Карьера в академии идёт двумя путями

Выдающимися талантами и знакомствами. Иногда эти пути пересекаются, но чаще нет. Люди, которые казались мне действительно величественными профессионалами в среднем ведут довольно затворническую жизнь - на тусовки департаментов не ходят, со студентами в курилках не курят, быстро исчезают после пар. Наверняка есть таланты, у которых нет проблем прикасаться к живым людям - но, в общем, логично, что это разные дорожки.

Мне кажется, так в среднем везде. Разве что академия очень уж «тусовочная». И не надо думать, что это какая-то российская особенность. Есть у меня знакомство с откровенно не компетентным в современной политической науке профессором, глубоко застрявшим в 90-х, но преподающим в паре-тройке университетов топ-50 по PolSci. Как можно догадаться, блистательно он делает вот что - продаёт себя, стратегически общается, поддерживает множественные связи с ключевыми шишками европейских и американских университетов. И если поглядеть на его сиви- боги, там просто дорога в академический рай, выстланная очень статусными позициями и полным отсутствием каких-либо значимых научных работ. И мне кажется, чувак по-своему крут. Для меня это недостижимые высоты.

Ехидство ехидством, но связи - это в целом логичная и полезная штука. Как понять, что ты чего-то стоишь? Познакомиться с тобой и разобраться. Всё же связи в хороших местах работают не так линейно - это скорее способ дать о себе узнать. Типа эй, привет, я Петя и вот мое классное исследование. И я ещё, кстати, адекватный.

Если выдающихся талантов нет, а стратегически общаться с людьми вообще не конёк - оказываешься в тупике. В какой-то момент я довольно честно себе призналась, что мне никогда не быть Беатрис Магалони, и все что я могу - это прокрастинировать над открытым ноутбуком часами, прерываясь на кофе. Вряд ли так делают выдающиеся таланты. Но жить в академии хочется, потому что я ее люблю. И волей не волей начинаешь задумываться - а как люди попадают вот на эту позицию, или вот на ту? И нередко они попадают туда, потому что там их знакомые, научные руководители, бывшие преподаватели ну и так далее. Которые, предположим, знают, что этот кандидат - адекват.

И тут мне становится совсем жутко за будущее. Потому что все социальные ивенты я слила в унитаз и никогда не относилась к ним серьезно. На всех тусовках департамента, где преподавателей как улей облепляют самые активные и социальные студенты - я отходила подальше и закатывала глаза. Кто-то, помнится, советовал мне использовать рисеч группу, которую я сейчас веду как способ познакомиться со своим комьюнити - но боже. Когда я представляю, что мне нужно идти на ужин с незнакомым дядькой из Очередного Именитого Университета, и говорить с ним о неинтересной мне теме его исследования или пересказывать своё...надо ли уточнять, что за полгода я не посетила не один такой ивент.

Сейчас мама бы укорительно на меня посмотрела, и сказала бы что пора усмирять гордыню. Но я почему-то чувствую, что к снобизму это не имеет никакого отношения.

Я просто не понимаю, что мне в себе продавать. Какие исследования я написала, чтобы сказать кому-то, что я классный специалист? Objectively, никакие. Может я просто успела сделать что- то выдающееся? Да нет. Может просто что-то хорошее? Ну - так все мои коллеги сделали. Я ничем не лучше и почему интересна именно я - вообще не очевидно.

Короче. Любовь к науке все победит и все на ее фоне не важно. Но, возможно, прежде чем делать PhD - надо бы пофиксить свои personal issues. Они, что называется, matters.

Очень хочется рассказать историю о том, как я классно продвигаюсь в написании первой главы диссертации - но ничего такого не происходит. С защиты прошло 1,5 месяца, а я даже не притрагивалась толком к работе. И начинаю забывать как вообще выглядит мой проект исследования.

Как же так? Все же было хорошо? Я отдохнула, пришла в себя, села обратно за работу. И фактически - я работаю. То есть каждое утро я просыпаюсь, активно собираюсь в школу, прихожу, беру кофе, поднимаюсь на шестой этаж библиотеки, открываю ноутбук. А дальше...

А дальше много часов я сижу, делая все на свете дела, кроме нужных. Любой сайд проект, любой разговор, любое заполнение форм и документов кажется мне критически важными, срочными, неотложными. Прибавляем к этому общение с людьми, пару встреч, и, например, переезд в новую квартиру - и вот, в 7-8 часов вечера я возвращаюсь домой выжатая как лимон и вообще ничего не сделавшая. Ложусь в кроватку, устало смотрю ютьюб или сериалы пока не выключусь. И по кругу. У меня нет сил готовить, а иногда нет сил есть. Спасают бейк ролс с колой.

Сказать, что я испытываю за такой режим стыд - ничего не сказать. Я постоянно смотрю на людей, которые супер много работают, у которых нет времени не то что на сериал - на увидеться с семьей, у которых нет возможности «устать», «собрать вещи поехать домой», «отдохнуть» - и мне хочется как следует дать самой себе под зад. Но получается только ждать дедлайна и злого письма от научника - к концу декабря я обещала сдать первый драфт.

Это может быть выгоранием, может быть депрессией, может быть чем угодно - важно только, что это никого не волнует. Я не могу прийти на департамент и рассказать, что два года назад я так упахалась и отказывалась отдыхать много месяцев подряд, что мне приходится расплачиваться за это до сих пор. Брейки в 3 недели не работают. Друзья не работают. Любимые не работают. И я тоже не работаю, но это не потому что я ленивая, а потому что я не могу.

Академия - страна выгоревших людей, как и многие другие сферы вроде медиа, стартапов и малого предпринимательства. Там, где нет графика, где ты уносишь работу домой и всегда можешь сделать ещё больше и ещё больше - там место сгоревшим профессионалам, любившим своё дело слишком сильно. Как мне жаль, что я выучиваю этот урок лишь сейчас.

Поговорила с психологом о том, что не могу начать работать. Стали разбираться почему. Довольно быстро стало выясняться, что выгорание сильно связано с процессом обесценивания. Я люблю свою работу, я люблю идею академии, мне нравится все, что с ней связано. Но я боюсь садиться и писать текст, потому что долгое время результат всей этой деятельности обесценивала я сама и то, как устроена школа ЦЕУ. А чем больше я говорила, что в ЦЕУ я не чувствую себя значимой, не чувствую, что кто-то вообще видит мои усилия – тем больше мои друзья, знакомые и сторонние люди говорили, что это очень странное и очень непопулярное мнение. Ведь ЦЕУ – такой замечательный, известный, сильный университет.

Один мой коллега недавно рассказал, как встретил лучшую преподавательницу в своей жизни, которая определила его занятие академией. Случилось это так. Он был студентом магистрантом, который никогда в жизни ничего не читал про политическую экономию. И он пришел на курс политической экономии, где первым заданием было написать какое-то эссе. Он написал и отправил, уверенный, что это полный провал, потому что в теме пришлось разбираться с нуля. День спустя ему пришло письмо, чтобы он как можно скорее заглянул в кабинет преподавательницы, потому что она хочет с ним поговорить. Уверенный, что ему сейчас будут объяснять причину фейловой оценки, супер волнуясь, он дошел до этой встречи. Зашел в кабинет – а там, за спиной у преподавательницы, на доске были выписаны все основные аргументы его эссе, а справа и слева от них – ее комментарии и предложения по усилению аргументов. Дальше целый час они обсуждали, как можно докрутить его идеи. Так мой коллега стал моим коллегой и теперь мы на одном треке. Преподавательница эта в ЦЕУ больше не работает.

Тем не менее, здесь все еще остались люди, которые зажигают во мне огонь научного энтузиазма. Ломается все в тот момент, когда дело доходит до формальных процедур. Вот мы в порыве мозгового штурма придумываем с кем-то крутейшие идеи. А потом я выхожу на формальное обсуждение – и там есть правила и разнарядки, и никакой души нет.

Все посмотрели интервью Дудя с Батыгиным. Когда я смотрела это интервью – я с регулярностью прерывалась на слезы. Мне было так радостно, что где-то есть люди, места и сообщества, в которых происходит наука, в которых рождается новое знание. И мне было так горько, что я не чувствую такого же кайфа и комфорта уже несколько лет. Самым тяжелым был момент, когда Дудь спросил у Батыгина что случится, если открытие его жизни не произойдет (то есть 9ой планеты просто нет) или если ее откроет кто-то другой. И Батыгин легко ответил – да ничего не случится, если откроет кто другой – это же круто. А если ее нет вообще – ну и ладно. Это тоже знание.

И это очень здоровая, очень импонирующая мне позиция. Всегда помнить, что в конце, какой итог – мы все тут стараемся для создания нового знания. Не для званий и тепленьких местечек, не для хороших зарплат. Не для того, чтобы уехать заграницу. И мы не враги друг другу и не соперники. Мы коллеги. Если кто-то успел написать статью быстрее тебя – обидно, но как круто! Ведь знание появилось быстрее, появилась дискуссия. Если рисеч не принес ожидаемых результатов – не надо их фальсифицировать, лишь бы оправдать свою работу. В этом нет смысла, наука – это не гонка, это трасса. С правилами движения, разметкой и полицейскими, и нет никакой задачи приехать первым. Или приехать вообще. Нужно просто двигаться.

Хочется перестать быть стратегическими, рациональными, продуманными. Подамся сюда, тут больше денег платят, займусь этой темой, она сейчас в тренде. Как у любой профессии, у науки есть правила, да. Как у всех, у ученых есть семьи, которые нужно кормить и обстоятельства, в которых нужно выживать. Да, любить свое дело преданно и беззаветно сложно. Но если в науку вас привела любовь – она стоит всех протраченных позиций и незаработанных премий. Я в это очень безрассудно и наивно верю.

Даю себе последний шанс в академии

Что случилось? Я съездила в поездку, где 6 дней не слышала ничего про ЦЕУ и диссертацию. Во многом это связано с рождественскими праздниками, по случаю которых прекратились бесконечные потоки рассылок и деловых писем на почте. Ну а ещё с тем, что 6 дней я занималась разными отвлеченными активностями, общалась с новыми людьми, выпивала вкусные алкогольные напитки и была, в каком-то смысле, на краю света.

До поездки я не могла встать с кровати и делать хоть что-то, а сейчас чувствую себя самым живым человеком не свете, и хочу если не сворачивать горы, то по крайней мере жить дальше. Но как только я думаю о том, что 6 января вернётся Будапешт, стены Nádor 15 и ненаписанные тексты - все внутри покрывается легким инеем.

Поэтому я приняла решение, что даю себе, академии и ЦЕУ последние полгода и принимаю решение - либо я ставлю все на паузу и ухожу (на какое-то время или насовсем), либо я остаюсь и справляюсь дальше.

Каковы критерии принятия решения? Таких нет, просто внутренние ощущения. Я знаю, что не перестану любить академию. Просто то ли я не подхожу ей в принципе, то ли в данный конкретный момент. Знаете, бывает так, что кого-то любишь, но со временем что-то ломается и вы становитесь дальше и дальше, пока не станете друг другу чужими людьми. Если в июне я взгляну на школьные стены и пойму, что где угодно мне теплее и роднее чем в них - решение очевидно.

С января мне предстоит много работать - две TA-ships, рисеч группа, диссер. Но мысль, что все это не навсегда - греет.

Сегодня я поговорила с однокурсницей, у которой тоже случился burnout от работы. Сразу как-то почувствовала себя лучше, зарелейтиться с кем-то про какое-то паршивое переживание вообще кажется самая сближающая и лечащая практика в мире. Но дело не только в этом.

Начался новый семестр и я уже чувствую, как меня вынесло в работу и снесло ей голову. Уже нет времени на перерыв, вечером я опять вся выжатая ложусь в кровать и не могу с нее встать, сил на социализацию хватает еле-еле. Но теперь я гораздо лучше это контролирую, а еще избавляюсь от страха сообщать об этом людям.

Надо сказать, что все советы психотерапевтов про проговаривание и решение своих проблем вслух классные, конечно, но они во многом для людей, у которых еще остались силы. Потому что совершенно никого не волнует как вы себя чувствуете - работа должны быть сделана, встречи посещены, разговоры проговорены. И когда в деловой переписке или своему коллеге вы сообщаете, что выгорели - часть людей ответит вам сочувственно, а другая просто пожмет плечами и скажет, что раньше нужно было думать. Особенно если вы персонально не представляете супер ценности. Со мной так не раз случалось. Только теперь мне становится безразлична такая реакция. Я уже несколько раз за этот год объявляла кому-то из департамента, что серьезно обдумываю взять брейк с лета, потому что устала, и средний ответ был - понятно, но это же академия, придется привыкнуть или уйти насовсем. Еще месяц назад я бы расстроилась от таких ответов, а сейчас просто жму плечами - ну счастливо оставаться, по мне так привыкать к постоянному упадку сил и хреновому настроению это отстой.

Тем не менее, я стараюсь не сдаваться так быстро. В среду мне предстоит встреча с научником, которому мне предстоит 1) объяснить почему я ничегошеньки не сделала за прошедшие два месяца 2) рассказать про свой летний дедлайн 3) вытащить из него всю возможную эмпатию и поддержку на мой проект, потому что я искренне хочу его делать и готова работать. Просто адекватное количество часов в неделю. Внутри от ожидания встречи все еще сжимается то ли желудок, то ли что еще, но уже не так сильно.

В прошлом семестре я все же успела в перерывах между просмотром ютьюба собрать две базы данных. Мне нужно много их чистить, метчить и доводить до идеала. По плану, на это не супер много времени, в идеале следующую панель нужно провести в феврале. Изначальная идея была собрать базу, прогнать первые тесты и написать главу, которая докажет, что мне есть что изучать. В адекватном режиме я оцениваю это как работу на два месяца, но у супервайзера могут быть иные планы. Посмотрим.

И да, я хочу сказать спасибо тем, кто следит за моими текстами на канале и выходит со мной на контакт со словами поддержки. Это дает мне очень много сил и ощущение, что я живу жизнь в которую верю, которая мне нравится и которую я хоть немного контролирую. Take care!

Недавно прочитала у кого-то в фб, что человек периодически проводит у себя «чистки друзей», удаляя всех идеологически неподходящих. Подумала, какое удивительное занятие. И когда уже меня удалят за несоответствие принципам партии.

Сейчас будет каминаут, триггер ворнинг.

Надо признаться, что академия и дебаты вымыли из меня любые ценностные установки. Со многими моими коллегами этого не происходит, так что вполне вероятно я просто срослась с профессией и не отделяю ее от себя и не могу выстроить с ней границы.

Я не могу определить себя как «правую» или «левую». Я знаю, что существует левая оптика и правая оптика, через которую мы можем смотреть на проблемы и способы решения. Я знаю, что есть исследования, написанные левыми и те, что доказывают эффективность рыночка. Левые кажутся мне более интересными с точки зрения аргументации, там есть где развернуться дискуссиям и неоднозначностям. Правые кажутся мне академически более убедительными.

Я не могу определить свои политические взгляды. Я знаю, какие они бывают, весь огромный спектр. Я знаю, что конституционные монархии с двупартийками работают так-то, а многопартийные республики так-то. Я знаю, что есть доминирование мейнстрима американкой политической науки в рамках которой демократия – хорошо и изучено, авторитаризм – плохо и нужно сделать демократией. Я знаю, что исследователи из авторитарных стран борются за нормальную презентацию своих кейсов и людей, живущих в не-демократиях. Но еще я знаю, что есть тысячи рисечей про то, в чем именно авторитаризм плох. А еще знаю, что лучше бы мы все это не изучали. Хотя погодите-ка, а может наоборот?...

Я искренне сочувствую людям из демократий, в которых что-то идет не так. Я так же сочувствую тем, кто карабкается через ужасы третьего мира. Я знаю исследования о том, какова цена войны. И о том, как принимаются решения войну начать, и там всегда есть смысл. Я знаю, как плоха дискриминация и что от общественных дискуссий в чистом виде мало толка, но еще я читала про то, как неэффективны государственные меры, чтобы ее чинить. Я не могу сформулировать позицию по вопросам ограничения употребления сигарет и алкоголя, регулирования секс-работы, эвтаназии, борьбы с коррупцией, реформам здравоохранения и образования. Мне хочется все всем разрешить, но я вижу по нескольку аргументов для каждой стороны, и все они не бессмысленны. Еще недавно я могла бы категорично сказать – жизнь человека абсолютная ценность. А потом я смотрю на сестер Хачатурян и понимаю, что и у этого пункта есть свои «но».

Мне кажется, я бы никогда в жизни не смогла написать реформу для чего-либо. У каждого шага много сторон и я, черт возьми, вижу их, и это впечатанная профессиональная деформация, распространяющаяся на все уровни жизни – я могу оправдать любой поступок знакомых, могу с кем угодно подружиться. Предательств не существует, есть обстоятельства, которые вынуждают. Личная история. Внутренняя аргументация.

Так вот, если увидите у меня в друзьях фб сомнительных личностей – удаляйте меня вместе с ними. Скорее всего, они там не по ошибке.

Я вам так скажу: преподавание - это лучшее в профессии.

Да-да, не выжить мне в ней.

До того, как Россия вчерашнего дня решила взорвать мой день эмоциями, я прошла через разговор с научником. Совершенно непонятно чего я так боялась - нужно было просто рассказывать правду, но не рубить с плеча всякие личные загоны про выгорание, а просто поделиться результатами работы. На удивление, всего за один день я наверстала все, что должна была делать два месяца - я вычистила базу, замерджила ее с той, в которой была дополнительная информация, пробежалась по первым тестам. Все же когда рука набивается работать с R - работа ускоряется в сотни раз.

Меня никто не ругал. Вообще характер разговоров сильно поменялся со времен, когда проект еще не был защищен. Теперь я равноправная коллега, которая сама может устанавливать себе дедлайны и запрашивать помощь, когда нужно или отказываться от нее, когда она излишняя. Так что даты выбраны - 12 марта я провожу первую панель, но я честно предупредила - если я не буду успевать, я сольюсь. Впереди самая сложная часть, нужно написать петлю, чтобы скачивать с сайта нужные мне переменные основываясь на тех, которые уже есть в базе.

Продолжаю внимательно относиться к себе и количеству часов, которые я работаю. Посчитала, что на максимум моя голова может работать примерно 6 часов, остальное время лучше посвятить письмам и всякому администрированию. Через 9 часов совокупной работы я все еще могу продолжать, но заставляю себя останавливаться. Если я не высплюсь - из всего вычитается примерно 40%, голова не работает. Что я все еще не могу перестать делать - это отвечать на письма по ночам и вообще решать вечером рабочие вопросы.

Еще один важный предохранитель - социализация. Очень важно держать дистанцию с людьми и не перенасыщаться общением. В будние у меня есть силы на 30-60 минут общения с близкими друзьями, и кто бы как ни обижался - если я выдам больше, то предохранитель сгорит.

Ну и ничто не заряжает меня так как преподавание, а его навалом в этом семестре. Скоро пойдет уже третья неделя, а я все еще способна работать. Вау!

Есть много подходов к учительству. Я бы хотела сегодня порассуждать про два, которые встречаются мне чаще всего среди молодых преподавателей, и между которыми я сейчас выбираю. И да, я сейчас сильно огрублю и резко генерализирую.

Первый подход – это такая классическая картина, когда преподаватель, что называется, «дорвался», и заиксайчен на максималках: подготовка к парам занимает сто часов, на уроках он или она просто излучает энергию, в добавок к уроку появляется куча каких-то дополнительных активностей, которые преподаватель на себя волюнтаристски берет, явно перерабатывая. Множество бойцов полегло на этом поле, и пройдет пара лет, или даже год, как все драматически изменится. И на молодом преподавателе образуется броня – к студентам он или она резко ожесточится, подчеркивая границы и иерархии; все лишние задачи гораздо активнее будут делегироваться на других активистов, унылая пара больше не будет считаться за тотальный провал – так бывает, и это нормально. У этого процесса совершенно понятная и прозрачная логика: сгореть на важной социальной миссии, которую многие преподаватели воспринимают для себя вполне серьезно и руководствуются ею в выборе профессии, можно легко и непринужденно, даже не заметив.

Второй подход для зачиленных людей. Тех, кто воспринимает преподавание скорее как часть профессии, а не как особое нагруженное смыслами действие. Такие люди делают свою работу хорошо, но не больше – у них нет цели стать студентам ролевой моделью или даже понравиться им. По понятным причинам резких драматических трансформаций с такими людьми не происходит – они, возможно, наращивают свои скиллы ораторства, систематизации информации и коммуникации, но так и продолжают думать про свою работу как просто про работу, не раскачиваясь на качелях чувств в ее адрес.

Я бы сказала, что первая опция для совсем юных и амбициозных, а вторая для стратегических и уже не таких юных. Так как я грешу скорее первым чем вторым, мне нужно искусственно ограничивать себя здоровыми практиками – например, охлаждать себя в момент когда кажется, что я уникальный источник информации, и если дети (лол, некоторым моим детям около 30) не узнают чего-то от меня, то это был их единственный шанс. Это не так, конечно. У них будет еще миллион шансов, я только один из них. И лучше я не зажгу для них звезды, но буду всегда с ними, приятным и надежным человеком. А как же необходимость всегда жить в маленькой героической трагедии, нагруженной лишними смыслами? Оставим это для канала, а детям этого знать не обязательно.

Недавно с друзьями завели разговор о том, почему я не пишу ничего про конституционные изменения/executive coup/великий поворот/ничего не значащие авторитарные новости из России. Ну и вообще уже давно ничего не комментирую и не «проясняю» экспертно что-либо про какие-либо политические новости. И я чего-то задумалась, и у меня нет толкового ответа, есть только соображения.

Был период, когда я занималась такими вещами активно. Я тогда не очень сильно рефлексировала зачем я этим занимаюсь, но логика звучала примерно так. В России много некачественных источников информации про политику. У меня есть знание, которым я могу поделиться – так почему бы это не сделать. Плюс, выбираться за пределы академии здорово и добавляет очков общественной полезности тебе как ученому. С таким посылом я начинала делать «Гражданин Политолог» в Питере и с похожей логикой «Черный Ящик» для Репаблика.

Оба проекта натолкнулись на проблему, характерную для всех аналогичных практик – когда аудитория, которой вы продаете контент превращается в бабл и за его пределы невозможно выбраться. Одни и те же люди, и так имеющие доступ к хорошей и качественной информации, поглощают дополнительные продукты вами производимые, но КПД у этого минимальный. Точно так же я не понимаю зачем писать в фб полотна моих мнений – их прочитают люди, у которых есть доступ к информации покачественнее моих колонок. А те, кому реально не помешало бы в этом разобраться – либо никогда не захотят это читать, либо никогда не доберутся до этой информации.

При этом мне совершенно не кажется бессмысленной или плохой деятельность тех, кто этим занимается. В популяризацию политологического (или любого другого социальнонаучного) знания я все еще верю, просто это адский труд, сложность которого легко недооценить, а потому не все делают его качественно (в частности потому, что не очень задумываются о целевой аудитории, на которую такое знание рассчитано). Но есть и другая проблема – из-за очень узкого рынка политологов в России, если ты ученый занимающийся какой-то темой от тебя ожидают навыков научнопопулярного комментирования актуальных событий по этой самой теме. А это – ой как не всегда работает. Навык взять научные исследования и приложить их к новостной повестке – это отдельный скилл, далеко не у всех ученых наблюдаемый. Можно быть блестящим политологом, и давать тупейшие мнения и обзоры на новости – и это нормально. Мне кажется, пора привыкать, что это две разные профессии – аналитик (или комментатор) и ученый, и последние не обязаны выполнять дополнительные функции. Но могут, если умеют.

Есть примеры и обратной логической ошибки, когда комментаторы начинаю присваивать себе академические идентификации. Что мне кажется серьезным нивелированием профессии «ученого», в которую недостаточно войти за хорошо работающие мозги или множественные дружеские знакомства (ну в идеальном мире, конечно, в реальном таких практик навалом). Это берется опять же от очень сжатого рынка – у нас нет хороших исследователей региональных заксов, так давайте включим в авторы нового выпуска научного журнала тех, кто умеет хорошо писать колонки про них.

В общем, чувствую, как дискурсивно превращаюсь в брюзжащую бабку с погасшим огоньком в глазах. Но это не совсем так – просто настало время затихнуть и подумать о том, как сделать аналитические и научпоп проекты круче и привлекательнее для внешней аудитории. Ну и определиться со стульями.

Итак, идет четвертая неделя нового семестра и уже совершены все ошибки мира. Основная – я опять взяла на себя кучу обязательств, с которыми не справляюсь. Решила для удобства посчитать их в часах.

1) У меня две TA-ships, согласно контракту это примерно 12 часов в неделю за каждый, то есть 24 за два. Иногда это больше, иногда меньше, будем считать что это 24.
2) Рисеч группа – я посчитала, что она отнимает у меня еще 12 часов в неделю минимум, если вдобавок нет больше одного семинара in a row. В этом случае можно прибавить еще 3-5 часов, но пока возьмем по минимуму – 12.
3) Я ввязалась в организацию гигантского конгресса IAPSS – на это на данном этапе я трачу 3-4 часа в неделю, дальше будет в разы больше.
4) Я взяла еще один проект как research assistant на 130 часов на следующие 3 недели, то есть по 43 часа в неделю.
5) Со следующей недели у меня открывается большой курс по дебатам в русской гимназии. Он отнимает примерно 4-5 часов в неделю на подготовку и проведение занятия.

Итого мы получаем 86 часов в неделю если берем минимальные расклады и средние цифры для тех случаев, где сложно посчитать точнее. Если работать без выходных, то в день я должна тратить 12 с лишним часов на работу без остановки и никогда не отдыхать.

А теперь внимание вопрос – где в этом списке время на диссер? Это я не уточняю сейчас, где там время на друзей и родственников, начнем, так сказать, с бэйсик стафа.

Правильный ответ – времени для диссера нет. Мне кажется, что будет очень справедливым отчислить меня после этого семестра, потому что PhD для умненьких, а я, судя по всему, не очень соответствую этому требованию, потому что жизнь вообще ничему меня не учит.

Много всего произошло за время, пока я не писала тексты. Из рабочих новостей – у меня есть первые выкладки из базы данных, которые далеки от идеала как я от защиты, но это уже что-то. Как я успела это сделать вопрос богатый, потому что последние полторы недели выглядели так – я была четыре дня на Гайдпарке, а значит была в Питере, а значит половину времени была хорошей дочерью и ездила к родителям, а другую половину судила дебаты и придумывала темы на следующий день. Параллельно проверяла домашки, отвечала на письма, делала микро движения для стороннего проекта, социализировалась и выпивала вкусное вино. Как прошел перелет обратно в Будаешт плохо помню – я так мало спала на Гайде, что просто выключилась на посадке и очнулась от приземления. А потом сразу же стало так много работы, что все выходные, будние, вечера и утра слились в одно.

Единственное, что я хорошо помню – это жуткое чувство фомо от неспособности сидеть на двух, трех, четырех стульях одновременно. Мне хочется быть в России, хочется мочь участвовать в Гайде, который я люблю всем сердцем, целую неделю, а не четыре дня. Но мне также хочется быть в Будапеште и ходить в мою библиотеку, и встречаться со своими студентами и брать уроки итальянского. А еще хочется проводить время с М., по возможности все время в этой жизни, не важно где. А еще болтать с моими девочками на кухне по вечерам, лучше каждый вечер. Все хочется делать одинаково сильно, выбирать невозможно, а приходится. Никаких решений этому я не придумала, кроме насильственного расставления приоритетов.

А иначе вот что получается. Недавно я внимательно присмотрелась в зеркало, и поняла, что за последний год сделала много шагов в противоположную от здоровья сторону. Или за последние годы? Бесконечные перелеты, регулярные недосыпы, отсутствие выходных, кола с попкорном по вечерам и три чашки кофе днем – и вот сеточка морщин вокруг глаз, обнаруженная мной еще в 21, уже никуда не девается, а линии моего удивления и задумчивости и вовсе распаковали чемоданы и комфортно расположились на лице. Из хорошего – кажется, я много смеюсь и удивляюсь. В частности, по случаю этой находки мы с Л. открыли портал в штуки про бабок, и, пожалуй, усугубили ситуацию. Из плохого – каждый день у меня болит голова, которую приходится запивать таблетками, потому что нет времени отдыхать. Клево, конечно, когда тебе 20 и ничто из этого не кажется проблемой, но подводит ведь не только психика, тело тоже начинает подводить, и его корреляция со временем гораздо сильнее.

Мне кажется, что свои внутренние ощущения, в отличие от физического здоровья, я здорово починила за последние месяцы. И хоть весь текст выглядит как ода большой усталости и неопределенности – я чувствую себя хорошо, и большую часть времени даже счастливенько. Шаг второй – перестать гробить тело, потому что, оказывается, это тоже важно и, если что-то в нем ломается – ломается и все остальное. Вот только допишу главу к следующей панели. И сдам все проекты. И определюсь с местом жительства. И перестану отвечать на письма по ночам. Ну вы поняли.

В среднем я люблю студентов – мне сложно деконструировать это чувство, я просто люблю с ними общаться, а еще мне нравится быть useful и helpful, быть нужной. Но так работает не всегда – иногда студенты вызывают во мне бурю негативных эмоций, и это появилось с каким-то накопленным опытом, когда в выборку добавились те, кто ведет себя не по стандартам вежливости.

Есть класс, в котором собрались очень активные ребята, не планирующие в среднем связывать свой профессиональный трек с академией, но у которых на кону стоит многое. MA в ЦЕУ для них шанс на миллион - продвинуть свою карьеру в консалтинге, бизнесе, НКО, think tanks. Поэтому на выходе они хотят получить а) бешеный GPA б) скиллы, в которых они реально разобрались, а не просто получили строчку в дипломе.

Я все это понимаю, и хоть во мне и вызывают удивление десять сообщений «почему у меня 93 из 100» в два часа ночи, я на все быстро отвечаю и всегда готова поднять оценку, если что-то не так. Но иногда мне приходят сообщения такого содержания:

“Hi. I’m really upset with my grade. I would like to receive your comments.”

Или

“Dear Vika. I’m already waiting for your answer for 10 hours – I would contact the course instructor if you are not currently available.”

Или
“Hi! I cannot save my data output in pdf. Please, send me instructions of how to do that in STATA”.

К этим трем сообщениям у меня разные претензии. Но в среднем они все заставляют меня чувствовать какое-то напряжение, потому что я воспринимаюсь не как коллега-помощник, а как…не знаю, обслуживающий персонал. Это как бы такое немного искусственное переворачивание иерархии, которое я понимаю, но как идею не разделяю. Выскажу крайне непопулярное мнение – но мне не кажется, что в университете место иерархиям в принципе, хотя они там полным ходом процветают. Я не лучше, и не заслуживаю большего уважения, просто на основании своих степеней. Я могу поделиться своими знаниями – к ним можно прислушаться, а можно нет. В моих руках есть предполагаемый инструмент власти – это выставление дурацких оценок. Но мне не кажется, что я могу этим инструментом пользоваться именно как рычагом давления. Вообще сакральность оценок со стороны преподавателей мне кажется переоцененной. Есть люди, которым поставленные мной фэйлы никакой травмы не нанесут – и тогда это просто сигнал для них, что где-то нужно подтянуться. Есть те, которым они могут перевернуть жизнь с ног на голову. Готова ли я к такой ответственности за чужую судьбу – однозначно нет. Мне бы хотелось, чтобы она была полностью в руках студента – и если он зафакапил курс, это ему дальше жить с неполученным знанием. Понятно, что есть другие ситуации - когда оценки это про допуск в профессию, и тогда принципиально зафейлить студена за плохой исследовательский проект, потому что он не соответствует требованиям доктора в каких-то там науках, кажется мне легитимной практикой. Но про все остальные сектора - we have zero clue, и аргумент "как он/она тогда работать будет" я не покупаю. Люди из академии (именно ученые, а не пришедшие преподавать практики) редко вылезали за пределы универа, и плохо представляют как там снаружи люди работают, и что именно им нужно.

Так вот, если я не определяю себя как человека с властью, то мне бы точно так же хотелось, чтобы студенты не пытались практиковать власть надо мной. Мне бы хотелось, чтобы это был равный диалог. Где мы обращаемся друг к другу по имени, подписываем сообщения, где мы говорим спасибо друг другу за проделанную работу, и где мы уважаем время друг друга.

Прям представляю как со всеми этими утопичными соображениями я прихожу на фул-тайм позицию и в первом же семестре фигачу фэйлы всем студентам, пока они жмут красные кнопки на мое поведение.

Одна из причин, почему я довольно серьезно рассматриваю опцию уйти из академии, связана с тем, что мое основное конкурентное преимущество очень плохо бьется с научным процессом как я его вижу. Я уже, кажется, писала, что на мой взгляд, академия - место для кропотливых и усидчивых, что для меня недостижимая высота.

Со школьных лет я была совершенно не приспособлена к долгой сидячей работе, это давалось мне через слезы и родительское давление. Мне нравилось читать книги залпом, я легко могла сделать домашку по алгебре или русскому - это занимало у меня 15-20 минут, хотя я знала, что одноклассники сидели над ними часами. Но когда дело доходило до "выучить текст по английскому языку" - всё ломалось. Я рыдала и отказывалась, мама ругалась и садилась рядом со мной чтобы контролировать каждое выученное предложение. В старших классах родители перестали контролировать что-либо связанное с уроками, а я неосознанно включила на полную все навыки быстрой соображалки и хитрости - быстро понять, что требуется на контрольной и написать ее, схватить основную мысль учителя в классе, если нужно - подсмотреть у одноклассницы как правильно отвечать на вопрос. Идея, что нужно все идеально выучить никогда не приходила мне в голову. Я закончила школу с тремя четверками в аттестате, но я совершенно не помню изнурительной учебы и каких-то серьезных усилий.

Это отразилось на ЕГЭ - их я успешно завалила. Вообще экзамены в среднем не были моей сильной стороной - чтобы хорошо их сдать нужно было реально готовиться, тратить на это дни и недели, корпеть над книгами. Я могла фокусироваться на такой задаче час, особенно если это не была литература - только с ней я могла фанатично проводить время.

В бакалавриате стало понятно, что мое умение быстро схватить по верхам идет на пользу оценкам. Нужно было много работать в классе, участвовать в обсуждениях - я могла это делать довольно легко, я понимала, что было нужно, какой смысл дискуссии, могла открыть статью за пять минут перед парой и понять, о чем она. Я очень быстро писала тексты для домашек, дольше вечера на это не уходило. В какой-то момент однокурсники перестали верить, что я не готовлюсь заранее ко всем асайментам. Я помню, что меня тогда это очень задевало - всем казалось, что я обманываю, когда говорю, что откладываю все на последнюю ночь. Потому что невозможно за ночь написать текст, который потом получит отличную оценку. Но я ровно так и делала, всегда. Скилл сдачи экзаменов я тоже прокачала - в университете в отличии от школы родителям не было интересно, почему я не сплю ночью- и оказалось, что в последнюю ночь можно выучить всё. Я помню, что к ГОСам я готовилась 48 часов - у меня была поездка в Брюссель и я вернулась в аккурат за пару дней до сдачи. И хорошо сдала.

Схема стала сдавать, когда дело дошло до курсовых. Мое хватание по верхам и слаженные предложения были недостаточным контрибьюшеном в академические дискуссии, а анализ данных оказалось невозможным сделать за ночь. В курсовые я вкладывалась на протяжении года, но так было потому что а) мне было интересно и б) я сделала договор сама с собой, что буду вкладываться по чуть-чуть, но много раз. Это в целом работало - но, то были курсовые.

В магистратуре такие схемы больше не работали. Нужно было вкладываться весь год не по чуть-чуть, а прям по многу. Навык слаженного текста тоже больше не работал - на английском я пишу совсем не так как на русском. И два года подряд я факапила итоговые тексты - сначала тезис, потом проспектус - потому что работа над ними это большой сложный и кропотливый труд. На который я не способна.

Бег на короткие дистанции - навык явно для других профессий. Например, в этом семестре я полна сил и энергии, и очень хорошо справляюсь с задачами, которые требуют от меня ответить на письма, организовать ивент, встретиться со студентами, провести урок. Я в среднем полезный участник брейн-штормов и краткосрочной логистики. Но я смотрю за тем, как я пишу первую главу диссертации - и мне кажется, так нельзя. Раз в неделю я сажусь за R, что-то делаю с базой (не худшие вещи), быстро разбираюсь что к чему, пишу репорт супервайзеру. Но так нельзя вечно - нужен обзор литературы, нужна хорошо придуманная проработанная теоретическая рамка, нужно, чтобы база была вылизанной и причесанной.

И пока мне нужно все это делать, я пишу этот пост, вместо работы для стороннего проекта, который требует от меня ровно этой самой кропотливой усидчивости. Я обязательно выполню план на сегодня к 4 утра, но прост Вик, втф.

Последние недели выглядят как марафон без выходных – все как обычно. Я закончила проект на 130 часов, но жить легче не стало. Но этот пост не про нытье о дикой занятости. Мне хочется написать два текста – один про то, что меня сильно раздражает в моей работе, а второй про то, за что я ее люблю. Начнем с бомбежки.

Я люблю перерабатывать – в целом, это спасает меня от множества проблем, и позволяет не рефлексировать (оч healthy). Но я ненавижу, когда на меня вешают волонтерство, а его в академии навалом. Организовать конференцию, организовать воркшопы, ходить на кем-то организованные ивенты, организовать встречи, прийти прочитать что-то кому-то, провести чей-то класс, поволонтерить для исследовательского проекта, пособирать данные, прорецензировать драфты статей, вычитать язык, придумать идею – список бесконечный. И я знаю, что часть из этого волонтерства дала мне ценные знакомства, опыт, навыки. Но – мне все еще не очевидно, почему со временем за получение опыта нельзя получать деньги. И если часть практик является традицией, которую нереально пофиксить – вроде рецензий для журналов (и форма зарплаты в этом случае статусная), то с организацией конференций я хотела бы подвязать навеки, но хрен там. Их почти никогда не организовывают специально нанятые люди с зарплатой. И очевидно, что проблема волонтерства не столько в деньгах, сколько в бесконечном обесценивании через обезличивание этого труда. Это время, усилия и нервы, но их никто никогда не увидит. На сайте ЦЕУ будет висеть как много мероприятий проходит в этом семестре, но нигде не будет написано, кто потратил 100 часов на их организацию. Да и в CV эти строчки никого не заводят, будем честны. Важнее в этом уже организованном поучаствовать.

Второе, что меня бесит – это высокомерие. Сложно найти больших снобов, чем ученые. Моя психологиня говорит, что в высокомерии нет ничего плохого, может и так. Но меня беспокоит флер элитарности, основанной на интеллектуальных способностях – есть в этом какой-то душок дарвинизма. И мне сложно купить идею, что наука – это особая работа для особых людей, чья скорость соображалки и эрудиции превосходит чью-то еще. Как я понимаю, часть академических сообществ согласилась, что наука - это не соревнование. Но ой как далеко не все. Мне кажется, в академии было бы куда больше достойных специалистов, если бы на уровне бакалавриата и магистратуры студентам перестали говорить, что они «не тянут», «не подходят» и «не поняли как надо».

Finally – неприятность. Интересно, что в посте про плюсы я скажу, что лучшие люди встречались мне в академии. Но, к сожалению, худшие – тоже оттуда. Понятно, что у меня selection bias. Но по внутренним наблюдениям – у меня нет ощущения, что работать в академическом комьюнити значит работать в комфортной supportive среде, где люди ценят друг друга и получают от работы удовольствие. Есть ощущение, что все адски перерабатывают, мало спят, плохо едят, собачатся с коллегами, не могут удержаться от ехидства на конференциях и редко проводят время с семьей. Про последнее и вовсе хочется написать отдельный пост.

And I love her, что называется.

Воу, время летит. Завтра утром меня ждет первая панель (шутки про название этого мероприятия уже все пошучены, едем дальше), на которой я представляю результаты своей работы. Мне есть что представить – я собрала большой кусок базы данных, и это была сложная работа. Я вычистила эту базу, намудрила с зависимой переменной, придумала индекс, сделала его. Смешно, что описание этого процесса занимает три предложения, но работы в нем было на 4 месяца. Построила 8 моделей – все они пока показывают какой-то unexpected bullshit, но на то я и собирала себе панель из лучших людей, чтобы получать качественные советы, критику и идеи как все исправить.

В целом могу сказать, что идея снять всякий преша с себя по поводу будущего и результатов была лучшей идеей, что посещали меня с момента подачи документов в Вышку. Я стала относиться к работе очень спокойно, без ожиданий. А еще настойчиво напоминаю себе, что я занимаюсь ей только ради удовольствия и из интереса. Я ни с кем не соревнуюсь, не хочу быть самой классной, не хочу работать в Гарварде, не хочу добиваться всего сегодня. И жизнь преобразилась, и работать захотелось обратно.

Вчера мой супервайзер сказал мне приготовиться, что я получу жесткие комментарии от двух других девчонок в панели, потому что you know, they are tough women. If you are female in the academia – you have to be tough. Я люблю своего супервайзера, он классный, и очень умный, и ответственный, но иногда он любит сморозить какую-то такую херню. Очень хотелось бы, чтобы люди никогда не ожидали от меня просто на основании что я female in the academia – что я буду tough. В прекрасном университете будущего, который мы построим с Л. – девочки могут ставить друг другу сердечки и присылать стикеры с котятками столько, сколько им захочется.

Я не буду лукавить и говорить, что я не нервничаю перед завтрашним днем. Еще как нервничаю. Встреча с панелью ни на что не влияет – это просто замер моего прогресса, никаких оценок или решений выгнать меня к чертям. Однако все равно придется красиво одеваться, рано вставать, следить на меняющимися чертами лиц по ходу презентации. Бесит, конечно.

6:45 - звонит будильник, переставляю его на 7, как будто это поможет. Я смогла уснуть три-четыре часа назад, потому что нервничала. Не из-за панели, а потому что не понимаю надо ли ехать в Россию прямо сейчас, пока не закрыли какие-нибудь границы на карантин.

Выхожу из дома, доползаю до кофейни, в ней почти никого, но мне не с чем сравнивать - я всегда брала кофе в университете, но с сегодняшнего дня там закрыты все столовые. Дохожу до школы, меня встречает охранник и просит показать карточку - впервые за три года я ее оставила дома, приходится идти обратно. Метров за 200 до подъезда вижу срочное письмо от ректора - в университет нельзя войти никому кроме стафа, всем оставаться по домам. Написала письмо своей панели, договорились встретиться в кофейне.

Один из трёх панелистов был с чемоданом, другой в процессе покупки билетов домой через океан, третий на чиле- ее семья и активы здесь, в Будапеште, так что она просто пережидает бурю. Но мы все же тратим минут 15 на обсуждение всяческих ужасов и бичим на Венгрию за перебор с паникой. Шутим про Россию, в которой можно присесть на пятерочку за болезнь. Я скидываю презентацию на почту, все смотрят ее с телефонов, потому что стол в кофейне маленький.

А дальше мы 1,5 часа обсуждаем все, что я сделала за последние месяцы и это лучшая академическая дискуссия в моей жизни. Очень нежная, очень конструктивная, никакого выпендрёжа и агрессии. Совершенно не ясно пока, когда мы встретимся в следующий раз - так что мы придумали план А, Б и С. Проводили одну из панелисток на такси до аэропорта и пошли закупаться пармезаном и виски.

По интернету гуляет письмо профессора из Беркли, который придумал 8 планов по проведению курсов для студентов на случай усугубления ситуации. Последний пункт включает в себя встречу в бункере если начнётся ядерная война, потому что будут сильные электромагнитные помехи.

И мне кажется, это очень здоровый подход, и так и надо. Для меня не было ничего более терапевтического чем эта рабочая встреча в пустом кафе. И активно участвовать сейчас в придумке онлайн уроков, и продолжать отвечать на письма, и поддерживать друг друга, и делать жизнь безопасной но не мертвой - только так и продолжать.

Для тех, кто преподает или ассистирует в этом семестре почти во всем мире наступили непростые времена. Университеты, соревнующиеся друг с другом в том числе в уровне технологизации, теперь проходят нехилую проверку на прочность – есть буквально 2 минуты придумать, как от пары сотен до нескольких тысяч человек уйдет в онлайн, и будет не просто переписываться, а общаться по видео, показывать презентации, активно участвовать в дискуссиях.

Надо сказать, что на пике этого кризиса (иначе это назвать никак нельзя, вряд ли хоть один университет в мире сейчас зачиленно вытаскивает из ящика стола заготовленный план на такой случай) – всё значительно обостряется, все на нервах и считают, что другая сторона играет против.

Я восхищенно сейчас наблюдаю за тем, как администраторы университетов и преподаватели много и усердно работают, чтобы все функционировало. В другие времена я бы наблюдала за этим процессом со стороны студентов, но сейчас я по другую сторону, и это завораживающее зрелище. Хочется, чтобы студентам было хорошо и комфортно, и при этом силлабус курса не пошел к черту. А еще – это конечно адски нервное время, и вопрос не только в том, как технически слаженно будет работать нынешнее образование, но и как сделать так, чтобы студентам оно все еще казалось привлекательным и важным, и чтобы страх и стресс не перебили вкус всех остальных процессов.

И я знаю, что этот канал читает некоторое количество тех, кто прямо сейчас учится. И наверняка все университеты сейчас факапятся, и совершенно не производят впечатление готовых к новым условиям жизни. Но я также зуб даю, что в каждом из них прямо сейчас n-ое количество преподавателей и администраторов не спит, не смотрит сериал с семьей и не чилит за книжкой, а нервно придумывает как всё разрулить. И они обязательно разрулят, ведь не глупые же люди.

В российском академическом сообществе разгорелся нехилый скандал - а именно, бывшая сотрудница Школы Перспективных Исследований ТюмГУ опубликовала статью (https://www.opendemocracy.net/en/odr/how-love-what-you-do-went-wrong-in-an-academic-sweatshop-in-siberia/), в которой описала условия жизни в академическом стартапе. Надо ли уточнять, что условия не очень.

Но реально показательной мне кажется дискуссия вокруг всего этого, развернувшаяся на просторах фб (конечно, где же ещё). В частности тексты студентов и ответочка от директора института. Столкнулись два дискурса. Один говорит - чтобы сделать русский стенфорд нужно пахать, и тогда хорошо будет. Другой отвечает - русский стенфорд это замечательно, но мы живые люди. Консенсус тут невозможен, потому что сторона предпочитающая, чтобы люди пахали а не жили, убеждена что пашня - это единственная опция достижения успеха, что успех измеряется в Стенфорде, и что пашня исключает приятную атмосферу.

Важно отметить, что это не какая-то российская особенность мысли, известное дело, что многие величественные учебные заведения типа Гарварда знамениты отвратительными условиями труда. Конечно, всегда найдутся люди, которые хотят там работать. И студенты, готовые не спать ночами, потому что известно же - хорошо делаешь, хорошо будет. Ну и абсолютно нормально такой подход транслировать, только вот мне кажется правильным делать это честно. Типа - у нас тут адски тяжело и мучительно. Никаких гарантий, что мы покупаем вам билет в светлое будущее и есть риск остаток жизни провести на антидепрессантах. Но - это возможность прикоснуться к великому, это блестящая строчка в сиви и связи. Все честно.


Но к сожалению, пока что ответочки тех, кто защищает ШПИ звучат так: люди должны выкладываться ради большой цели. А я все никак не могу понять в чем цель-то? Кажется, что всем должно быть очевидно, что Стенфорд или Гарвард это ценность сама по себе. Мне это утверждение кажется ложным. Стенфорд и Гарвард ценны - за определенные вещи, которые можно разделять а можно нет.

У разных университетов разные миссии. Есть университеты, ставящие своей целью крутое образование в каких-то областях, есть университеты создающие академическую элиту, есть университеты, выращивающие активистов. Определиться с целью (ну или решить, что ее не будет) - это задача номер один. Задача номер два - разобраться как идти к этой цели. Например - выращивание академической элиты предполагает публикации в Oxford University Press? Это обязательное условие? Если да - почему так, почему это ценность? Говоря за политологов - блестящие политологи это те, кто публикуются в APSA? Почему?

Ну потому что публикации в рейтинговых журналах это выход на огромную международную аудиторию, это присоединение к «крутой» международной науке, скажут сторонники идеи хорошо делаешь хорошо будет. Тогда следующий вопрос - а наука это только англоязычная наука? Наука - это когда ты общаешься с академическим ядром? А когда ты общаешься с академической периферией - ты меньший учёный чем коллеги из штатов?

Короче к чему это я. Рефлексировать полезно. Особенно когда создаёшь университет, факультет и перспективные школы. Причём полезно это делать коллективно. Так что клёво, что этот конфликт выплыл - и он, видимо, всплывет еще не раз.