В сорок шесть лет иеромонах Пафнутий постригается в великую схиму с именем Парфений. Это был не виданый доселе в Лавре случай, чтобы в таком, еще относительно молодом возрасте и не будучи при смерти, монах постригался в схиму. Но Матерь Божия, которую он любил безмерно, влекла отца Парфения все дальше и глубже в тишину молитвенного созерцания. Самым любимым праздником отца Парфения был день Благовещения Пресвятой Богородицы. Пречистая Дева Сама ему открыла в очередном видении (а их у старца было много), что Она и есть Первая Монахиня и является первообразом для подражания всем православным монахам. «Что есть схимничество?» - спросил Ее старец. «Это молитва за весь мир», - ответила Матерь Божия. И старец принимает схиму. Молитва так слилась с жизнью отца Парфения, что она стала его дыханием, пищей, воздухом, светом, солнцем. После принятия схимы, в продолжение семнадцати лет старец ежедневно служил литургию, во время которой телесными очами видел, как Дух Святой в виде голубя сходит на Святые Дары. Восхищенный этим чудом, старец прошептал однажды: «Иисусе, живи во мне, и даждь мне в Тебе жити». На что услышал ответ: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем».
Видя подвиги и труды старца, бесы зримым образом стали нападать на него, когда тот молился в затворе. Однажды их прогнала сама Божия Матерь, а в другой раз, после того как дух уныния навалился на старца с огромной силой, Парфений увидел следующее видение. Ему показалось, что он плывет на лодке по бурному морю. Управляет лодкой Иоанн Креститель, а рядом с собой старец увидел своего Ангела Хранителя. Вдруг огромный водный вал обрушился на них с такой силой, что, казалось, лодка вот — вот пойдет ко дну. Отец Парфений в ужасе схватился за борт. В это время Ангел - Хранитель, перехватив его руку, сквозь шквальный порыв ветра прокричал старцу в самое ухо: «не бойся, мы тебя довезем».
Много было дано откровений от Бога этому великому угоднику Божию, но при всех этих дарах старец был человеком смиреннейшей души и искренне, без всякого притворства, считал себя хуже и грешнее всех людей. При этом чистота его жизни была такова, что тем, кто его видел, казалось, что перед ними человек с лицом ангела.
За год до кончины старец уже не мог совершать службу. Удушающий кашель не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Все тело болело, но дух его было бодр. В любимый старцем праздник Благовещения Матерь Божия Сама пришла за его святой душой и кротко, безболезненно забрала ее в свои небесные обители. Даже келейник не заметил, как улетела душа отца Парфения в рай. Он обнаружил его молитвенно сидящим на своем маленьком стульчике перед иконой Богородицы. Хотел взять благословение, но оказалось, что старец уже почил. Это случилось 25марта / 7 апреля 1855 г
В 1993 году иеросхимонах Парфений прославлен как местночтимый святой Украинской Православной Церкви.
Преподобный отче Парфение, моли Бога о нас.
Видя подвиги и труды старца, бесы зримым образом стали нападать на него, когда тот молился в затворе. Однажды их прогнала сама Божия Матерь, а в другой раз, после того как дух уныния навалился на старца с огромной силой, Парфений увидел следующее видение. Ему показалось, что он плывет на лодке по бурному морю. Управляет лодкой Иоанн Креститель, а рядом с собой старец увидел своего Ангела Хранителя. Вдруг огромный водный вал обрушился на них с такой силой, что, казалось, лодка вот — вот пойдет ко дну. Отец Парфений в ужасе схватился за борт. В это время Ангел - Хранитель, перехватив его руку, сквозь шквальный порыв ветра прокричал старцу в самое ухо: «не бойся, мы тебя довезем».
Много было дано откровений от Бога этому великому угоднику Божию, но при всех этих дарах старец был человеком смиреннейшей души и искренне, без всякого притворства, считал себя хуже и грешнее всех людей. При этом чистота его жизни была такова, что тем, кто его видел, казалось, что перед ними человек с лицом ангела.
За год до кончины старец уже не мог совершать службу. Удушающий кашель не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Все тело болело, но дух его было бодр. В любимый старцем праздник Благовещения Матерь Божия Сама пришла за его святой душой и кротко, безболезненно забрала ее в свои небесные обители. Даже келейник не заметил, как улетела душа отца Парфения в рай. Он обнаружил его молитвенно сидящим на своем маленьком стульчике перед иконой Богородицы. Хотел взять благословение, но оказалось, что старец уже почил. Это случилось 25марта / 7 апреля 1855 г
В 1993 году иеросхимонах Парфений прославлен как местночтимый святой Украинской Православной Церкви.
Преподобный отче Парфение, моли Бога о нас.
ВМП - ПИРАМИДА СПАСЕНИЯ
Евангельское воскресное чтение четвертой недели Великого поста посвящено рассказу об исцелении Спасителем бесноватого сына маловерного отца. Христос со своими учениками только что сошел с горы Фавор, где апостолы были вне себя от радости. Они, опьяненные духовной Благодатью, даже собирались остаться жить там в палатках, не помня ни о чем земном. Но как только они спустились вниз, земля сама напомнила о себе. Бесноватый ребенок, которого злой дух с малых лет бросал то в огонь, то в воду, возвратил их в реальность грешного мира, где боль и страх являются нашими постоянными спутниками.
«Если Ты хоть что-то можешь – то исцели моего сына», – говорит Христу отец бесноватого. На что получает такой же вопрос: «А ты способен хоть как – то веровать?» «Верую, Господи, …помоги моему неверию», - уже со смирением отвечает тот. В беседе с учениками Господь сказал, что «этот род изгоняется лишь молитвою и постом». Каждый из нас в той или иной степени также одержим «этим родом». Мы плохо видим, слабо слышим Бога, и так же невнятно с Ним говорим. Нас также «штормит», когда бес бросает нас то в огонь гнева и ярости, то в воду уныния и тоски. И нам также не хватает веры. Что же делать?
Христос в этом Евангельском чтении, по сути, дает нам стратегию спасения. Он рисует перед нашим мысленным взором пирамиду, вершиной которой является духовный Фавор, а основанием - три точки опоры: пост, молитва и вера. Убери любое из этих оснований - пирамида завалится. Основания пирамиды также взаимосвязаны друг с другом. Каждое из них зависимо от двух остальных.
Пост без веры и молитвы будет бессмысленным в духовном плане, став обычным продукто-ограничением. Кроме того, он теряет свой главный ингредиент – внутреннее воздержание сердца. По сути, такой пост упрется только в физиологию. Аналогичный «пост» - один из множества обязательных компонентов, который предлагает блудный бес своим многомиллионным поклонникам для достижения заданной им цели. Сколько девушек сегодня в мире одержимы параноидальной заботой о своей внешности. И ради чего? Здоровья? Нет, скорее даже во вред ему. Концентрация «счастья» этих несчастных существ прямо пропорциональна количеству возбужденных взглядов, которыми их провожают похотливые поклонники по пути жизненного следования. Смысл жизни «гламурных светских богинь» - сделать правильный выбор, взвесив размер кошелька одного (или серии) претендентов на их высушенное «постом» и украшенное силиконом тело.
«Молитва» без поста и веры – это форма духовного мозгоблудия. Тысячи психологических практик, сотни школ, продвинутые методики медитаций с зазываниями «Я знаю как сделать твою жизнь счастливой» предлагают свои услуги душевного фэншуя. Книжные магазины забиты бестселлерами, гарантирующими своим покупателям, что по прочтении именно этой книги, их жизнь будет «в шоколаде». Правда, при этом они «забывают» сказать, что шоколад этот будет черный и горький. Топ - менеджеры по продажам «готового счастливого продукта» важными «гуру» ездят по странам, проводя дорогостоящие семинары, тренинги, предлагая систему быстрого «осчастливления». У лисы Алисы и кота Базилио всегда будет высокий рейтинг среди своих поклонников. Электорат им обеспечит многомиллионная аудитория фанатов, упакованных в бумажные купюры счастья. Если гламурные леди продают в качестве выгодной инвестиции свое тело, то эти продают свой мозг, в надежде получить от таких сделок прибыль. Но прибыль в этом случае получают не продавцы, а покупатели.
Вера без поста и молитвы вовсе не может называться верой. Это не вера, а убеждение. Человек мыслит, что Бог есть и Он именно такой, каким его изображает Слово Божие. Люди такого устроения могут иметь очень высокие компетенции в своей вере. Это профессионалы в области религии. У них глубокие знания, умения, навыки в богословии. Это высококлассные специалисты, профессора, ученые, может быть даже в рясах, с крестами и панагиями. «Усы и шпага - все при нем», - как пела поклонница Д’Артаньяна в известном советском блокбастере.
Евангельское воскресное чтение четвертой недели Великого поста посвящено рассказу об исцелении Спасителем бесноватого сына маловерного отца. Христос со своими учениками только что сошел с горы Фавор, где апостолы были вне себя от радости. Они, опьяненные духовной Благодатью, даже собирались остаться жить там в палатках, не помня ни о чем земном. Но как только они спустились вниз, земля сама напомнила о себе. Бесноватый ребенок, которого злой дух с малых лет бросал то в огонь, то в воду, возвратил их в реальность грешного мира, где боль и страх являются нашими постоянными спутниками.
«Если Ты хоть что-то можешь – то исцели моего сына», – говорит Христу отец бесноватого. На что получает такой же вопрос: «А ты способен хоть как – то веровать?» «Верую, Господи, …помоги моему неверию», - уже со смирением отвечает тот. В беседе с учениками Господь сказал, что «этот род изгоняется лишь молитвою и постом». Каждый из нас в той или иной степени также одержим «этим родом». Мы плохо видим, слабо слышим Бога, и так же невнятно с Ним говорим. Нас также «штормит», когда бес бросает нас то в огонь гнева и ярости, то в воду уныния и тоски. И нам также не хватает веры. Что же делать?
Христос в этом Евангельском чтении, по сути, дает нам стратегию спасения. Он рисует перед нашим мысленным взором пирамиду, вершиной которой является духовный Фавор, а основанием - три точки опоры: пост, молитва и вера. Убери любое из этих оснований - пирамида завалится. Основания пирамиды также взаимосвязаны друг с другом. Каждое из них зависимо от двух остальных.
Пост без веры и молитвы будет бессмысленным в духовном плане, став обычным продукто-ограничением. Кроме того, он теряет свой главный ингредиент – внутреннее воздержание сердца. По сути, такой пост упрется только в физиологию. Аналогичный «пост» - один из множества обязательных компонентов, который предлагает блудный бес своим многомиллионным поклонникам для достижения заданной им цели. Сколько девушек сегодня в мире одержимы параноидальной заботой о своей внешности. И ради чего? Здоровья? Нет, скорее даже во вред ему. Концентрация «счастья» этих несчастных существ прямо пропорциональна количеству возбужденных взглядов, которыми их провожают похотливые поклонники по пути жизненного следования. Смысл жизни «гламурных светских богинь» - сделать правильный выбор, взвесив размер кошелька одного (или серии) претендентов на их высушенное «постом» и украшенное силиконом тело.
«Молитва» без поста и веры – это форма духовного мозгоблудия. Тысячи психологических практик, сотни школ, продвинутые методики медитаций с зазываниями «Я знаю как сделать твою жизнь счастливой» предлагают свои услуги душевного фэншуя. Книжные магазины забиты бестселлерами, гарантирующими своим покупателям, что по прочтении именно этой книги, их жизнь будет «в шоколаде». Правда, при этом они «забывают» сказать, что шоколад этот будет черный и горький. Топ - менеджеры по продажам «готового счастливого продукта» важными «гуру» ездят по странам, проводя дорогостоящие семинары, тренинги, предлагая систему быстрого «осчастливления». У лисы Алисы и кота Базилио всегда будет высокий рейтинг среди своих поклонников. Электорат им обеспечит многомиллионная аудитория фанатов, упакованных в бумажные купюры счастья. Если гламурные леди продают в качестве выгодной инвестиции свое тело, то эти продают свой мозг, в надежде получить от таких сделок прибыль. Но прибыль в этом случае получают не продавцы, а покупатели.
Вера без поста и молитвы вовсе не может называться верой. Это не вера, а убеждение. Человек мыслит, что Бог есть и Он именно такой, каким его изображает Слово Божие. Люди такого устроения могут иметь очень высокие компетенции в своей вере. Это профессионалы в области религии. У них глубокие знания, умения, навыки в богословии. Это высококлассные специалисты, профессора, ученые, может быть даже в рясах, с крестами и панагиями. «Усы и шпага - все при нем», - как пела поклонница Д’Артаньяна в известном советском блокбастере.
Есть только одна проблема – сильные конкуренты. Ни одному из этих специалистов никогда не удастся выиграть богословский диспут с выпускниками люциферовской академии богословских наук. У ученых из преисподней те же компетенции, но в значительно превосходной степени. Выпускники адских кафедр обладают блестящей эрудицией, знают наизусть все Священное писание и Святых Отцов, владеют всеми языками мира и имеют тысячелетний опыт работы. Любому желающему могут выстелить дорогу в ад исключительно библейскими цитатами.
Только единство правой веры, поста и молитвы дают возможность человеку прорастать в Небо, отрываться от Земли и становиться тем, кем он и должен быть в замысле Божьем о нем. Каждое из оснований этой пирамиды уходит своими гранями вверх, соединяясь на вершине в одной точке. И эта точка уже нечто иное, новое, то, чего не было внизу, что невозможно было даже представить. На вершине этого пути появляется новый человек, сын Божий по благодати, рожденный от воды и духа, освященный, преображенный, не уязвимый злом, поправший дьявола, победивший Христом смерть, вошедший в вечную радость блаженной жизни.
Только единство правой веры, поста и молитвы дают возможность человеку прорастать в Небо, отрываться от Земли и становиться тем, кем он и должен быть в замысле Божьем о нем. Каждое из оснований этой пирамиды уходит своими гранями вверх, соединяясь на вершине в одной точке. И эта точка уже нечто иное, новое, то, чего не было внизу, что невозможно было даже представить. На вершине этого пути появляется новый человек, сын Божий по благодати, рожденный от воды и духа, освященный, преображенный, не уязвимый злом, поправший дьявола, победивший Христом смерть, вошедший в вечную радость блаженной жизни.
Лестница восхождения на небо преподобного Иоанна Синайского.
Иоанн Лествичник, памяти которого посвящена эта неделя Великого Поста, оставил после себя классическое произведение по православной аскетике. Начинает он свой труд с целеполагания духовной жизни. А она, прежде всего, состоит, по его мнению, в том, чтобы победить в себе самость и себялюбие, эту основу эгоистического устроения личности.
Преподобный Иоанн сразу предупреждает нас о пагубности крайностей в духовной жизни. Самый лучший путь – золотая середина. Подвизаться нужно так, чтобы не брать на себя ту ношу, которую мы потом не в силах будем понести, но и чтобы не склоняться к изнеженной и духовно малоподвижной жизни. Правильно выбранная мера – основа нашего духовного подвига.
Только в отношении к покаянию преподобный Иоанн не полагает никакой меры. Здесь он предлагает держаться всегда того максимального напряжения, на которое только человек способен. «Кто истинно подвизается о своем спасении, тот всякий день, в который он не оплакивает грехов своих, почитает потерянным, хотя бы и совершил в оный какие-нибудь добрые дела». Святой описывает свое посещение обители под названием «Темница», которую он именует страной плачущих. Те покаянные труды, которые полагали монахи в этой обители даже для того времени, когда подвизался преподобный Иоанн, были высокой мерой подвига. В «Темнице» у монахов были колена, оцепеневшие от множества поклонов; глаза, померкшие и глубоко впадшие; вежди, лишенные ресниц; ланиты, уязвленные и опаленные горячестию многих слез; лица, увядшие и бледные, ничем не отличавшиеся от мертвых...» В целом, по мысли Иоанна Лествичника, ценность покаяния измеряется не количеством понесенных трудов, но степенью приобретенного смирения. Одним из дел христианина является постоянное оплакивание самого себя.
Главными врагами души преподобный Иоанн считает страсти, которые в ней гнездятся. Страсти – это природные импульсы души, искаженные недолжным поведением человека. По мере преодоления той или иной страсти приобретаются и противоположные ей добродетели. Святое смирение – это основа спасения. «Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес, но без смирения никто не войдет в небесный чертог».
В каждой из трех частей души живут соответствующие ей страсти. В раздражительной части находится гнев, печаль, уныние. В вожделевательной – чревоугодие, блуд, сребролюбие. В разумной – тщеславие и гордость.
В «Слове о гневе и безгневии» в «Лествице» преподобный Иоанн дает описание процесса развития страстей, связанных с гневом. Для обозначения этой страсти наряду со словом «гнев», «злоба» Иоанн Лествичник использует также «вспыльчивость», «ярость», «раздражительность», между которыми вырисовывается такое же различие, какое имеется между младенцем, отроком и возмужавшим юношей: «Гнев - припоминание затаенной ненависти, желание сделать зло огорчившему. Вспыльчивость - мгновенное воспаление сердца... Раздражительность - легко изменчивое движение нрава в безобразие души».
Непосредственное порождение гнева – памятозлобие – связано с ним, как кольцо в одной цепи страстей. Иоанн Лествичник, определяя памятозлобие, рисует нам ряд ярких эпитетов, среди которых - «отчуждение любви», «хранение согрешений», «пресечение моления». Вражду с любовью иначе можно назвать ненавистью ко всем окружающим людям, по причине которой одержимые этой страстью долгое время, а может и всю жизнь, с горечью и недоброжелательством смотрят на своих обидчиков.
С памятозлобием несовместима ни молитва, ни покаяние. Отмечая то, насколько тяжело злопамятному просить прощение, Иоанн Лествичник предлагает каяться и смиряться перед ближним, по крайней мере, на словах, чтобы впоследствии от лицемерного покаяния прийти к искренней любви.
Следующий за гневом и памятозлобием этап – злословие – ребенок этих страстей. Иоанн Лествичник называет злословие тонким недугом, поскольку внешне оно кажется безопасным и незначительным для души, однако последствия его тягостны. Лествичник сравнивает этот порок с незаметно присосавшейся пиявкой, «которая высасывает и поглощает кровь любви». Люди с
Иоанн Лествичник, памяти которого посвящена эта неделя Великого Поста, оставил после себя классическое произведение по православной аскетике. Начинает он свой труд с целеполагания духовной жизни. А она, прежде всего, состоит, по его мнению, в том, чтобы победить в себе самость и себялюбие, эту основу эгоистического устроения личности.
Преподобный Иоанн сразу предупреждает нас о пагубности крайностей в духовной жизни. Самый лучший путь – золотая середина. Подвизаться нужно так, чтобы не брать на себя ту ношу, которую мы потом не в силах будем понести, но и чтобы не склоняться к изнеженной и духовно малоподвижной жизни. Правильно выбранная мера – основа нашего духовного подвига.
Только в отношении к покаянию преподобный Иоанн не полагает никакой меры. Здесь он предлагает держаться всегда того максимального напряжения, на которое только человек способен. «Кто истинно подвизается о своем спасении, тот всякий день, в который он не оплакивает грехов своих, почитает потерянным, хотя бы и совершил в оный какие-нибудь добрые дела». Святой описывает свое посещение обители под названием «Темница», которую он именует страной плачущих. Те покаянные труды, которые полагали монахи в этой обители даже для того времени, когда подвизался преподобный Иоанн, были высокой мерой подвига. В «Темнице» у монахов были колена, оцепеневшие от множества поклонов; глаза, померкшие и глубоко впадшие; вежди, лишенные ресниц; ланиты, уязвленные и опаленные горячестию многих слез; лица, увядшие и бледные, ничем не отличавшиеся от мертвых...» В целом, по мысли Иоанна Лествичника, ценность покаяния измеряется не количеством понесенных трудов, но степенью приобретенного смирения. Одним из дел христианина является постоянное оплакивание самого себя.
Главными врагами души преподобный Иоанн считает страсти, которые в ней гнездятся. Страсти – это природные импульсы души, искаженные недолжным поведением человека. По мере преодоления той или иной страсти приобретаются и противоположные ей добродетели. Святое смирение – это основа спасения. «Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес, но без смирения никто не войдет в небесный чертог».
В каждой из трех частей души живут соответствующие ей страсти. В раздражительной части находится гнев, печаль, уныние. В вожделевательной – чревоугодие, блуд, сребролюбие. В разумной – тщеславие и гордость.
В «Слове о гневе и безгневии» в «Лествице» преподобный Иоанн дает описание процесса развития страстей, связанных с гневом. Для обозначения этой страсти наряду со словом «гнев», «злоба» Иоанн Лествичник использует также «вспыльчивость», «ярость», «раздражительность», между которыми вырисовывается такое же различие, какое имеется между младенцем, отроком и возмужавшим юношей: «Гнев - припоминание затаенной ненависти, желание сделать зло огорчившему. Вспыльчивость - мгновенное воспаление сердца... Раздражительность - легко изменчивое движение нрава в безобразие души».
Непосредственное порождение гнева – памятозлобие – связано с ним, как кольцо в одной цепи страстей. Иоанн Лествичник, определяя памятозлобие, рисует нам ряд ярких эпитетов, среди которых - «отчуждение любви», «хранение согрешений», «пресечение моления». Вражду с любовью иначе можно назвать ненавистью ко всем окружающим людям, по причине которой одержимые этой страстью долгое время, а может и всю жизнь, с горечью и недоброжелательством смотрят на своих обидчиков.
С памятозлобием несовместима ни молитва, ни покаяние. Отмечая то, насколько тяжело злопамятному просить прощение, Иоанн Лествичник предлагает каяться и смиряться перед ближним, по крайней мере, на словах, чтобы впоследствии от лицемерного покаяния прийти к искренней любви.
Следующий за гневом и памятозлобием этап – злословие – ребенок этих страстей. Иоанн Лествичник называет злословие тонким недугом, поскольку внешне оно кажется безопасным и незначительным для души, однако последствия его тягостны. Лествичник сравнивает этот порок с незаметно присосавшейся пиявкой, «которая высасывает и поглощает кровь любви». Люди с
тяжкой, но внешне невидимой ношей злословия, готовы нападать на других за мелкие, но внешне заметные недостатки. Для излечения этой болезни Иоанн Лествичник рекомендует заботиться о своих согрешениях и оплакивать их, «хотя бы увидел, что слез из очей вышла целая река Иордан», а у ближнего замечать лишь добродетели, подобно собирателю винограда, который вкушает только спелые ягоды. Наконец, Иоанн Лествичник предлагает лучше не верить своим глазам, чем осуждать, когда грех совершается явно.
Дверь злословию и осуждению открывает многословие. Этот порок провоцирует или усиливает действие других страстей. Иоанн Лествичник называет его «седалищем тщеславия», «слугой лжи», «предтечей сна», «призыванием уныния». По мысли преподобного, тот, кто «знает благоухание сходящего свыше огня, как пчела дыма, бегает людских собраний».
Из наиболее опасных следствий необузданности языка Иоанн Лествичник называет ложь, которую он относит к тяжким грехам, поскольку она свидетельствует о скрытом в сердце лукавстве и лицемерии. Ложью человек связывается с тщеславием и превозношением. Лжец оправдывается благими намерениями и даже считает, что неправдой совершает праведное дело ради спасения ближних. Изгоняется ложь страхом Божиим и чутким вниманием к голосу совести.
Уныние – замыкающее звено этой цепи; оно лживо по природе и являет перед христианином перевернутый, искаженный мир. Уныние клевещет на Самого Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив. Эта мысль повторяется в «Лествице» неоднократно: лукавство демонов состоит в том, что до падения они представляют Бога человеколюбивым, а по падении – неумолимым.
Чревоугодие, по определению Иоанна Лествичника, лютый недуг, глава и дверь всем страстям, который служит предпосылкой для развития постыдной блудной страсти. Страсть чревоугодия ненасытна, безрассудна, неистова и свирепа, «человек не насыщается, хотя бы пожрал весь Египет и выпил реку Нил». Центральную роль в борьбе с чревом играет воздержание.
Анализ блудной страсти, этого «первородного сына» чревоугодия, в «Лествице» оригинальна. Борьба с блудом за чистоту требует от подвижника усвоения бестелесного естества, а также преображения любви плотской в любовь божественную, которой и отражаются нападки похоти. Очевидно, что это изменение не может быть осуществлено человеческими силами, «ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу». Естество может победить лишь Тот, Кто больше естества, поэтому подвижник должен немощь своей природы возложить на Бога, и Он Сам разорит дом плоти и построит дом души. Иоанн Лествичник выделяет несколько основных способов борьбы с блудной страстью: телесный труд, воздержание, бдение, смиренномудрие и безгневие.
Вслед за страстью блуда Иоанн Лествичник предлагает рассмотрение «тысячеглавого демона» – сребролюбия. Под сребролюбием преподобный Иоанн подразумевает не только страсть к накоплению денег, но и всякую привязанность к земным благам, любостяжание в целом. Эта привязанность к миру помрачает ум подвижника. Иногда сребролюбие пленяет душу подвижника благими целями, например собирать деньги на храм или ради их раздачи бедным. Иоанн Лествичник разоблачает этот обман в афористическом выражении: «Начало сребролюбия - намерение подавать милостыню, а конец - ненависть к бедным».
Конечным звеном упомянутой цепи пороков и прямым следствием чревоугодия является бесчувственность. Духовную бесчувственность, по подобию омертвения больных органов тела при отсутствии лечения, Иоанн Лествичник определяет как крайнюю степень нерадения. Бесчувственность внедряется в саму природу человека. Преподобный Иоанн призывает вооружиться против нее непрестанной молитвой и страхом Божиим и подвизаться против застарелых страстей, которые послужили причинами ее возникновения.
Последняя группа страстей имеет основанием тщеславие, которое рождает гордость и, в конце концов, приводит к богохульству. Различие между тщеславием и гордостью он видит такое же, «какое между отроком и мужем, между пшеницею и хлебом, потому что одно - начало, а другое - конец». Тщеславие заключается в том, что человек вместо угождения Богу постоянно жела
Дверь злословию и осуждению открывает многословие. Этот порок провоцирует или усиливает действие других страстей. Иоанн Лествичник называет его «седалищем тщеславия», «слугой лжи», «предтечей сна», «призыванием уныния». По мысли преподобного, тот, кто «знает благоухание сходящего свыше огня, как пчела дыма, бегает людских собраний».
Из наиболее опасных следствий необузданности языка Иоанн Лествичник называет ложь, которую он относит к тяжким грехам, поскольку она свидетельствует о скрытом в сердце лукавстве и лицемерии. Ложью человек связывается с тщеславием и превозношением. Лжец оправдывается благими намерениями и даже считает, что неправдой совершает праведное дело ради спасения ближних. Изгоняется ложь страхом Божиим и чутким вниманием к голосу совести.
Уныние – замыкающее звено этой цепи; оно лживо по природе и являет перед христианином перевернутый, искаженный мир. Уныние клевещет на Самого Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив. Эта мысль повторяется в «Лествице» неоднократно: лукавство демонов состоит в том, что до падения они представляют Бога человеколюбивым, а по падении – неумолимым.
Чревоугодие, по определению Иоанна Лествичника, лютый недуг, глава и дверь всем страстям, который служит предпосылкой для развития постыдной блудной страсти. Страсть чревоугодия ненасытна, безрассудна, неистова и свирепа, «человек не насыщается, хотя бы пожрал весь Египет и выпил реку Нил». Центральную роль в борьбе с чревом играет воздержание.
Анализ блудной страсти, этого «первородного сына» чревоугодия, в «Лествице» оригинальна. Борьба с блудом за чистоту требует от подвижника усвоения бестелесного естества, а также преображения любви плотской в любовь божественную, которой и отражаются нападки похоти. Очевидно, что это изменение не может быть осуществлено человеческими силами, «ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу». Естество может победить лишь Тот, Кто больше естества, поэтому подвижник должен немощь своей природы возложить на Бога, и Он Сам разорит дом плоти и построит дом души. Иоанн Лествичник выделяет несколько основных способов борьбы с блудной страстью: телесный труд, воздержание, бдение, смиренномудрие и безгневие.
Вслед за страстью блуда Иоанн Лествичник предлагает рассмотрение «тысячеглавого демона» – сребролюбия. Под сребролюбием преподобный Иоанн подразумевает не только страсть к накоплению денег, но и всякую привязанность к земным благам, любостяжание в целом. Эта привязанность к миру помрачает ум подвижника. Иногда сребролюбие пленяет душу подвижника благими целями, например собирать деньги на храм или ради их раздачи бедным. Иоанн Лествичник разоблачает этот обман в афористическом выражении: «Начало сребролюбия - намерение подавать милостыню, а конец - ненависть к бедным».
Конечным звеном упомянутой цепи пороков и прямым следствием чревоугодия является бесчувственность. Духовную бесчувственность, по подобию омертвения больных органов тела при отсутствии лечения, Иоанн Лествичник определяет как крайнюю степень нерадения. Бесчувственность внедряется в саму природу человека. Преподобный Иоанн призывает вооружиться против нее непрестанной молитвой и страхом Божиим и подвизаться против застарелых страстей, которые послужили причинами ее возникновения.
Последняя группа страстей имеет основанием тщеславие, которое рождает гордость и, в конце концов, приводит к богохульству. Различие между тщеславием и гордостью он видит такое же, «какое между отроком и мужем, между пшеницею и хлебом, потому что одно - начало, а другое - конец». Тщеславие заключается в том, что человек вместо угождения Богу постоянно жела
ет красоваться перед людьми, что суетно и бессмысленно. Тщеславие обесценивает любые добродетели, уничтожает плод подвигов. Из возрастающего тщеславия развивается гордость: «...начало гордости - конец тщеславия». Гордость - самая страшная страсть, какая только может овладеть душой подвизающегося.
Гордый человек видит себя не только выше людей, презирая их, но и выше Самого Творца, отвергая Его помощь и уповая на свои силы. Этот недуг называется безумным, так как хвалиться чужим, т. е. данным от Бога - действительно ложь и помрачение рассудка. Распространенным плачевным следствием укоренившейся гордости является лишение рассудка. Иоанн Лествичник отмечает, что врачевание этой страсти крайне тяжело: гордый человек никогда не признает себя таковым, поэтому даже святой не может помочь ему, только Сам Бог.
Далее преподобный Иоанн описывает ступени добродетелей. Три ступени Лествицы, в которых разбираются христианские добродетели, по объему равны предыдущим шестнадцати, в которых идет речь о борьбе со страстями.
Основа и начало духовной жизни — это смирение. Оно предваряется кротостью, подобно тому, как восходу солнца предшествует заря. Иоанн Лествичник характеризует кротость, как «неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым», поэтому она противостоит любым формам раздражительности и гнева, укрепляет в подвижнике терпение, учит его любви к ближним.
Кроткий человек стяжал детскую простоту в обращении и стал неспособным к лукавству, а нелукавый находится в состоянии первозданной чистоты. Достигнув ступени смиренномудрия, подвижник входит в качественно новое состояние, которое невозможно точно передать словами, его можно лишь постичь личным опытом. Он становится недоступным для демонов, поскольку ни один греховный помысел не может искусить смиренное сердце. По сути, смирение возводит человека в состояние, в котором он не может пасть.
Смирение не возникает внезапно, ему предшествуют многие труды, и начинает проявляться оно задолго до раскрытия в душе сверхъестественных состояний. Подобно тому, как гордость сопутствует любому греху, так и смирение - любой добродетели. Ум, укорененный в воле Божией, постепенно познает себя, а в совершенных его озарение распространяется также на окружающих. Такому подвижнику открывается верное понятие о своем реальном духовном возрасте, обостряется чувство малейших согрешений. Познавший себя далек от гордости и видит каждого человека превосходнее себя. Иоанн Лествичник отмечает, что лишь в православии можно стяжать подлинное смиренномудрие. По его словам, не может стать смиренным иноверец или еретик, так же как огонь не может загореться от снега.
Последние 4 ступени «Лествицы», повествующие о безмолвии, молитве, бесстрастии и любви, описывают высшие стадии личного соединения с Богом. Такой человек непрестанно предстоит перед Богом и служит Ему.
Молитва является основным деланием христиан. Продолжая древнюю традицию христианских апологетов, подчеркивавших вселенскую значимость молитвы, Иоанн Лествичник говорит, что молитва является «утверждением мира». Будучи единением и разговором с Богом, молитва требует глубокой подготовки. «На хартии моления нашего да начертаем прежде всего искреннее благодарение; вторым стихом пусть будет исповедание душевное». Благодарность оказывается основанием молитвы, а неблагодарность - одним из препятствий к получению просимого.
Иоанн Лествичник выделяет уровни, или этапы, молитвы. Это отвержение помыслов, заключение ума в словах молитвы, восхищение ко Господу. Высшие этапы он называет различными именами, говоря о «внутренней», «истинной», «ревностной» и «чистой» молитве, однако не разъясняет эти определения.
Неоднократно упоминается в «Лествице» непрестанная молитва. При этом она не может заменить регулярную уставную молитву; напротив, она помогает ей. Молитвенная практика, такая как размышление над псаломскими стихами, может продолжаться даже во сне. Иоанн Лествичник учит также об особой непрестанной и единословной молитве, сопутствующей безмолвию и состоящей в непрестанном памятовании об Иисусе. Он – один из первых писателей, ко
Гордый человек видит себя не только выше людей, презирая их, но и выше Самого Творца, отвергая Его помощь и уповая на свои силы. Этот недуг называется безумным, так как хвалиться чужим, т. е. данным от Бога - действительно ложь и помрачение рассудка. Распространенным плачевным следствием укоренившейся гордости является лишение рассудка. Иоанн Лествичник отмечает, что врачевание этой страсти крайне тяжело: гордый человек никогда не признает себя таковым, поэтому даже святой не может помочь ему, только Сам Бог.
Далее преподобный Иоанн описывает ступени добродетелей. Три ступени Лествицы, в которых разбираются христианские добродетели, по объему равны предыдущим шестнадцати, в которых идет речь о борьбе со страстями.
Основа и начало духовной жизни — это смирение. Оно предваряется кротостью, подобно тому, как восходу солнца предшествует заря. Иоанн Лествичник характеризует кротость, как «неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым», поэтому она противостоит любым формам раздражительности и гнева, укрепляет в подвижнике терпение, учит его любви к ближним.
Кроткий человек стяжал детскую простоту в обращении и стал неспособным к лукавству, а нелукавый находится в состоянии первозданной чистоты. Достигнув ступени смиренномудрия, подвижник входит в качественно новое состояние, которое невозможно точно передать словами, его можно лишь постичь личным опытом. Он становится недоступным для демонов, поскольку ни один греховный помысел не может искусить смиренное сердце. По сути, смирение возводит человека в состояние, в котором он не может пасть.
Смирение не возникает внезапно, ему предшествуют многие труды, и начинает проявляться оно задолго до раскрытия в душе сверхъестественных состояний. Подобно тому, как гордость сопутствует любому греху, так и смирение - любой добродетели. Ум, укорененный в воле Божией, постепенно познает себя, а в совершенных его озарение распространяется также на окружающих. Такому подвижнику открывается верное понятие о своем реальном духовном возрасте, обостряется чувство малейших согрешений. Познавший себя далек от гордости и видит каждого человека превосходнее себя. Иоанн Лествичник отмечает, что лишь в православии можно стяжать подлинное смиренномудрие. По его словам, не может стать смиренным иноверец или еретик, так же как огонь не может загореться от снега.
Последние 4 ступени «Лествицы», повествующие о безмолвии, молитве, бесстрастии и любви, описывают высшие стадии личного соединения с Богом. Такой человек непрестанно предстоит перед Богом и служит Ему.
Молитва является основным деланием христиан. Продолжая древнюю традицию христианских апологетов, подчеркивавших вселенскую значимость молитвы, Иоанн Лествичник говорит, что молитва является «утверждением мира». Будучи единением и разговором с Богом, молитва требует глубокой подготовки. «На хартии моления нашего да начертаем прежде всего искреннее благодарение; вторым стихом пусть будет исповедание душевное». Благодарность оказывается основанием молитвы, а неблагодарность - одним из препятствий к получению просимого.
Иоанн Лествичник выделяет уровни, или этапы, молитвы. Это отвержение помыслов, заключение ума в словах молитвы, восхищение ко Господу. Высшие этапы он называет различными именами, говоря о «внутренней», «истинной», «ревностной» и «чистой» молитве, однако не разъясняет эти определения.
Неоднократно упоминается в «Лествице» непрестанная молитва. При этом она не может заменить регулярную уставную молитву; напротив, она помогает ей. Молитвенная практика, такая как размышление над псаломскими стихами, может продолжаться даже во сне. Иоанн Лествичник учит также об особой непрестанной и единословной молитве, сопутствующей безмолвию и состоящей в непрестанном памятовании об Иисусе. Он – один из первых писателей, ко
торый прямо говорит о молитве Иисусовой.
Бесстрастие является конечным результатом духовной брани. В бесстрастной душе царит божественная гармония: чувства подчинены уму, а ум возвышается «превыше всей твари», вся душа предстоит лицу Господню, и даже тело становится нетленным. Достигший этого состояния имеет в себе Бога, Который руководит его словами, делами и помышлениями. Для Лествичника бесстрастие обозначает собирание всех разобщенных стремлений души и преобразование их в единое стремление любви. Кратчайшим путем к нему является смирение. Любовь описывается у Иоанна Лествичника, как вершина аскетической жизни.
Преподобный Иоанн Лествичник, как и многие другие святые Отцы, труды которых стали классическими пособиями по аскетике, был прежде всего практиком. Он смог передать нам свой живой опыт исследования глубин духовной жизни. Но, что бы до конца понять бесценное наследие святых Отцов нужно проникнуть не сколько в букву, сколько в дух их жизни, в чем да поможет нам Бог.
Бесстрастие является конечным результатом духовной брани. В бесстрастной душе царит божественная гармония: чувства подчинены уму, а ум возвышается «превыше всей твари», вся душа предстоит лицу Господню, и даже тело становится нетленным. Достигший этого состояния имеет в себе Бога, Который руководит его словами, делами и помышлениями. Для Лествичника бесстрастие обозначает собирание всех разобщенных стремлений души и преобразование их в единое стремление любви. Кратчайшим путем к нему является смирение. Любовь описывается у Иоанна Лествичника, как вершина аскетической жизни.
Преподобный Иоанн Лествичник, как и многие другие святые Отцы, труды которых стали классическими пособиями по аскетике, был прежде всего практиком. Он смог передать нам свой живой опыт исследования глубин духовной жизни. Но, что бы до конца понять бесценное наследие святых Отцов нужно проникнуть не сколько в букву, сколько в дух их жизни, в чем да поможет нам Бог.
Качественная характеристика расслабленной души
Евангельское чтение об исцелении расслабленного отсылает нас в глубины собственной души. Каждый раз, читая историю о том, как Христос поднял на ноги лежащего парализованного человека, я задумываюсь о том параличе, который сковал мою собственную душу.
В своей книге «Рабы ума и победители смерти» иеромонах Симон (Безкровный)* пишет о таких душах, которые отягощены своими болезнями, сомнениями, жалобами и отчаянием. Жалуясь на жизнь, они, по сути, ропщут на Бога. Этот видимый мир обманул нас в юности и продолжает обманывать в старости. Он истощает нас бессмысленной деятельностью, беспорядочным мышлением, влечет к грязным наслаждениям. В молитве расслабленный похож на человека, который носит воду решетом. Рассеянный ум, молясь, чувствует себя циркачом, который балансирует на канате под куполом цирка. Такой ум одержим цеплянием за любую информацию, о чем угодно. Для него важнее читать о Боге, чем постигать Его напрямую. Все, что отвлекает нас от Спасения, есть дьявол, поймавший нас на крючок рассеянной жизни. Все, к чему мы привязались, забыв Бога, есть также дьявольский обман. Чем всю жизнь читать и проповедовать о Боге, каков Он есть, лучше один раз узнать Его на самом деле. Вялость и слабость будут заставлять искать «утешение» в развлечениях.
Если не обращать на это внимания и не бороться с таким устроением, то дальше будет хуже. Пойдут упреки и обвинения в адрес других людей. Во всех неудачах будут виноваты все, только не сам расслабленный. Начнет постепенно расти неприязнь и осуждение к тем, кто не нравится. А острая зависть создаст дурную привычку считать себя обойденным удачей. Расслабленная душа не умеет служить ближним. Она любит, чтобы служили только ей самой. Не имея больших сил и способностей, она, тем не менее, желает первенствовать и щедро расточать упреки и замечания. Лечить такое состояние нужно спокойным принятием всех людей и событий, а также преданием себя воле Божией.
Там, где есть эгоизм, там живет и дьявол. Эгоизм заставляет блуждать наш ум по беспредельным миражам жизни, где бродит лишь ветер тоски и безысходности. Если расслабленный найдет в себе силы преодолеть страх перед своим внутренним диктатором – эгоизмом, то он обретет великую самоотверженность и решимость покончить навсегда со своими пороками. Все наши горестные метания в мире укоренены в гордости, которая не дает нам возможности напрямую видеть Бога. Уныние и отчаяние – неразлучные спутники расслабленной души, а маловерие становится ее личным демоном.
Только когда расслабленный поймет, что Благодать – это основа Спасения, то найдет опору во Христе. Когда он поймет, что корень его слабости в маловерии, то будет укрепляться в молитве. Когда ему станет ясно, что маловерие побеждается мужеством, то он найдет путь к духовной свободе. Расслабленному нужно возненавидеть свою слабость. Слабость есть не что иное, как пленение помыслами о слабости.
Расслабленному важно найти силы всем желать спасения, радоваться успехам других людей, не терять присутствия духа в искушениях, не унывать в падениях и извлекать благодать из любых ситуаций. Для начала он должен приучить себя иметь ко всем людям ровное отношение и поставить молитву на первое место.
Мечты — это коварный демон, поработивший расслабленную душу. Рассеянность – это ловкий трюкач, отравляющий ее своими помыслами. Соблазнительные мысли – это волки в овечьих шкурах. Это все наши убийцы, которые притворяются нашими друзьями. Единственный наш друг и Спаситель – Христос. Эти убийцы заставляют нас жить в прошлом или страшиться будущего, в то время как спасаться нужно здесь и сейчас. Потому что Господь смотрит с любовью на тебя в это самое мгновение, чтобы даровать тебе вечность.
Евангельское чтение об исцелении расслабленного отсылает нас в глубины собственной души. Каждый раз, читая историю о том, как Христос поднял на ноги лежащего парализованного человека, я задумываюсь о том параличе, который сковал мою собственную душу.
В своей книге «Рабы ума и победители смерти» иеромонах Симон (Безкровный)* пишет о таких душах, которые отягощены своими болезнями, сомнениями, жалобами и отчаянием. Жалуясь на жизнь, они, по сути, ропщут на Бога. Этот видимый мир обманул нас в юности и продолжает обманывать в старости. Он истощает нас бессмысленной деятельностью, беспорядочным мышлением, влечет к грязным наслаждениям. В молитве расслабленный похож на человека, который носит воду решетом. Рассеянный ум, молясь, чувствует себя циркачом, который балансирует на канате под куполом цирка. Такой ум одержим цеплянием за любую информацию, о чем угодно. Для него важнее читать о Боге, чем постигать Его напрямую. Все, что отвлекает нас от Спасения, есть дьявол, поймавший нас на крючок рассеянной жизни. Все, к чему мы привязались, забыв Бога, есть также дьявольский обман. Чем всю жизнь читать и проповедовать о Боге, каков Он есть, лучше один раз узнать Его на самом деле. Вялость и слабость будут заставлять искать «утешение» в развлечениях.
Если не обращать на это внимания и не бороться с таким устроением, то дальше будет хуже. Пойдут упреки и обвинения в адрес других людей. Во всех неудачах будут виноваты все, только не сам расслабленный. Начнет постепенно расти неприязнь и осуждение к тем, кто не нравится. А острая зависть создаст дурную привычку считать себя обойденным удачей. Расслабленная душа не умеет служить ближним. Она любит, чтобы служили только ей самой. Не имея больших сил и способностей, она, тем не менее, желает первенствовать и щедро расточать упреки и замечания. Лечить такое состояние нужно спокойным принятием всех людей и событий, а также преданием себя воле Божией.
Там, где есть эгоизм, там живет и дьявол. Эгоизм заставляет блуждать наш ум по беспредельным миражам жизни, где бродит лишь ветер тоски и безысходности. Если расслабленный найдет в себе силы преодолеть страх перед своим внутренним диктатором – эгоизмом, то он обретет великую самоотверженность и решимость покончить навсегда со своими пороками. Все наши горестные метания в мире укоренены в гордости, которая не дает нам возможности напрямую видеть Бога. Уныние и отчаяние – неразлучные спутники расслабленной души, а маловерие становится ее личным демоном.
Только когда расслабленный поймет, что Благодать – это основа Спасения, то найдет опору во Христе. Когда он поймет, что корень его слабости в маловерии, то будет укрепляться в молитве. Когда ему станет ясно, что маловерие побеждается мужеством, то он найдет путь к духовной свободе. Расслабленному нужно возненавидеть свою слабость. Слабость есть не что иное, как пленение помыслами о слабости.
Расслабленному важно найти силы всем желать спасения, радоваться успехам других людей, не терять присутствия духа в искушениях, не унывать в падениях и извлекать благодать из любых ситуаций. Для начала он должен приучить себя иметь ко всем людям ровное отношение и поставить молитву на первое место.
Мечты — это коварный демон, поработивший расслабленную душу. Рассеянность – это ловкий трюкач, отравляющий ее своими помыслами. Соблазнительные мысли – это волки в овечьих шкурах. Это все наши убийцы, которые притворяются нашими друзьями. Единственный наш друг и Спаситель – Христос. Эти убийцы заставляют нас жить в прошлом или страшиться будущего, в то время как спасаться нужно здесь и сейчас. Потому что Господь смотрит с любовью на тебя в это самое мгновение, чтобы даровать тебе вечность.
В галоше на одной ноге, и в валенке на другой
матушка видела на десятки лет вперед.
Памяти Анастасии Карагандинской (1888 – 1976).
Жизнь схимонахини Анастасии, духовного чада старца Севастиана Карагандинского, удивляет высотой своего подвига и обилием благодати, дарованой ей Богом. Кажется, что перед нашим мысленным взором проходит жизнь какой-то древней великой подвижницы. Но на самом деле речь идет о святой, которая является нашей современницей.
Родилась схимонахиня Анастасия в 1888 году в Витебской губернии в семье сапожника. Ее отец пил, ругался и погиб в пьяной драке. Мать девочки осталась сама с восьмерыми детьми на руках. К учебе в школе будущая старица интереса не проявляла. В восемь лет пошла работать на завод – мыть посуду. Но такая жизнь ее не устраивала. В своей душе она слышала призыв Божий, влекущий ее на узкий путь духовного подвига. В восемнадцать лет Анастасия ушла из дома и начала вести страннический образ жизни. Ночевала в поле, в стоге сена, и даже в собачьих будках. Для юной девушки такая жизнь была не только трудна, но и очень опасна. Как-то раз, увидев красивую, стройную незнакомку, ее стали преследовать молодые ребята. Анастасия высморкалась в ладоши и размазала себе слизь по всему лицу. Это вызвало отвращение юношей и те от нее отстали.
Спустя некоторое время она пошла жить к своей тетке, которая определила ее к одному фабрикату горничной. Но хозяин, увидев красивую девушку, стал преследовать ее, домогаясь близости. Пришлось уйти и с этой работы. Тетя устроила Анастасию в дом к одному барину, который был духовным сыном старца Амвросия Оптинского. Так Господь привел будущую подвижницу к вратам Оптиной пустыни. Преподобный Анатолий Оптинский благословил девушку идти в Полоцкий монастырь, где она приняла иноческий постриг. К этому времени у Анастасии уже стали проявляться некие духовные дары, значение которых она еще и сама до конца не понимала. Однажды на нее по непонятной причине взъелась одна из монастырских монахинь. Эта матушка как-то раз несла чайник с кипятком. Сама не понимая почему, Анастасия бросилась к ней и, вырвав чайник из рук, откинула его в сторону. Монахиня после этого упала на колени и стала просить прощения. Оказывается, она хотела как бы нечаянно обварить Анастасию кипятком. После двух лет, проведенных в монастыре, старец Анатолий Оптинский благословил матушку на подвиг юродства и странничества. Множество бед приходилось ей терпеть в это время. Подвижницу преследовали, дразнили, однажды в лесу двое бандитов чуть не убили матушку. Как-то во время своего странствия Анастасия сильно заболела и, с трудом дойдя до ближайшего селения, стала терять сознание у дверей какого-то дома. Вдруг у нее открылись как бы духовные очи, и она увидела множество бесов, которые приближались к ней, чтобы разорвать ее на части. Но тут у нее вместо рук стали вырастать огромные сильные крылья. Осенив падших духов крестом, она, как огнем, попалила всю силу вражью так, что бесы стали убегать от нее. Только один, самый главный, не спешил этого делать и злобно смотрел на Анастасию.
матушка видела на десятки лет вперед.
Памяти Анастасии Карагандинской (1888 – 1976).
Жизнь схимонахини Анастасии, духовного чада старца Севастиана Карагандинского, удивляет высотой своего подвига и обилием благодати, дарованой ей Богом. Кажется, что перед нашим мысленным взором проходит жизнь какой-то древней великой подвижницы. Но на самом деле речь идет о святой, которая является нашей современницей.
Родилась схимонахиня Анастасия в 1888 году в Витебской губернии в семье сапожника. Ее отец пил, ругался и погиб в пьяной драке. Мать девочки осталась сама с восьмерыми детьми на руках. К учебе в школе будущая старица интереса не проявляла. В восемь лет пошла работать на завод – мыть посуду. Но такая жизнь ее не устраивала. В своей душе она слышала призыв Божий, влекущий ее на узкий путь духовного подвига. В восемнадцать лет Анастасия ушла из дома и начала вести страннический образ жизни. Ночевала в поле, в стоге сена, и даже в собачьих будках. Для юной девушки такая жизнь была не только трудна, но и очень опасна. Как-то раз, увидев красивую, стройную незнакомку, ее стали преследовать молодые ребята. Анастасия высморкалась в ладоши и размазала себе слизь по всему лицу. Это вызвало отвращение юношей и те от нее отстали.
Спустя некоторое время она пошла жить к своей тетке, которая определила ее к одному фабрикату горничной. Но хозяин, увидев красивую девушку, стал преследовать ее, домогаясь близости. Пришлось уйти и с этой работы. Тетя устроила Анастасию в дом к одному барину, который был духовным сыном старца Амвросия Оптинского. Так Господь привел будущую подвижницу к вратам Оптиной пустыни. Преподобный Анатолий Оптинский благословил девушку идти в Полоцкий монастырь, где она приняла иноческий постриг. К этому времени у Анастасии уже стали проявляться некие духовные дары, значение которых она еще и сама до конца не понимала. Однажды на нее по непонятной причине взъелась одна из монастырских монахинь. Эта матушка как-то раз несла чайник с кипятком. Сама не понимая почему, Анастасия бросилась к ней и, вырвав чайник из рук, откинула его в сторону. Монахиня после этого упала на колени и стала просить прощения. Оказывается, она хотела как бы нечаянно обварить Анастасию кипятком. После двух лет, проведенных в монастыре, старец Анатолий Оптинский благословил матушку на подвиг юродства и странничества. Множество бед приходилось ей терпеть в это время. Подвижницу преследовали, дразнили, однажды в лесу двое бандитов чуть не убили матушку. Как-то во время своего странствия Анастасия сильно заболела и, с трудом дойдя до ближайшего селения, стала терять сознание у дверей какого-то дома. Вдруг у нее открылись как бы духовные очи, и она увидела множество бесов, которые приближались к ней, чтобы разорвать ее на части. Но тут у нее вместо рук стали вырастать огромные сильные крылья. Осенив падших духов крестом, она, как огнем, попалила всю силу вражью так, что бесы стали убегать от нее. Только один, самый главный, не спешил этого делать и злобно смотрел на Анастасию.
Сердобольные хозяева приютили у себя подвижницу. На следующий день Анастасия хотела встать с кровати, но, почувствовав слабость, упала на пол, потеряв сознание. И снова ей было видение из духовного мира. Она увидела Матерь Божию и одного монаха (как она позже узнала, это был игумен Павел (Батанов), будущий духовный сын старца Севастиана Карагандинского). Интересно, что в то время, когда происходило это видение отец Павел еще не родился на свет.
Матушка Анастасия познакомилась с будущим старцем Севастианом еще когда он был послушником у преподобного Нектария Оптинского. Поведение юродивой было очень странным даже для видавших виды Оптинских монахов. Ходила она по монастырю в рваной красной юбке. Как-то во время всенощной подвижница подхватила за руку читавшего паремии монаха и прошлась с ним до амвона. Во время крестного хода на Преображение залезла на дерево и стала кидаться в духовенство яблоками. Однажды послушник Севастьяна натопил келью старца, а матушка Анастасия раскрыла настежь двери так, что не только вся келья остыла, но и снега в нее намело по колена. Но во всех этих чудачествах было видно какое-то особое иносказание тех откровений, которые юродивая получала от Бога. Господь нередко посещал Анастасию Своими чудесами. Как-то гуляя по лесу, она наелась ягод и очень захотела пить. Но воды у нее не было. Вдруг она увидела, как рядом забил родник с чистой прозрачной и вкусной водой. Напившись, ей захотелось на всю мочь петь церковные песнопения. Пропев несколько часов подряд, Анастасия снова вернулась на то место, где был родник, но от него не осталось даже следа. С тех пор подвижница стала очень красиво петь, хотя до этого у нее не было никаких вокальных данных.
Когда начались гонения на Церковь Анастасия очень сильно заболела. Матерь Божия зримым образом вышла из своей иконы (Анастасия видела киот пустым) и сказала старице, чтобы та пила крещенскую воду с просфорой. После этого матушка стала выздоравливать. Набравшись сил, она продолжила образ жизни странницы. Монахини после того, как большевики закрыли обители, стали жить по частным квартирам. В одну из таких квартир как-то зашла матушка Анастасия и сказала, чтобы все уходили отсюда. "Некуда нам идти", - ответили ей монахини. Тогда старица взяла и перекинула самовар с кипятком со стола так, что вся вода выплеснулась на одну из инокинь. На следующий день работники ГПУ пришли арестовывать монахинь и забрали всех, кроме той, которая была обварена кипятком, что сохранило ей жизнь. Всех арестованных на следующий день расстреляли.
В Караганду матушка Анастасия попала в 40-х годах по приглашению старца Севастиана, когда тот после отбытия своего срока поселился недалеко от места заключения. Матушка пела на клиросе, жила в сторожке при основанном старцем небольшом храме Рождества Богородицы. Спала в ванне, где хранилось всякое барахло. Одевалась она, как правило, очень странно. На одной ноге калоша, а на другой валенок. Летом, бывало, ходила в валенках, а зимой в калошах. Платья всегда носила грязные, на голове был платок или тряпка, волосы всегда растрепанные. С молодости у нее была какая-то хроническая женская болезнь, которая причиняла ей большие страдания. Но преподобный Анатолий Оптинский сказал, что «это твои вериги», и матушка лечиться не стала. Кроме того, у нее были очень больные ноги, все отечные со вздутыми венами. Все это старица терпела без ропота и благодарила Бога за скорби. Всегда преданная старцу Севастиану, матушка следовала за ним куда бы тот не шел.
Матушка Анастасия познакомилась с будущим старцем Севастианом еще когда он был послушником у преподобного Нектария Оптинского. Поведение юродивой было очень странным даже для видавших виды Оптинских монахов. Ходила она по монастырю в рваной красной юбке. Как-то во время всенощной подвижница подхватила за руку читавшего паремии монаха и прошлась с ним до амвона. Во время крестного хода на Преображение залезла на дерево и стала кидаться в духовенство яблоками. Однажды послушник Севастьяна натопил келью старца, а матушка Анастасия раскрыла настежь двери так, что не только вся келья остыла, но и снега в нее намело по колена. Но во всех этих чудачествах было видно какое-то особое иносказание тех откровений, которые юродивая получала от Бога. Господь нередко посещал Анастасию Своими чудесами. Как-то гуляя по лесу, она наелась ягод и очень захотела пить. Но воды у нее не было. Вдруг она увидела, как рядом забил родник с чистой прозрачной и вкусной водой. Напившись, ей захотелось на всю мочь петь церковные песнопения. Пропев несколько часов подряд, Анастасия снова вернулась на то место, где был родник, но от него не осталось даже следа. С тех пор подвижница стала очень красиво петь, хотя до этого у нее не было никаких вокальных данных.
Когда начались гонения на Церковь Анастасия очень сильно заболела. Матерь Божия зримым образом вышла из своей иконы (Анастасия видела киот пустым) и сказала старице, чтобы та пила крещенскую воду с просфорой. После этого матушка стала выздоравливать. Набравшись сил, она продолжила образ жизни странницы. Монахини после того, как большевики закрыли обители, стали жить по частным квартирам. В одну из таких квартир как-то зашла матушка Анастасия и сказала, чтобы все уходили отсюда. "Некуда нам идти", - ответили ей монахини. Тогда старица взяла и перекинула самовар с кипятком со стола так, что вся вода выплеснулась на одну из инокинь. На следующий день работники ГПУ пришли арестовывать монахинь и забрали всех, кроме той, которая была обварена кипятком, что сохранило ей жизнь. Всех арестованных на следующий день расстреляли.
В Караганду матушка Анастасия попала в 40-х годах по приглашению старца Севастиана, когда тот после отбытия своего срока поселился недалеко от места заключения. Матушка пела на клиросе, жила в сторожке при основанном старцем небольшом храме Рождества Богородицы. Спала в ванне, где хранилось всякое барахло. Одевалась она, как правило, очень странно. На одной ноге калоша, а на другой валенок. Летом, бывало, ходила в валенках, а зимой в калошах. Платья всегда носила грязные, на голове был платок или тряпка, волосы всегда растрепанные. С молодости у нее была какая-то хроническая женская болезнь, которая причиняла ей большие страдания. Но преподобный Анатолий Оптинский сказал, что «это твои вериги», и матушка лечиться не стала. Кроме того, у нее были очень больные ноги, все отечные со вздутыми венами. Все это старица терпела без ропота и благодарила Бога за скорби. Всегда преданная старцу Севастиану, матушка следовала за ним куда бы тот не шел.
Преподобный Севастиан через нее обличал человеческие пороки. Якобы ругая старицу за те или иные грехи, он таким образом указывал на страсти тех людей, которые в это время стояли рядом и действительно были в них виновны. Но и матушка Анастасия также часто обличала нерадивых христиан. Она могла палкой выгнать из храма прихожанку, при всех обозвав ее «свиньей». И только старица и сама виновная знали, что несколько дней тому назад эта женщина поддалась на уговоры сослуживцев и стала есть в пятницу свиную колбасу. Но суровость старицы всегда была напускная. Все знали и чувствовали ее великую любовь к людям. Не раз она помогала нуждающимся, пряча эту помощь за юродство. Видя, что ожидает в жизни того или иного человека, старица старалась указать ему на правильный выбор, переживая, чтобы не погибла его душа.
Карагандинцы сохранили в своих воспоминаниях множество случаев исцелений от неизлечимых болезней по молитвам старицы. Не одну жизнь она спасла от гибели, дав правильный совет, как нужно поступить в той или иной ситуации. После смерти преподобного Севастиана матушка Анастасия вместе со своей сподвижницей матушкой Агнией стали духовно окормлять многочисленных духовных чад старца. В начале семидесятых годов матушка Анастасия была пострижена в мантию. К этому времени болезнь сковала ее окончательно, и она совсем не могла стать на ноги. Старицу носили в храм в кресле, сделанном из алюминиевых трубок, на котором раньше по той же причине носили в храм и старца Севастиана. В середине семидесятых годов прошлого века матушка говорила странные вещи, в которые никто не мог поверить. Например, она предсказывала, что со временем распадется Советский Союз. В то время все казалось таким незыблемым и монументальным, что подобные предсказания воспринимались как фантастика. Летом 1976 года старица приняла великую схиму. Свою кончину она так же по-своему предсказала. Поскольку у матушки были очень больные ноги, никакая обувь на них не могла налезть. Как-то она сказала: «Я умру, как только найдут обувь по моей ноге». Об этой фразе потом все забыли. Вспомнили о ней только после смерти матушки, когда одна из духовных дочерей сшила для нее хорошие бурочки. «Ну, это то, что нужно для моих больных ног», – сказала старица, примеряя обновку.
Скончалась схимонахиня Анастасия в среду Светлой седмицы 13 апреля 1977 года и была похоронена на Михайловском кладбище г. Караганды. Упокой, Господи, схимонахиню Анастасию и ее святыми молитвам помилуй нас, грешных.
Карагандинцы сохранили в своих воспоминаниях множество случаев исцелений от неизлечимых болезней по молитвам старицы. Не одну жизнь она спасла от гибели, дав правильный совет, как нужно поступить в той или иной ситуации. После смерти преподобного Севастиана матушка Анастасия вместе со своей сподвижницей матушкой Агнией стали духовно окормлять многочисленных духовных чад старца. В начале семидесятых годов матушка Анастасия была пострижена в мантию. К этому времени болезнь сковала ее окончательно, и она совсем не могла стать на ноги. Старицу носили в храм в кресле, сделанном из алюминиевых трубок, на котором раньше по той же причине носили в храм и старца Севастиана. В середине семидесятых годов прошлого века матушка говорила странные вещи, в которые никто не мог поверить. Например, она предсказывала, что со временем распадется Советский Союз. В то время все казалось таким незыблемым и монументальным, что подобные предсказания воспринимались как фантастика. Летом 1976 года старица приняла великую схиму. Свою кончину она так же по-своему предсказала. Поскольку у матушки были очень больные ноги, никакая обувь на них не могла налезть. Как-то она сказала: «Я умру, как только найдут обувь по моей ноге». Об этой фразе потом все забыли. Вспомнили о ней только после смерти матушки, когда одна из духовных дочерей сшила для нее хорошие бурочки. «Ну, это то, что нужно для моих больных ног», – сказала старица, примеряя обновку.
Скончалась схимонахиня Анастасия в среду Светлой седмицы 13 апреля 1977 года и была похоронена на Михайловском кладбище г. Караганды. Упокой, Господи, схимонахиню Анастасию и ее святыми молитвам помилуй нас, грешных.
ПОСЛЕДНИЙ ВАЛААМСКИЙ СТАРЕЦ Михаил Питкевич
(1887-1962 г.)
День памяти - 15 апреля.
Жизнь до вступления в монастырь.
Родился будущий старец в 1877 году в маленьком городке Даугавпис в юго-западной части Латвии. В крещении родители назвали мальчика Михаилом. В полтора года он потерял мать, а когда ему было шесть лет, то умер и отец. В семье было пятеро детей. Старший брат вскоре женился и у него появились свои дети. При этом жена брата не раз пыталась убить Михаила для того, чтобы было «меньше ненужных ртов». Но Бог хранил будущего подвижника и чудесным образом спасал от неминуемой гибели.
Повзрослев, Михаил стал жить у родной сестры в Петербурге, муж которой устроил его работать на завод. В планах родственников была его женитьба, постройка для него дома и прочь. Но сам Михаил уже с детских лет чувствовал влечение к уединению, молчанию, молитве. К нему был обращен зов Божий, призывающий его к уходу из мира. Видя такое настроение молодого человека, родственники делали все возможное, чтобы отговорить Михаила от поступления в монастырь и направить его мысли на благоустройство внешней материальной жизни. Юноше было всего восемнадцать лет и, в силу врожденного послушания и смирения, он не решался восставать против мнения старших. Но, как это нередко бывает, толчком для принятия решения послужил случай.
Весна. Пасха. Рабочие завода, где трудился Михаил, готовятся к выходным, живо обсуждают кто, где и как будет проводить эти праздничные дни. Один механик, рассказывая с воодушевлением друзьям о своих планах на выходные, приблизился к сталелитейной машине слишком близко. Каким-то образом край его куртки попал во вращающийся механизм. Не прошло и минуты, как от этого механика осталась только кровавое перемолотое месиво. А ведь еще несколько секунд назад он был полон сил, здоровья и планов на будущее. Все это произошло на глазах у Михаила и потрясло его до самой глубины души. На третий день Пасхи он, никому ничего не сказав, уходит из дома, неся за плечами котомку, в которой было только Евангелие и две смены белья. Но путь к монашеству ему предстоял еще долгий…
Обходя с молитвой на устах монастыри, Михаил искал воли Божией о себе. Некий прозорливый духовник, увидев Михаила, сказал ему пророческие слова: «Стой за чистоту Православия, потерпеть тебе придется, но крепко стой, хоть до смерти». В другой раз на пол пути между Почаевом и Киевом Михаилу явился неведомо откуда чудный старец и приказал идти на Валаам, хотя сам юноша более склонялся к Глинской пустыни. Старец исчез так же внезапно, как и появился. Но не только святые встречи были у Михаила во время его странствий по монастырям. Каким-то мистическим образом его стали преследовать злые люди и некоторые из них были явно бесноватые. Так, несколько раз его пытались убить, но рука Божия защищала будущего великого подвижника.
Пришло время для Михаила отбывать воинскую повинность, на которую у него ушло три года и восемь месяцев. И только после этого у него появилась возможность выполнить благословение таинственного старца и отправиться на Валаамский монастырь. Случилось это в 1902 году.
Старый Валаам
Двенадцать лет провел в качестве послушника Михаил в Валаамском монастыре. Безропотно и усердно он выполнял все послушания, которые на него были возложены. Священноначалию монастыря была очевидна молитвенная и созерцательная настроенность молодого послушника. Но что же мешало тогда принять ему монашеский постриг? Ответ на этот вопрос во многом объясняет причины тех бед, которые обрушились позже на Валаамский монастырь, да и на Россию в целом. Когда новый игумен монастыря предложил кандидатуру Михаила для пострига в мантию, монахи стали спорить и противиться этому: «Он и так теперь только духовного ищет, а когда получит мантию – совсем работать перестанет, а нам в монастыре работники нужны…»
Но наместник монастыря Иоасаф (Александров) поставил ультиматум: «Если ему не дадите мантию, то я уеду из монастыря». Так Михаил в 1914 стал монахом Тимоном, нареченным так в честь одного из апостолов. Уже будучи послушником, он достиг таких высот духовной жизни, что видел и чувствовал невидимы
(1887-1962 г.)
День памяти - 15 апреля.
Жизнь до вступления в монастырь.
Родился будущий старец в 1877 году в маленьком городке Даугавпис в юго-западной части Латвии. В крещении родители назвали мальчика Михаилом. В полтора года он потерял мать, а когда ему было шесть лет, то умер и отец. В семье было пятеро детей. Старший брат вскоре женился и у него появились свои дети. При этом жена брата не раз пыталась убить Михаила для того, чтобы было «меньше ненужных ртов». Но Бог хранил будущего подвижника и чудесным образом спасал от неминуемой гибели.
Повзрослев, Михаил стал жить у родной сестры в Петербурге, муж которой устроил его работать на завод. В планах родственников была его женитьба, постройка для него дома и прочь. Но сам Михаил уже с детских лет чувствовал влечение к уединению, молчанию, молитве. К нему был обращен зов Божий, призывающий его к уходу из мира. Видя такое настроение молодого человека, родственники делали все возможное, чтобы отговорить Михаила от поступления в монастырь и направить его мысли на благоустройство внешней материальной жизни. Юноше было всего восемнадцать лет и, в силу врожденного послушания и смирения, он не решался восставать против мнения старших. Но, как это нередко бывает, толчком для принятия решения послужил случай.
Весна. Пасха. Рабочие завода, где трудился Михаил, готовятся к выходным, живо обсуждают кто, где и как будет проводить эти праздничные дни. Один механик, рассказывая с воодушевлением друзьям о своих планах на выходные, приблизился к сталелитейной машине слишком близко. Каким-то образом край его куртки попал во вращающийся механизм. Не прошло и минуты, как от этого механика осталась только кровавое перемолотое месиво. А ведь еще несколько секунд назад он был полон сил, здоровья и планов на будущее. Все это произошло на глазах у Михаила и потрясло его до самой глубины души. На третий день Пасхи он, никому ничего не сказав, уходит из дома, неся за плечами котомку, в которой было только Евангелие и две смены белья. Но путь к монашеству ему предстоял еще долгий…
Обходя с молитвой на устах монастыри, Михаил искал воли Божией о себе. Некий прозорливый духовник, увидев Михаила, сказал ему пророческие слова: «Стой за чистоту Православия, потерпеть тебе придется, но крепко стой, хоть до смерти». В другой раз на пол пути между Почаевом и Киевом Михаилу явился неведомо откуда чудный старец и приказал идти на Валаам, хотя сам юноша более склонялся к Глинской пустыни. Старец исчез так же внезапно, как и появился. Но не только святые встречи были у Михаила во время его странствий по монастырям. Каким-то мистическим образом его стали преследовать злые люди и некоторые из них были явно бесноватые. Так, несколько раз его пытались убить, но рука Божия защищала будущего великого подвижника.
Пришло время для Михаила отбывать воинскую повинность, на которую у него ушло три года и восемь месяцев. И только после этого у него появилась возможность выполнить благословение таинственного старца и отправиться на Валаамский монастырь. Случилось это в 1902 году.
Старый Валаам
Двенадцать лет провел в качестве послушника Михаил в Валаамском монастыре. Безропотно и усердно он выполнял все послушания, которые на него были возложены. Священноначалию монастыря была очевидна молитвенная и созерцательная настроенность молодого послушника. Но что же мешало тогда принять ему монашеский постриг? Ответ на этот вопрос во многом объясняет причины тех бед, которые обрушились позже на Валаамский монастырь, да и на Россию в целом. Когда новый игумен монастыря предложил кандидатуру Михаила для пострига в мантию, монахи стали спорить и противиться этому: «Он и так теперь только духовного ищет, а когда получит мантию – совсем работать перестанет, а нам в монастыре работники нужны…»
Но наместник монастыря Иоасаф (Александров) поставил ультиматум: «Если ему не дадите мантию, то я уеду из монастыря». Так Михаил в 1914 стал монахом Тимоном, нареченным так в честь одного из апостолов. Уже будучи послушником, он достиг таких высот духовной жизни, что видел и чувствовал невидимы
й мир так же, как и видимый. Как-то, работая на послушании на сенокосе, где были и женщины, Тимон без всякого нечистого умысла посмотрел на женщину, которая во время отдыха распустила волосы и стала заплетать косы. «Какое красивое украшение у женщины – волосы», - подумал он и сразу же забыл об этой мысли. Но, вставши на молитву, Тимон увидел, как Матерь Божия отворачивает от него свой взор. «Что не так, что я сделал?» - начал думать он. И тут понял - не угодно Богородице, чтобы я любовался, даже мимоходом, тленной красотой этого мира. «Господь не терпит ни малейшего пристрастия и увлечения монахом чем-либо», - учил потом старец.
После пострига монаха Тимона отправляют на послушание в Петербург свечником и певчим в часовню святых Бориса и Глеба, чем он очень тяготился. Душа его искала полного безмолвия и молитвы, а послушание среди большого города отвлекало даже от богомыслия. И здесь с ним происходит эпизод, который снова учит нас тому, что слепое послушание, без рассуждения и молитвы, также Богу не угодны. Вернувшись в монастырь, монах Тимон пошел на вечерню. Сердце его ныло от того, что место, куда его направили на служение, совершенно не соответствует его внутреннему расположению. Но ведь послушание, как учат отцы, «выше поста и молитвы». И вот в храме, во время молитвы, Тимону видится, что открывается огромная пасть змея, стремящегося поглотить его. Само тело змея извивалось в виде устья реки Невы. При этом внутри он услышал чей-то голос: «Ослушайся, откажись, не поезжай»! Тимон в страхе продолжал молиться. Когда это видение повторилось трижды, каждый раз становясь все более опасным и угрожающим, он не выдержал, пошел к игумену для того, чтобы отказаться от возложенного на него послушания. «Нужно большое внимание к себе и рассуждение. И в послушании может быть большое искушение», - говорил в последствии он.
Большевицкий переворот и террор Константинопольского патриархата.
В 1917 году, когда наступил большевицкий переворот, монах Тимон был уже иеромонахом. Революционные беды и изменения государственных границ привели к тому, что Валаамский монастырь оказался на территории Финляндии. С одной стороны это дало возможность инокам еще два десятилетия продолжить свое монашеское служение, с другой, в монастырь пришла страшная беда. И эта беда называлась «Константинопольский патриархат»…
Валаамский монастырь оказался в подчинении националистически настроенных финских властей и обновленческой Финляндской церкви, которая самочинно ушла из под юрисдикции Московского патриархата и переориентировалась на антиканоническую связь с Константинопольским Патриархатом, возглавляемым в то время патриархом Мелетием. На личности этого иерарха нужно остановиться особо.
Мелетий был известным экуменизтом и масоном. С 1900 по 1908 он работает секретарем Иерусалимского Патриарха Дамиана, который его изгоняет из Святой Земли за «деятельность против Святого Гроба». Мелетий после этого проживает на Кипре, в США, и с 1916 года в Греции в качестве архиепископа Афинского. В 1921 году его снова извергают из сана решением Синода Элладской церкви за целый ряд канонических преступлений. В 1922 году в результате мощного политического давления, инициированного масонским лобби, Мелетий становится Константинопольским Патриархом. Первым его «деянием» на этой должности было проведение так называемого «всеправославного конгресса», который принял ряд антицерковных решений, в том числе и о переходе на новый календарный стиль. При этом речь шла не только о неподвижных праздниках, но и о праздновании Пасхи по новому стилю, что было строго запрещено Седьмым Апостольским правилом Никейского собора и первым правилом Антиохийского Поместного собора. На этом же конгрессе под председательством Мелетия было принято решение о допустимости второбрачия духовенства, женатого епископата, о упразднении постов, упрощении одежд священных лиц и проч. Впрочем, в 1923 году Мелетия выгнали из Константинополя, но уже в 1926 году он становится (при поддержке англичан) патриархом Александрийским... Пришедший на место Мелетия Константинопольский Патриарх Григорий VII был не лучше сво
После пострига монаха Тимона отправляют на послушание в Петербург свечником и певчим в часовню святых Бориса и Глеба, чем он очень тяготился. Душа его искала полного безмолвия и молитвы, а послушание среди большого города отвлекало даже от богомыслия. И здесь с ним происходит эпизод, который снова учит нас тому, что слепое послушание, без рассуждения и молитвы, также Богу не угодны. Вернувшись в монастырь, монах Тимон пошел на вечерню. Сердце его ныло от того, что место, куда его направили на служение, совершенно не соответствует его внутреннему расположению. Но ведь послушание, как учат отцы, «выше поста и молитвы». И вот в храме, во время молитвы, Тимону видится, что открывается огромная пасть змея, стремящегося поглотить его. Само тело змея извивалось в виде устья реки Невы. При этом внутри он услышал чей-то голос: «Ослушайся, откажись, не поезжай»! Тимон в страхе продолжал молиться. Когда это видение повторилось трижды, каждый раз становясь все более опасным и угрожающим, он не выдержал, пошел к игумену для того, чтобы отказаться от возложенного на него послушания. «Нужно большое внимание к себе и рассуждение. И в послушании может быть большое искушение», - говорил в последствии он.
Большевицкий переворот и террор Константинопольского патриархата.
В 1917 году, когда наступил большевицкий переворот, монах Тимон был уже иеромонахом. Революционные беды и изменения государственных границ привели к тому, что Валаамский монастырь оказался на территории Финляндии. С одной стороны это дало возможность инокам еще два десятилетия продолжить свое монашеское служение, с другой, в монастырь пришла страшная беда. И эта беда называлась «Константинопольский патриархат»…
Валаамский монастырь оказался в подчинении националистически настроенных финских властей и обновленческой Финляндской церкви, которая самочинно ушла из под юрисдикции Московского патриархата и переориентировалась на антиканоническую связь с Константинопольским Патриархатом, возглавляемым в то время патриархом Мелетием. На личности этого иерарха нужно остановиться особо.
Мелетий был известным экуменизтом и масоном. С 1900 по 1908 он работает секретарем Иерусалимского Патриарха Дамиана, который его изгоняет из Святой Земли за «деятельность против Святого Гроба». Мелетий после этого проживает на Кипре, в США, и с 1916 года в Греции в качестве архиепископа Афинского. В 1921 году его снова извергают из сана решением Синода Элладской церкви за целый ряд канонических преступлений. В 1922 году в результате мощного политического давления, инициированного масонским лобби, Мелетий становится Константинопольским Патриархом. Первым его «деянием» на этой должности было проведение так называемого «всеправославного конгресса», который принял ряд антицерковных решений, в том числе и о переходе на новый календарный стиль. При этом речь шла не только о неподвижных праздниках, но и о праздновании Пасхи по новому стилю, что было строго запрещено Седьмым Апостольским правилом Никейского собора и первым правилом Антиохийского Поместного собора. На этом же конгрессе под председательством Мелетия было принято решение о допустимости второбрачия духовенства, женатого епископата, о упразднении постов, упрощении одежд священных лиц и проч. Впрочем, в 1923 году Мелетия выгнали из Константинополя, но уже в 1926 году он становится (при поддержке англичан) патриархом Александрийским... Пришедший на место Мелетия Константинопольский Патриарх Григорий VII был не лучше сво
его предшественника. Он признал русское обновленческое духовенство, восхвалял В. И. Ленина и настаивал на удалении от управления всероссийской паствой патриарха Тихона.
Вот такие люди стали теперь возглавлять духовную жизнь финской церкви и Валаамской обители. В монастырь из Лондона приехал представитель Константинопольского патриарха митрополит Германос Странопуло с требованием перехода на новый стиль богослужения и принятия решений «всеправославного конгресса». Большинство валаамцев приняло это распоряжение «по послушанию». Лишь малая часть монахов наотрез отказалась им следовать, и этим обрекла себя на бескровное мученичество и исповедничество. В их числе был и иеромонах Тимон.
Гонения новостильников на старостильников.
То, что стало происходить в монастыре дальше, сложно было представить и в страшном сне. Свои же бывшие монахи, братия, превратились в палачей и жестоких гонителей. Игумен Харитон, автор замечательного сборника о «Умном делании» становится косвенным убийцей главного столпа старостильников - духовника монастыря иеромонаха Михаила Попова, старца отца Тимона. Зная о том, что у отца Михаила больное сердце и ему часто требуется срочная медицинская помощь, игумен Харитон ссылает его на такой удаленный остров, где он должен был неминуемое погибнуть, что и случилось впоследствии. Отец Михаил был монахом очень высокой духовной жизни, обладающий большой богоданной харизмой и непререкаемым авторитетом. Это был простой, но обладающий глубокой мудростью старец.
Других монахов с помощью финской власти монастырское начальство стало сажать в тюрьмы, судить, угрожать, запугивать, изгонять из монастыря, обрекая на голодную смерть, запрещать в служении, ссылать на дальние острова. Сами же старостильники не соглашались сослужить с новостильным духовенством ни на каких условиях. Главная их боль была уже в том, что гонения на них обрушились от тех людей, которым они еще недавно говорили на литургии «Христос посреди нас». Это были свои же православные братья во главе с настоятелем. В то же время игумен Харитон в своих письмах и пастырских посланиях в самых высокопарных словах превозносил президента Финляндии, Константинопольского патриарха и всех тех палачей, которые руководили расправами над верными Богу монахами. Слова Христа «по тому узнают, что вы Мои ученики, если любовь будете иметь между собою» (Ин 13:35) большей частью Валаамского монашества были забыты.
Забегая наперед, нужно сказать, что когда политическая власть поменялась, ничто не помешало монахам - отступникам мирно, спокойно, без всякого зазрения совести принести формальное покаяние (в виде прочитанной в храме перед всеми общей молитвы) и снова, как ни в чем не бывало, вернуться в лоно Православной церкви. Конечно, не все монахи, принявшие новый стиль, стали жестокими гонителями своих братьев. Были и такие, которые оправдывали себя по-своему: «я не богослов, во всех канонических тонкостях не разбираюсь, но слушаюсь того, что мне говорят старшие. Если они в чем - то ошибаются, то им перед Богом и отвечать, а я тут не при чем».
После смерти отца Михаила, его ученик иеромонах Тимон стал главным столпом старостильного духовенства. Одному Богу известно, что ему пришлось за это пережить. Но он твердо держался Предания Церкви и ни за что не хотел покидать монастырь. «Хоть живым закопайте, не отступлю», - говорил он в лицо своим гонителям. Духовным чадам старец потом поведал: «Скорбь была такая, что я не раз был на пороге смерти».
Нужно особо акцентировать внимание на том, что речь шла, прежде всего, не о богослужении по новому стилю, как о таковом, а о недопустимости празднования Пасхи и перехода пасхалии на западный, григорианский календарь. Введение новостильной пасхалии является прямы отступлением от канонов Православной церкви и отпадением от нее.
Будучи уже прозорливым старцем, отец Тимон заранее заготовил десять тысяч частиц запасных Даров, чтобы верные последователи Христа могли в тайне причащаться (и это в родном монастыре!), когда наступят тяжелые времена. Духовное состояние монастыря старец Тимон описывает в самых мрачных тонах. Монашество забыло о с
Вот такие люди стали теперь возглавлять духовную жизнь финской церкви и Валаамской обители. В монастырь из Лондона приехал представитель Константинопольского патриарха митрополит Германос Странопуло с требованием перехода на новый стиль богослужения и принятия решений «всеправославного конгресса». Большинство валаамцев приняло это распоряжение «по послушанию». Лишь малая часть монахов наотрез отказалась им следовать, и этим обрекла себя на бескровное мученичество и исповедничество. В их числе был и иеромонах Тимон.
Гонения новостильников на старостильников.
То, что стало происходить в монастыре дальше, сложно было представить и в страшном сне. Свои же бывшие монахи, братия, превратились в палачей и жестоких гонителей. Игумен Харитон, автор замечательного сборника о «Умном делании» становится косвенным убийцей главного столпа старостильников - духовника монастыря иеромонаха Михаила Попова, старца отца Тимона. Зная о том, что у отца Михаила больное сердце и ему часто требуется срочная медицинская помощь, игумен Харитон ссылает его на такой удаленный остров, где он должен был неминуемое погибнуть, что и случилось впоследствии. Отец Михаил был монахом очень высокой духовной жизни, обладающий большой богоданной харизмой и непререкаемым авторитетом. Это был простой, но обладающий глубокой мудростью старец.
Других монахов с помощью финской власти монастырское начальство стало сажать в тюрьмы, судить, угрожать, запугивать, изгонять из монастыря, обрекая на голодную смерть, запрещать в служении, ссылать на дальние острова. Сами же старостильники не соглашались сослужить с новостильным духовенством ни на каких условиях. Главная их боль была уже в том, что гонения на них обрушились от тех людей, которым они еще недавно говорили на литургии «Христос посреди нас». Это были свои же православные братья во главе с настоятелем. В то же время игумен Харитон в своих письмах и пастырских посланиях в самых высокопарных словах превозносил президента Финляндии, Константинопольского патриарха и всех тех палачей, которые руководили расправами над верными Богу монахами. Слова Христа «по тому узнают, что вы Мои ученики, если любовь будете иметь между собою» (Ин 13:35) большей частью Валаамского монашества были забыты.
Забегая наперед, нужно сказать, что когда политическая власть поменялась, ничто не помешало монахам - отступникам мирно, спокойно, без всякого зазрения совести принести формальное покаяние (в виде прочитанной в храме перед всеми общей молитвы) и снова, как ни в чем не бывало, вернуться в лоно Православной церкви. Конечно, не все монахи, принявшие новый стиль, стали жестокими гонителями своих братьев. Были и такие, которые оправдывали себя по-своему: «я не богослов, во всех канонических тонкостях не разбираюсь, но слушаюсь того, что мне говорят старшие. Если они в чем - то ошибаются, то им перед Богом и отвечать, а я тут не при чем».
После смерти отца Михаила, его ученик иеромонах Тимон стал главным столпом старостильного духовенства. Одному Богу известно, что ему пришлось за это пережить. Но он твердо держался Предания Церкви и ни за что не хотел покидать монастырь. «Хоть живым закопайте, не отступлю», - говорил он в лицо своим гонителям. Духовным чадам старец потом поведал: «Скорбь была такая, что я не раз был на пороге смерти».
Нужно особо акцентировать внимание на том, что речь шла, прежде всего, не о богослужении по новому стилю, как о таковом, а о недопустимости празднования Пасхи и перехода пасхалии на западный, григорианский календарь. Введение новостильной пасхалии является прямы отступлением от канонов Православной церкви и отпадением от нее.
Будучи уже прозорливым старцем, отец Тимон заранее заготовил десять тысяч частиц запасных Даров, чтобы верные последователи Христа могли в тайне причащаться (и это в родном монастыре!), когда наступят тяжелые времена. Духовное состояние монастыря старец Тимон описывает в самых мрачных тонах. Монашество забыло о с