Его бытие и власть не составляет особого труда для души. Значительно сложнее укрепиться в вере и сделать ее смыслом всей жизни. Читая книги о вере и Боге, мы преодолеваем целые горы слов. Книги обогащают нашу эрудицию, плетения слов – изощряют интеллект, но когда Сам Бог входит в душу, то умолкают все слова и становятся ненужными никакие книги. Свет Христов просвещает сердце, которому ничего не нужно, кроме Бога. Наш дух создан не миром, а Богом, и ему не свойственно держаться за этот мир.
Когда-то давно меня пригласили послужить панихиду в доме одного известного человека, который недавно умер. Я зашел не в дом, а скорее в дворец. На стенах висели дорогие картины, на полу стояли шикарные вазы, везде очень дорогая мебель. Но для молитвы мне нужны были иконы. Я попросил вдову принести мне икону Спасителя или Богородицы, чтобы перед ними вознести молитвы о новопреставленном. Оказалось, в этом роге изобилия не было ни одной нормальной иконы, перед которой можно было бы отслужить службу. С трудом нашли какой-то карманный ламинированный вариант. Я конечно же отслужил службу, но в душе осталось чувство глубокой жалости к этим людям, так бездумно проживающих свою единственную короткую жизнь.
Чтобы свободно парить над землей, за нее не нужно цепляться. Мы суетимся, ропщем, боимся - и все это делает нам глубоко несчастными. У человека может быть много денег в кошельке и целый ад в душе. А может быть благодать в сердце и бесконечный рай в душе. Тот, кто не боится ничего потерять - блажен, потому что его дух находит свой покой в Боге, которого он никогда не сможет потерять. Если ты не цепляешься умом за мирское, то освобождаешься от мира. Если не цепляешься умом за помыслы, то освобождаешься от страха. Если тебя кто-то обидел или разозлил, это не значит, что тебя действительно разозлили или обидели. Это значит, что твой ум зацепился за обиду и злость, и потерял таким образом свою свободу. Наш ум таскает нас по миру, как спесивая собака глупого хозяина. Привяжи свой ум к сердцу на поводке внимания и молитвы и приобретешь покой от дурных помыслов. Оставь рассеянность ума, дыши и живи одной молитвой и найдешь мир и радость.
Вера живет не в мозгах и не в словах, а в чистом сердце. Бог не исчезает и не появляется. Исчезает и появляется только сердечная чистота. При ее потере Бог как бы теряется из радаров наших сердец. А когда через молитву, смирение и покаяние мы снова очищаем внутреннее зрение души, то опять начинаем видеть Его ясно. В Боге душа успокаивается и обретает свой дом. Спокойствие ума и его покой не одно и то же. Спокойствие — это то, что принадлежит этому миру, а покой — это вхождение ума в нерукотворный свет Христовой благодати.

Для христианина вера – это крылья. Оторвавшись от земли, человек обретает нескончаемую свободу. Но чтобы это произошло, ему нужно растоптать свое самолюбие ногами других людей. Царство Божие – это Царство блаженной радости и тихости Святого Духа. Работать всю жизнь ради куска хлеба, забывая о «Царстве Божьем и правде Его», значит жить во лжи. Только сердце, просвещенное благодатью, является источником непрекращающегося счастья, над которым даже смерть не имеет власти. Все остальное – ложь и обман.
Когда-то я провожал в последний путь одну свою добрую знакомую. Простая женщина, которая ничем особым не отличалась кроме того, что глубоко и искренне верила в Бога, и главным смыслом своей жизни видела творение добрых дел и вообще жизнь по заповедям. Редкий случай, когда внутреннее чувство не соответствует внешней обстановке. Собрались родственники, знакомые, у большинства слезы на глазах. А вокруг разлита радость Пасхи. Произносить ектеньи об упокоении хочется с доброй улыбкой. «Господи! Душа сбылась: Умысел твой самый тайный», - хочется повторить строки М. Цветаевой над могилой таких людей эти.
В молитве человек разбивает кувалдой гранит смерти, но нужно пролить море пота прежде, чем на щебне этих обломков забьет источник чистой молитвы и созерцания. Отличительная черта истинного христианина та, что он сумел победить смерть прежде самой смерти. Цитаты святых отцов и книжные знания не спасут и в момент смерти не помогут. Только благодать, накопленная в течении жизни, сможет стать стеной между адом и душой.
Православие — это вера, которая дана нам для спасения, а не для украшения быта. Она сеет Царство Божие в нашем сердце уже в этой жизни, и дает стократный урожай в жизни будущего века. Вера — это компас, следуя которому, мы входим в сияющие вечные чертоги Рая.
В эти светлые дни, когда мы готовимся к встрече Рождества Христова мы можем вспомнить что и волхвы, и пастухи нашли свой путь к Вифлеемскому младенцу идя дорогой веры. Одних по этой дороге вел ум, а других сердце. Первым пришлось идти намного дольше, чем вторым. Путь сердца к Богу всегда короче пути ума. Но важен в конечно итоге результат – найти Христа и обрести в нем покой.

Двенадцать блюд или Христа за пазуху?
Неделя перед Рождеством Христовым вся пронизана чувством приближающегося праздника. Какая-то особая радостопечаль есть в событии прихода Спасителя в мир. Тишину и торжество Вифлеемской Рождественской ночи, ее сказочную нарядность, лучистый блеск небесного пения ангелов разрезают ножом боли крики матерей убиенных младенцев и жгучая ненависть Ирода. Свет Рождественской звезды сияет над непроницаемой темнотой Вифлеемского хлева, где в яслях на соломе лежит маленький беззащитный Младенец – Всемогущий Бог. Запах мандарин и хвои, смешивается с долгожданным запахом запеченной курицы – наконец-то пришел праздник. Унылая монотонность жизни растворяется чем-то приятным и радостным.
Проникает ли в наши сердца Господь так же, как запах жареного в органы обоняния? Родился ли Христос в нашей душе? Заглянул ли туда свет Вифлеемской звезды? Узнать это не составит никакого труда. Когда за дверью неистовствует буря, а брызги разрезаемой молниями темноты ночи тяжелыми, гулкими каплями барабанят по крыше, огонек лампады внутри спрятанной от людских глаз монашеской кельи продолжает теплиться ровным тихим светом под образами святых икон. Его спокойное горение не нарушают ни злобные порывы ветра, ни сырые потоки ливневого дождя. Если бы в наших душах жил Христос, то ни внутренние душевные бури, ни внешние искушения не разоряли бы покоя наших сердец. Они бы появлялись и исчезали, не нарушая тишину нашего внутреннего мира. А если это не так, то хлев нашего сердца еще пуст. Там, как и прежде, тихонько жуют свою пищу вскармливаемые нами страсти, а крысы грехов с писком бегают по его сырым углам.
Веселье праздника далеко не тождественно радости в Боге. Отказ от мирского возбуждения вовсе не является отказом от радости. Благодать всегда приносит в душу радость. Но эта радость тихая, скромная, светлая, чистая и мирная. В ней нет ничего общего с безудержным перевозбуждением веселья. Душа всегда ищет этой радости, но не умея ее находить, заменяет тем, что в народе называется дурносмешеством. Я думаю, что Христос в Своей земной жизни не раз улыбался, но уверен, что Он никогда не хохотал. Сегодняшняя популярность телепрограмм, которые вызывают у людей приступы смеха, вызвана только одним – душевной неустроенностью, а также унынием и депрессией, в которых пребывает большая часть жителей нашей страны. В то же время Бог дает нам Свои источники радости, которые, к сожалению, мало кому известны. Родившийся в душе Христос всегда приносит в душу тихую и мирную радость. Начало этой радости в том, что Христос победил смерть, а ее вершина —победа над собственным тлением.
Психология стала заменять людям Церковь, хохот пришел на место радости. Корень гордыни пустил ростки глупости, которые уничтожают в людях всякую рассудительность. Только по глупости можно идти воровать, убивать, клеветать, блудить. Глупость хитра, лукава, изворотлива, поэтому она торжествует в нашем земном мире. Наиболее агрессивное проявление глупости – идолопоклонство уму. Сколько раз он обманывал и предавал, но, тем не менее, у него миллионы поклонников. Христос – "Свет разума" родился в мир для того, чтобы начать Свою проповедь с покаяния, буквально с "изменения ума", потому что сущность веры – не ум, а благодатная мудрость. Изменить ум, понудить его покаяться, может только глубинная мудрость сердца. Но люди не ищут мудрости, они стремятся лишь к мирской образованности, которая изощряет ум, но при этом развращает его, делая каменным и бесчувственным по отношению к благодати. Истинное образование — это воссоздание в себе образа Божия. Академики в этой системе образования – терпение и смирение, ректор – любовь, учителя – добродетели. Начало обучения – покаяние, посты, слезы, поклоны. Продолжение – бдение, молитвы, ненависть к греху и к своему эгоизму. Окончание – обретение отрешенности от мысленной суеты, разрыв души со грехами, обретение бесстрастия, утвержденность в святости и преображении духа. Венец – соединение со Христом и всецелое возвращение в Божественную обитель Святой Троицы, где "времени уже не будет" (Откр.10:6).

Нередко получается, что умный становится дураком, в котором зло торжествует над глупостью его ума. Довольно часто приходится видеть, что простой человек более разумен в своих действиях и понимании жизни, чем многоученый, который не может выйти за пределы своих шаблонных навыков. Пять слов Иисусовой молитвы при постоянной покаянной практике могут привести душу в покой, просветить сердце, наделить мудростью и привлечь благодать. Но помогут ли ученому его дипломы, когда в дом постучится госпожа смерть? У одного она найдет в душе спокойную совесть, очищенный ум, обнимающий любовью каждого человека, и благодатное сердце, в котором пребывает Небесный Отец. А в другом хлам многознайства и пустого безмудрия.
Страшное зрелище: сегодня философия даже слышать ничего не хочет о Боге, а схоластическое богословие распинает Его своим неверием в возможность обожения и соединения с Ним. В конце концов философия приходит к отрицанию самой себя, а научное богословие – к интеллектуальному краху и развлечению для любителей поболтать о Боге. Но разве для этого пришел Христос в мир? Разве Спаситель создал на земле Церковь только для того, чтобы мы требовали от Него исполнения своих мирских желаний? Мы требуем у Бога, чтобы Он венчал людей, которые первый раз зашли в храм; чтобы со святыми упокоил тех, кто о Нем при жизни и знать не хотел; чтобы крестил тех, кто потом ни разу в жизни не переступит порог храма; мы заказываем в церкви молебны и просим, чтобы в нашей жизни не по Твоей, Господи, а по нашей воле все было. Для того ли апостолы вели борьбу с идолами, чтобы мы потом их просто переодели в христианские одежды?
Православие раскрывает нам во всей полноте замысел Божий о человеке и мире, давая возможность воплотить его в своей личной жизни. Церковь дана нам для того, чтобы те, кто уверовал во Христа, стали христоподобными, стяжав Его опыт жизни, преобразившись в Его благодать, став наследниками Его Царства. Христос вводит стремящуюся ко спасению верную Ему душу в Царство Света, открывая вход во святая святых души человека – его дух. Потому что только он может вместить в себя все Царство Божие, не утратив ни одного из своих свойств и преобразив их Святым Духом. Но... кому это нужно? Нам бы двенадцать блюд на Рождество…

Tempus consilium dabet.
Такой ли Новый год новый? Что в нем будет такого, чего не было раньше, и чего не будет потом? Что такое время жизни, и можно ли мы его продлить? Давайте об этом поразмышляем в начале «нового года»
То, что на сегодня науке известно о времени, не вмещается в систему того, что мы называем логикой и здравым смыслом. Теория относительности отвергает понятие абсолютного времени. Пространство и время в ней динамичные величины. Движение космических тел и действие гравитации изменяют кривизну пространства и времени. Квантовая Механика также не знает абсолютного значения времени. Чем определеннее установлено значение пространственных координат частицы, тем неопределеннее значение ее импульса, и наоборот.
Притом, будучи верными сами по себе, и теория относительности, и квантовая механика не совместимы друг с другом в принципе и не могут быть одновременно правильными. Это тот тупик, в котором застряла современная наука. Развязать этот «гордиев узел» она, пока безуспешно, пытается с помощью теории т.н. черных дыр и кротовых нор. В них есть некая область пространства-времени, граница которой называется за «горизонтом событий». Для внешнего наблюдателя в гравитационном поле сжимающейся звезды происходит замедление времени. Между двумя событиями, происходящими до и при наступлении «горизонта событий», интервал времени будет бесконечным.
Зачем я пишу поверхностно о понятиях, для понимания которых требуется специальная научная подготовка? Лишь для того, чтобы предложить читателям по аналогии гипотезу о о личностном пространственно-временном контенте.
Человек, согласно Библии, создан Богом как связующее звено между духовным миром и пространственно-временным. Образ Божий, призванный стать Его подобием, делает человека не просто одним из биологических элементов физического мира. Человек является одновременно и МикроКосмосом и МикроБогом связывая в себе мир Духа и мир Материи. Количество синапс (нейронных соединений) в нашем мозгу больше, чем звезд во всей Вселенной. Время – это один из параметров измерения протяженности и изменчивости мира, который имеет относительную, а не абсолютную природу, что сегодня и доказала наука. Если в теории относительности гравитация – это следствие искривления пространственно-временного вещества, то для личности человека понятие космической «гравитации» будет иметь аналогию в его Эго или Бого-центризме.
Есть вещи, которые для нас не требуют доказательств. А именно то, что время внутреннее и внешнее имеют для нас зачастую разную протяженность. Для женщины время в период зачатия и в момент родов тянется по-разному. Разная продолжительность времени у врача, который принимает роды, и у женщины, которая рожает. Хотя стрелки на циферблате оттикали одинаковое количество минут. Когда мы спешим – время летит, когда ждем – тянется.
Это наш, знакомый каждому, общечеловеческий опыт. Внутренние часы нашего времени – это не циферблат, а флюгер, скорость вращения которого зависит от того, какие чувства и эмоции на него дуют. Кроме привычных нам порывов, связанных с переживанием эмоций, продлевающих или ускоряющих внутреннее время, сегодня одним из важных факторов, делающих нашу жизнь значительно короче, по сравнению в предшествующими поколениями, является информационный поток. Чем больше его сила, тем выше скорость вращения флюгера. Каждая последующая фаза исторического периода общественных формаций в два раза короче предыдущей.
Теория относительности, касающаяся времени личной жизни, на образном примере выглядит примерно так: человек, живущий обособленной спокойной жизнью (например, отшельник в лесу) живет намного дольше, чем такой же человек, загнанный в гущу общественно-личностных отношений (например, менеджер, или программист, имеющий много детей и большую нагрузку дома и на работе). Если внешний наблюдатель зафиксирует одну и ту же продолжительность жизни того и другого, например, три года, то внутренний таймер за этот же период времени покажет, что программист прожил семь месяцев, а отшельник – семь лет.
Усиление информационных потоков отчасти объясняет, почему нам не хватает времени на жизнь.

И это не возрастной фактор, как думают некоторые. Времени на жизнь не хватает и у наших детей, потому что мощная турбина необходимости получения знаний (в большинстве ненужных) раскручивает их внутренний циферблат времени до огромной скорости.
Когда я шел в школу, у меня в ранце были коробочка с палочками для счетов и папка с разложенными по кармашкам буквами, по которым мы вкладывали слоги. Я успевал делать уроки, играть в хоккей, ходить на рыбалку, помогать в хозяйстве родителям. Но уже моя дочь, чтобы получить право учиться в гимназии, сдавала экзамены в первый класс, где ей задавали вопросы, на которые я, кандидат наук, зав.кафедрой вуза, не мог дать правильный ответ. Например: «До каких пор волк бежит в лес?» Моих профессорских мозгов не хватило, чтобы понять – волк в лес бежит до средины, потому что с средины он уже бежит из лесу. Может, в этом и есть какая-то ущербность моего интеллекта и рассудительности, но я могу сказать точно, что на качество жизни это не влияет. А вот на продолжительность влияет, потому что у моей дочери уже не было времени, чтобы играть с подружками и жить полноценной для ее возраста жизнью.
За летние школьные каникулы я даже успевал соскучиться по школе и мог радоваться запаху типографской краски новых учебников и выкрашенных школьных парт. Я даже успевал соскучиться по самой учебе, чего про мою дочь уже нельзя было сказать. Эти мысли имеют практическое применение, а именно то, что в целях личной безопасности и продолжительности своей жизни и жизни наших близких мы должны сознательно ограничивать себя от информации, которая не имеет для нас значения. Т.е. читать, смотреть, слушать, вникать во «все подряд» для «общего развития» вредно. Входящую информацию нужно правильно фильтровать.
Мы можем регулировать продолжительность внутреннего времени жизни. Во внутренней вселенной мира нашего Сознания есть свои черные дыры, где мы можем подойти вплотную к «горизонту событий» и даже выйти за его предел, где времени уже не будет. Это состояние внутренней ИСИХИИ, иначе Безмолвия, которого достигали подвижники и к которому призваны мы все без исключения. Одним из следствий грехопадения было то, что наш ум вышел из сердца и, соединившись с рассудком, стал убегать с ним в мир внешних событий. Соединяясь там, как магнит со скрепками, с множеством помыслов, он теряется в плену разнородных мыслей и, взрываясь эмоциями, сгорает, проживая бессмысленную жизнь.
При правильном молитвенном делании мы принуждаем ум сначала отделиться от рассудка и вернуться в сердце, на то место, где ему и подобает быть. Уже находясь с сердце, ум соединяется с духом человека, этой высшей, богоподобной частью человеческой личности. После этого наш дух, просунувшись от греховной смерти, начинает соединяться через ум с Духом Божьим и выходит таким образом «за горизонт событий», где уже нет времени. Исихаст, достигший хотя бы начальной стадии бесстрастия в умно-сердечной, а потом и в безмолвной созерцательной молитве, живет за пределами пространственно-временного поля. В этом поле находится лишь его тело, а ум, вобравши в себя эмоции и чувства, пребывает в Боге. Это тот предел, достигая которого, человек входит в состояние святости, или обожения.
Вся жизнь человека – это путь к этой черной дыре, где ум, совлекая с себя страсти-помыслы, входит в область Божественного Мрака. Символически это показано на древних иконах Преображения Господня и Сошествия во Ад, где свечение вокруг Личности Христа становится все темнее по мере приближения к Нему.
Внутреннее время меняет свою продолжительность уже на пути к этому символическому «горизонту событий». Чем больше внутри нас появляется тишины, или ИСИХИИ, тем медленнее крутится флюгер со стрелками наших внутренних часов жизни. При этом сама жизнь в своем качестве не становится тусклее, наоборот, она наполняется новыми впечатлениями и образами.
Если мы будем крутить ленту кинофильма со все большим ускорением, мы, в конце концов, не увидим ничего, кроме светящейся полосы. И наоборот, замедление скорости вращения дает нам возможность все более внимательно рассмотреть детали. Мы и так проживаем жизн

ь на огромной, совершенно неоправданной скорости. Мы теряем к ней вкус, не чувствуем ее запах, не понимаем вообще, зачем мы живем и что с нами такое творится. Красота мира от нас ускользает, общение с людьми становится поверхностным, а сама жизнь – бессмысленной. Нередко это приводит к ломке психики и деградации личности.
Независимо от количества прожитых биологических лет, продолжительность нашей жизни равна единице. Такая же продолжительность жизни у всего, что создано в этом мире. Столько же времени живет и весь мир. По сути, продолжительность жизни каждого человека равна продолжительности жизни всего мира. Время, которое в Библейском Начале отделилось от Вечности, возвращается к этому же Началу, снова вливаясь в Вечность. Проживая свою единственную личную жизнь, мы в себе проживем продолжительность жизни всего мира, от самого его Начала и до последнего Конца.
Единственное, что есть у нас нашего, за внешним бортом нашей личности, – это время. Время – море жизни, по которому мы плывем. Плывем куда? Если за «горизонт событий», то на восток. Но нужно при этом помнить – ветер в этом море всегда дует в сторону запада – туда, где пропасть и бездонный водопад. Поэтому для того что бы спастись нужно прилагать усилия и грести…

ДРУЗЬЯ, С ПРАЗДНИКОМ ВАС РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА.
Христос пришел в этот мир неузнанным и ушел из него непонятым. Он родился в загоне для скота и умер на Кресте…Не нужно смущаться тем, что нас не понимают и считают ненормальными. Это нормально. Наши души для мира будут оставаться неузнанными, потому что мы со Христом. Мир знает и любит только своих - землян. Тех, кто разделяет его взгляды, ценности и нелепые смыслы жизни. Уранополитов мир ненавидит. Выходите за территорию его темной резервации, где сонные пастухи пасут своих мертвых овец. Бросайте это вязкое болото и идите, не оглядываясь, за пением Ангелов к Вифлеемским яслям. Ищите Христа среди малых и простых, потому что Он отверг знатное и богатое. Христос разрушил все ГОСТЫ этого мира своей парадоксальной Любовью. Пусть свет Вифлеемской Звезды согревает ваши сердца, и да поглотит всех вас Рай.

Рождество Христово

Рождество Христа как сердечная беременность души.
И снова Рождество Христово… И снова две очень разные стороны, одного и того же события. С одной стороны, ожидаемо радостное, домашне-застольное, хлебосольно-разговешное, фееричное, колядочно-веселое, фольклорно-вертепное, белоснежно-морозное, милое, по-детски конфетное Рождество.
С другой стороны, жесткая посадка Бога на Землю в грязном хлеву, среди угрюмо жующих животных и в море невинной детской крови. Начало Нового Завета между Богом и человечеством заключается на этой крови. С одной стороны Завет подписывают своей кровью так и не успевшие пожить на Земле дети, а с другой стороны Бог, ставший человеком «нас ради и нашего ради спасения». В Евангельской истории рождества Христова нет ничего общего ни с рождественским гусем, ни с конфетти, ни с бенгальскими праздничными огнями. Есть только огни факелов убийц, которые бегут по следу Богомладенца, убивая по пути всех, кто от двух лет и менее.
Разные атмосферы Рождества Христова, разное восприятие веры, разное понимание того, как жить и как спасаться. Большинство из нас так и живут, словно говоря: «Господи, тебе Крест, Голгофа и мучения, а мне пожалуйста воскресение, Царство Божие, и вот того самого… того, что «не видел глаз, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку» (1 Кор 2;9) и побольше, пожалуйста..». Нам хочется праздника, света, радости, торжества, триумфа. Оно и понятно. Кому же хочется умирать, распинаться, выдавливать из себя по капле раба греха. Это сложно, больно, тяжело и мучительно. Оливье и рождественский гусь куда лучше.
Но вот в чем беда. Тут дело даже не только в том, что было более двух тысяч лет тому назад. Здесь дело в том, что мы никак не можем из года в год Христом забеременеть. Бог все пытается бросить семя Духа Святого в наше сердце, чтобы в нем зачалось Божественное Слово, а у нас все выкидыш и выкидыш. Приходит Ирод и убивает Слово в самом зародыше. Но ведь если мы не зачнем в себе Христа, не выносим, не сбережем Его, не вынянчим, не вырастим в себе, то и воскресать в нас будет некому.
Козы и волы будут жить в нашем сердце вместо Бога. Куры, петухи, бесноватые гадариские свиньи будут носиться туда-сюда по душе, но никто там не посеет семя Вечной Жизни, не распнет нашего ветхого человека с его похотями и страстями, не скажет нам: «Мир Вам».
На что мы надеемся? На то, что «как-то будет», на то, что «умрем, а там посмотрим»? На что посмотрим? На объедки со своих праздничных столов? На бессмысленно и бесцельно прожитые жизни? После Рождества Христова смысл жизни у любого человека только один - получить доступ к Его Воскресению. А для этого нужно пройти со Христом короткий отрезок этой земной жизни. Жить Христом, слагать в сердце каждое Его Слово, умирать со Христом, распинаться вместе с Ним, только тогда будет нам надежда на то, что и мы войдем в его Воскресную радость.
Пока мы выдавливаем из себя на Рождество и на Пасху душевное веселие, имитируем чувственную восторженность, мы теряем настоящую радость пребывания в едином духе со Христом, радость Его соприсутствия в нашей жизни, сопребывания в нашей душе. Вся истинная радость верующего человека может быть только в Боге, когда душа носит на себе тонкую нежную вуаль Благодати и бережет ее, чтобы она, не дай Бог, не порвалась.
Вот где есть истинная радость и свет веселия. Люди часто пытаются ее заменить вкуснопоеданием или чем-то ему подобным чувственным удовольствием, но это все не то. Настоящая радость тихая, мирная, со слезами умиления и благодарности Богу за его Любовь, за Его милость, за Его к нам великое снисхождение. За то, что Он, будучи Богом, не возгнушался стать маленьким беспомощным человеком. За то, что, будучи Всемогущим и Всеблаженным, Он стал гонимым, избитым, поверженным, страдающим ради того, чтобы каждого из нас вытянуть из адской ямы греховной жизни на тонкой верёвочке любви, верности и доверия.

Вера в Бога - нежное и тонкое чувство. Она требует тишины и покоя молитвы. Давайте прислушаемся к своему сердцу в эти дни. Что там происходит? Шевелится ли младенчик Христос в нас самих? Бьётся ли в нас Его сердце? Если да, то не нарушьте Его покой, не спугните, спойте Ему тихо и с умилением «Слава в вышних Богу и на Земле мир, в человецех благоволение…»

Старец Симон (Безкровный)

Рождественские искушения иером. Симона Безкровного.
Бог сподобил меня милости личного знакомства с современным старцем который сейчас подвизается на святой горе Афон. Недавно он принял постриг в великую схиму с именем Григорий. В монашество пострижен как Симон. Я ни капли не сомневаюсь, что это великий Старец, один из тех, молитвами, которых держится наш мир. В качества назидания я хочу привести пример из его жизни, показывающий как по-разному можно провести Рождественский пост и встретить праздник. В этой разнице все различие между теми, кто живет Христом, и теми, кто о Нем лишь говорит.
События о которых идет речь происходили в средине девяностых годов, после грузино – абхазской войны. По благословению своего духовника, старца Кирилла Павлова отец Симон уже долгие годы подвизался в горах Абхазии застав там последних Глинских Старцев, которые уже оканчивали свой жизненный путь. Пост и Рождество, о котором я буду вести речь, Старец проводил в полном уединении, на засыпанных снегом вершинах Кавказских гор. Жилось ему холодно и голодно…
«Сначала бесы искушали меня, - рассказывает старец, - образами воспоминаний различных яств и блюд. Они постоянно всплывали в моем уме и приносили невыразимые муки моему желудку. Моя еда – фасоль и горох вызывала у меня отвращение. Маленькая лепешка была хоть каким-то утешением, но и ту нужно было экономя делить пополам, размачивать в воде и есть медленно, чтобы хоть как-то насытиться.
Продуктов было мало. Понимая, что по трех, четырёхметровых сугробах, которые сойдут только весной я за пищей не смогу никуда пойти, мне приходилось очень сильно экономить. Мой дневной рацион составлял небольшую горсть крупы и такую же горсть гороха. Сил такое питание не давало, но все же приходилось понуждать себя пилить дрова, искать сучья для огня что бы не замерзнуть насмерть в моей кельи. Самые мучительные нападения бесов были перед обедом и ужином. Они принуждали меня через помыслы принять пищу раньше времени, и в большем количестве, чем я мог себе это позволить.
Но еще большая брань началась у меня с демонами за ночую молитву. Дьявол насылал такую сонливость что веки казались мне гирями, а голова становилась тяжелой как камень. Я умывался холодной водой, освежал себя ледяным воздухом, но все было безрезультатно, сон валил меня замертво. Поначалу я думал перехитрить бесов, и решил дать себе возможность максимально выспаться что бы встать бодрым и сильным. Спал я почти сутки, но все равно, как только приходило время ночной молитвы на меня снова нападала сонливость со страшной силой. Я понял, что мне дьявола не перехитрить поэтому решился бороться до конца. Самое тяжёлое время брани было с одиннадцати до двух часов ночи. А после трех утра молитва уже шла легко и свободно.
Но что было самым тяжелым так это борьба за Иисусову молитву. Казалось, что четки, кто-то вырывает из рук, а каждый маленький узелок весил больше свинцовой гири. Произнести полностью «Господи, Иисусе Христе помилуй мя» не было никаких сил. Кто-то невидимый набрасывал на мою голову железный обруч и с каждым словом молитвы затягивал его все туже и туже. Это причиняло сильную головную боль.
Пересиливая эту боль и творя молитву, я вдруг начинал слышать голоса. Меня кто-то звал с наружи «Симон, Симон…». Я выскакивал на порог кельи, но там кроме кружащих хлопьев снега никого не было. Я перестал обращать внимания на эти голоса, понимая, что на десятки километров вокруг меня нет ни одной живой души, но теперь они стали донимать меня уже в самой кельи. «Уходи вон, это наше место», «Убирайся, мы завалим твою избушку» - кричали «голоса» мне в самое ухо. И действительно ночью моя келья начинала ходить ходуном, бревна скрипели, потолок качался. Я вскакивал, зажигал свечу – но все оставалось по-прежнему. Это было только бесовское внушение, которое они на меня наводили.
Было чувство что я уже не переживу эту зиму, и я молил Бога, что бы он принял мою гибель как покаяние за грехи. Сильно помогло мне тогда благословение старца Кирилла. «Если не сможешь молиться, пиши молитву в тетради» - говорил он. Я начал старательно выписывать Иисусову молитву к

арандашом, и чем больше я писал, тем спокойнее мне становилось на душе. За зимние месяцы я исписал три общие тетради, которые потом держал у себя в изголовье. Когда я переворачивал листы исписанные Иисусовой молитвой, ее слова как будто снова оживали в моем сердце и наполняли силой мою ослабевшую от духовных браней душу.
Прошло время. Солнце уже стало подниматься немного выше над Бзыбским хребтом, а подтаявший снег стал покрываться твердым настилом. Можно было выходить на прогулки без риска провалиться в глубокие снежные ямы. Потихоньку зашумели присыпанные снегом водопады. Но бесы и это изменение смогли использовать так, чтобы обрушиться на меня с новыми нападками. Звуки водопадов стали сами по себе выстаиваться в какие-то мистические мелодии подобные шаманским камланиям. Эта дьявольскую дискотека стала играть у меня в голове днем и ночью. Она не давала молиться и рассеивала мысли. Демонский мир всеми силами навевал на меня музыкальный гипноз через колдовские ритмы и мелодии. Очень много нужно было потратить сил для того, чтобы победить это дьявольское наваждение.
Как только мне удалось с ним справиться началось новое искушение. Мне стали снится яркие красивые увлекательные сны, которые были похожи на зрелищные сериалы. Удивительно было то, что сюжет одного сна плавно перетекал в другой с теми же героями и продолжением событий. Я в них принимал активное участие. Во сне я говорил свободно на иностранных языка, понимая также иностранную речь моих «собеседников». Я удивлялся их эрудиции, и спросил сколько же языков вы знаете? Те с хохотом ответили, что они могут говорить на всех языках. Меня это заставило задуматься над тем, что бесы меня снова дурачат самым отвратительным образом. После этого я стал бороться со сном еще более жестко, оставив для отдыха лишь пару часов в сутки. Заставляя себя стоять, или сидеть, в неудобной позе что бы не заснуть, я очень сильно застудил спину от сквозняков, которые пробивались через тонкие щели моей кельи.
Бесы также часто донимали меня помыслами о стареньком отце, который жил в Сергиевом Посаде. Чудилось мне что он болеет и умирает от голода. Мне снились о нем самые ужасные сны, да так что у меня разрывалось сердце от жалости к отцу.
Далее меня досаждал помысел о высокой пихте, которая росла, наклонившись над моей кельей. Каждый ее скрип от порыва ветра, казалось, угрожал тем, что она упадет и похоронит меня под обломками моей хилой хижины. Я не раз выскакивал наружу от страха что пихта падает, а я слышу, как разрывается ее гигантский ствол. Насколько мои страхи было безосновательны я понял позже, когда осенью разразилась страшная буря от которой валились многие деревья, но как раз эта пихта стояла на своем месте замертво. Уныние, тоска, беспробудная тьма не раз нападала на мою душу.
В уединении и безысходности замкнутой жизни мое сердце устремлялось к Богу, находя только в Нем одном отраду и утешение от всех этих скорбей и напастей. Любовь к Богу возгоралась в моем сердце все с большей и большей силой. А к моему страдальческому внутреннему положению добавились еще и внешние страхи. К моей келье повадилась ходить стая голодных волков, и их заунывный вой теперь «украшал» мои ночные бдения.
«Когда будет трудно в уединении служи литургию» - благословлял меня старец Кирилл. Скромные церковные сосуды, подаренные Глинскими старцами, тихо мерцали при свете свечей, а запах ладана наполнял мою келью благоуханием. Слезы невольно текли из моих глаз. Невыразимое счастье от возможности служить службу под Рождество Христово высоко в горах, в зимнем снежном окружении, переполняло мое сердце радостью. Я служил литургию, Причащался святых Христовых Таин, забывая на какой то период о времени, о себе, о волках, о пихте, и о всех тех страхах, которые меня преследовали.
После нескольких литургий в душу снова вернулись мир, радость и покой. Брани и бесовские нападки уже перестали казаться такими жестокими и невыносимыми. Литургические молитвы освятили мою скорбную жизнь и принесли долгожданную тихую радость. Так, благодаря литургии, я смог вынести все те искушения, которые навалились на меня в ту зиму