Каждый день в свой дом я приношу какую-нибудь вещь, подвешиваю полку, вбиваю гвоздик и чувствую наслаждение в этом, я, наморенный скиталец. И я чувствую в эти дни, что корни собственности погружены в почву любви, я готов объявить эту мою собственность «священной», потому что она связана с той частью моей личности, которая соприкасается со всеми живущими в мире от червя до сложнейшего человека. Мне кажется, что этой силой коренной любви и процветает земля…

2 сентября 1926

Всю ночь и весь день, круглые сутки, беспрерывный дождь. Серо и мутно. Сошлось в природе и у меня на душе. Надел я фуфайку, вязаные чулки и стал я сразу стариком в 90 лет, потому что у меня не было никаких желаний и полное равнодушие было ко всем живущим.

3 сентября 1928

Вычитал у Арсеньева, что староверы называют переселенческую мелочь, с ее слабостью и развратом: «шуга». У нас в деревне только один не «шуга» — Качалов. По случаю дождя все сидят, не работают, а у него гумно крытое и он молотит, а когда начнутся ясные дни, он будет картошку копать, а шуга овес дожинать; и так он всегда впереди и ежедневно он даже на работу выходит первый. (Я сказал сегодня дома: «представьте себе, что в Германии все такие в деревне, как наш Качалов»…) Между тем, человек он немудрящий, когда начнешь с ним говорить, то стыдно за него становится: до того он, такой значительный в труде, такой рослый и красивый, начинает вывертывать неприятно по-городскому свое слово и мысль. В общественной жизни он мало годится руководителем: «уедчив» — говорят о нем. Но все прощается ему за его красивый труд и (хотя он считается кулаком), чувствуешь, что такой человек все-таки гораздо ближе к социализму, чем «шуга»...

4 сентября 1930

Пустые поля. Ветер несет желтые листья. Ястреб-конюк конючит над лесом, и с ним учится конючить его молодой наследник. Синица. Сойка. Сороки. Скрипит дерево.

5 сентября 1921

Она прекрасна, когда сидит на окошке вполоборота, смотрит вдаль и думает про себя, время от времени задавая вопросы... тогда не видна бывает нижняя, некрасивая часть ее лица, особенно губы, чувственные, неправильные, как бы застывшие в момент подсмотренной, кем-то спугнутой неправедной страсти... — в этих губах какой-то наследственный грех.

6 сентября 1918

Один солдат у костра: один юноша, душа русская: он в плену, его завтра погонят, и будет воевать, потому что сзади будут гнать коммунисты. Когда вместе солдаты, то слышится от них только «мать». Вот иностранцы только это и будут знать о русском человеке.

7 сентября 1920

Утро росистое, солнце медленно рассеивает туман. На цветах холодною ночью обмерли шмели, тряхнешь — и падают, как мертвые. Но по мере того, как солнце нагревает к полудню, и они оживают и начинают летать.

8 сентября 1924

Дождь с малыми перерывами весь день. Даже собаки зевают. Они умеют и чихать, и улыбаться, и зевать совершенно с тем же значением, как люди. Но что значит у них взрывание задними ногами земли и броски ее в направлении своего кала или же кувыркание на мертвячине с явной целью обмазаться ею, — мы уже не понимаем, мы ушли от этого.


Вышли в дождь за поля. Нашли тетеревей и одного черныша убили. В дождь на тетеревей отлично охотиться, сидят в кусту и не бегут.

9 сентября 1928

Встал утром здоровый телом, сильный, а у души будто на цепь приставлен сторож с дубинкой, и чуть что в ней шевелится живое — кроет и бьет.

10 сентября 1918

Если пресса ежедневно забивает голову обывателя грядущей мировой катастрофой, то это не значит, что катастрофа близка.

11 сентября 1922

Вчера на охоте у Пети Ярик ушел за зайцем и не вернулся. И я не стал его искать.

Ежедневно дожди. Хорошо только вечером, когда зажигаешь рабочую лампу. Начались вечера.

Алпатов* вспомнил своих двух мальчиков, умерших младенцами: у него не было к ним никакого чувства, но думалось, что мать наверно и сейчас найдет у себя в душе чувство утраты их. Потом ему почему-то вдруг вспомнилась та девушка, которую он любил, как ребенка, но она потом влюбилась в него, жизнь разделила их, и так все осталось нераскрытым, неконченным. Вслед за этим вспомнились опять умершие младенцы, и потом оказалось, что девушка эта была ему то же, что и умершие младенцы: начатая трагедия…

12 сентября 1925

*псевдоним Михаила Пришвина

Теплая ночь, совсем как летом, даже перед восходом не похолодело. Это утро «осенней весны», редкое, драгоценное.

13 сентября 1927

Власть оголяется. Это не власть, а только скелет ее, кости. А кости власти — честолюбие и самолюбие. На скелете нет не только чувства долга, чувства родины, самопожертвования, но даже камер-юнкерского и коммерческого мундиров. Честолюбие в надежде и больше ничего.

За властью теперь просто охотятся и берут ее голыми руками. Так настанет время, что и землю будут брать голыми руками, и, как говорит Никита: «Земли будет много! да некому ее обрабатывать». Это будет земля оврагов.

14 сентября 1917

Принципы могут быть у частных людей, отчасти в общественных группировках, но государство не должно иметь какого-нибудь пристрастия к идеям, государство полезно только тем, что во всем соблюдает меру.

15 сентября 1924

Утро собралось перед дождем. Возле нашего дома токовали тетерева. На клеверном поле собралось 4 петуха. Петя* услыхал их на сеновале, встал, подкрался и убил одного.

16 сентября 1927

*сын Михаила Пришвина, автор книги воспоминаний "Передо мной часто встает образ отца… " (1909-1987)

Петя рассказывал:

— Иду по дороге, грязь и грязь, а то и целое озеро, обхожу стороной. Вижу, едет навстречу телега с возом, на возу мужик. Шагов через пятьдесят другая телега, без возчика. Подумал: вторая телега того же хозяина и лошадь сама идет. Прошел с версту, взглянул, в грязи ничком человек лежит. Взял ружье наизготовку, стал с осторожностью подходить: мало ли какие люди бывают! Решил даже на первый раз обойти сторонкой. Обошел, разглядел: человек спит, и в руке кнут. Подумал: «Надо его разбудить» и вернулся. В это время увидел, еще одна подвода идет. Наждал ее, сказал: «Окоротись, тут человек лежит». Мужик остановил лошадь, слез, подошел, посмотрел и вдруг говорит: «Иван! Иван! Мать твою…» Спящий в грязи вскочил, оглянулся вокруг ничего не понимающими глазами. «Догоняй, догоняй, мать твою…» — закричал на него мужик. И тот с кнутом в руке, повторяя «мать, мать!», бросился догонять свой воз.

Вот как спят мужики на заре в дороге, что съехал с воза и, не замечая остановки движения, продолжал спать в грязи.

Разгадка. Пойманный мужиками бродяга при полном свете оказался юношей лет 18-ти. Он окончил школу беспризорников и был определен на фабрику. Но житье на фабрике ему не понравилось, он бросил ее и стал ходить по лесу, вытесывать палочки, эти палочки он обделывал ножом и продавал в Сергиеве по 10 к., получив денег за палочки, покупал хлеба и опять отправлялся в лес. И на всех палочках ножом выписывал свое имя: Григорий Иванович Ершов. Милиция отнеслась вдумчиво к беспризорному и, признав имя на палочке подлинным, равнозначащим с паспортом, отпустила Григория Ершова, а мужикам дала нагоняй: они не имели никакого права забирать беспризорника.

17 сентября 1928

Любовь открывает во всякой женщине новое, нетронутое поле.

18 сентября 1918

Наши убирают картошку.

Генерал твердо верит, что жив царь Николай*, и клянется, что не будет писать по-жидовски и умрет с буквой ѣ. Служит конторщиком, очень доволен, что его никто не трогает.

19 сентября 1921

*расстрелян 17 июля 1918

К. сказал мне:

— Неправда, партийный билет вытравляет из души все живое.

— Почему? — спросил я.

— Потому что их 1-й конек недоверие, и это приводит душу к полному опустошению. И у каждого парт-человека в губе кольцо, чуть что — и его вздернут.

20 сентября 1924

Хорошо на иностранных языках учиться говорить, если в кармане есть гроши, а как нет ничего, то надо по-русски.

21 сентября 1917