КАК ПРОХОДИТ ПЕРВЫЙ ГОД TEACH FOR QAZAQSTAN

В прошлом году я писала о том, что проект Teach for Qazaqstan набирает участников. Это инициатива (никак не аффилированная с государством) направленная на сокращение образовательного неравенства в регионах Казахстана.

Это когда специалисты с высшим образованием (не педагогическим) проходят специальную подготовку и едут в школы в маленьких городах и райцентрах. Это так называемый комитмент на 2 года, полностью оплачиваемый, но далеко не простой. Это возможность дать детям, растущим вдали от крупных городов, знания, новые перспективы, вдохновение.

Я так замоталась с семейными делами и обрушившейся на меня новостью о смерти Макфлая, что не успела дать вовремя call to action у себя в канале. Прием заявок уже закрылся.

Я с глубоким уважением отношусь к Куралай Жаркымбаевой. Она для меня пример просветительницы, подвижницы и гуманистки, это человек, чьи ценности не просто отзываются во мне - я хочу быть на нее похожей, но не совсем уверена, что мне хватит мудрости, терпения и душевной глубины для того, чтобы приблизиться к вектору мышления людей, подобных Куралай.

В прошлом году были отобраны кандидаты, которые прошли обучение и отправились в Карагандинскую область. Куралай их курирует, она переехала туда из Астаны. Часть людей отсеивается, потому что трудно вовлекаться, если например у тебя семья и дети. Часть уходят, потому что не разделяют ценностей программы.

Узнать больше о Teach for Qazaqstan (это крутая возможность для молодых прогрессивных специалистов изменить жизнь детей в лучшую сторону) можно у них в аккаунте. А вот аккаунт Куралай.

Я хочу опубликовать рефлексию Куралай Жаркымбаевой о том, как проходит первый год реализации программы в нашей стране.

«Я почти 1 учебный год прожила в городе Абай, Карагандинской области. Конечно, в этот период была в постоянном путешествии, в дороге: Абай, Караганды, Шахтинск, Габидена Мустафина, Алматы, Балхаш, Астана, Новая Узенка и так по очереди. Наш первый год в поле по программе Teach for Qazaqstan.

Это было интересно, так как всё строили с нуля. Моя основная задача - сотрудничество со школами. Сегодня апрель, я признательна нашим школам-партнерам. Это такая смелость сказать “да” незнакомым людям, которые в очередной раз, как многие другие, говорят об изменениях. А они поверили нам и в нас.

Конечно, у нас были свои челленджи по взаимопониманию и принятию: наши участники ведут уроки по другой методике, иначе относятся к школьным мероприятиям и вообще совершенно чужие, свалившиеся с луны для детей, родителей и педагогов.

Да и я всегда в костюме на 4 размера больше своего и широких штанах, для них это признак несобранности, а еще татуировки на всю руку и сигареты на перерывах также могли бы смутить школьное сообщество.

Но мне кажется, мы продолжаем работать и совершаем маленькие-большие совместные победы благодаря взаимному признанию, уважению, диалогу и любопытству по отношению друг к другу.

Когда у нас конфликты, я всегда захожу к школам с одним вопросам: “Я понимаю сложность ситуации, но мы сейчас обсуждаем наш «развод» или признаем, что допустили ошибку, да, больно-неприятно, но будем ли мы работать дальше, чтобы восстановиться?”

Этот простой вопрос помогал нам переживать кризисы, а сами кризисы сближали: уход участников из программы, то есть увольнение учителей из школ, коммуникационные, культурные недопонимания, разница в отношении к детям и вообще к их становлению.

Но у нас, думаю, за первый год большие маленькие победы, о которых, наверное, не пишут в серьезных отчетах: там все-таки нужны проценты, цифры и показатели.

Я не могу сказать, что мы увеличили на н-ный процент успеваемость детей, но я горжусь другими вещами:

♦️ в некоторых классах наших участников программы дети активно используют формулировки “мне небезопасно, со мной так нельзя”. Для нас умение учеников отстаивать свои границы и озвучивать свои потребности очень важно.

♦️ У нас были кейсы, когда в ходе мероприятий и рефлексии дети осознали, что недопустимо буллить и дискриминировать другого ребенка по состоянию его здоровья.

♦️ Некоторые школы-партнеры хотят иначе посмотреть на свою идентификацию как организации: понять, куда они хотели бы двигаться, о чем мечтают, без навязывания извне.

♦️ Когда мы делали фотокэмп, один из детей подошел и сказал, что эти 5 дней лагеря ему показалось, что в их селе очень интересно жить и есть впечатление, что важное, крупное может происходить тут. Это про чувство запущенности, упущенных возможностей и скуки, которые улетучиваются, благодаря подобным проектам.

♦️ В этом году мы смогли открыто говорить про неидеальность и право на ошибку. Это привело школьные комьюнити к размышлениям про белоснежные выглаженные рубашки, идеально чистую доску. А, может, это не самое важное?

♦️ Мы успели приоткрыть занавес веры и храбрости, без которой школа не может вырастить детей конструктивно. Теперь мы в совместных поисках, как увеличить его сначала у себя, победить зажатость и отрицание нашей неидеальности-идеальности, а после уже - в детях.

Первый год показал, что нам много всего предстоит сделать, но глубоко радует, что несмотря на страхи и устоявшиеся нормы в регионе, школы поверили в нас и, выходит, мы уже не можем остановиться. Это увлекательно и круто работать с ними вместе.

Сейчас апрель, и мои дорогие директора школ уже предлагают привезти мне винтажные костюмы своих отцов 50 размера, потому что это супер в моем стиле. Так и живем. Как тут остановиться…»

Отдала подруге елочку, которую покупала на Новый год 5 лет назад, до отъезда в Стамбул. Она так и растет у нее во дворе, но «растет» - громкое слово. Выяснилось, что это карликовая елка, которая не станет выше ни на миллиметр. Для меня эта хорошо себя чувствующая среди растений повыше наглая елка - символ ее отношения ко мне.

Вот как, знаете, человек, который вас любит, удачно вас фотографирует. Так и человек, у которого приживается ваша елочка, очевидно, к вам хорошо относится. Конечно, если бы она ее сгноила, я бы все равно придумала обоснование, что это хороший знак для нашей дружбы, но так еще приятнее. Всегда, приезжая, иду смотреть, как она поживает.

А еще мы гуляли по Бутаковскому ущелью. Там сполз вниз кусок грунта с деревцами. И одна выкорчеванная мини-селем осинка валялась прямо на дороге. Она ее взяла к себе в машину, как ребенка, и посадила у обочины дороги рядом с домом. По ночам выходит поливать молодые деревца (днём это невозможно из-за трафика). Я так люблю это в людях - жалость к живому.

Однажды заглянула на чашку чая к эльти - так по- турецки называют жену брата мужа. Стояло лето, и мураши проложили дорожку через ее обеденный стол. Тут такое часто случается. Я ей глазами показываю - видела, процессия муравьев. А она так спокойно махнула рукой - ну бог с ними, убивать я их не хочу.

(Они видимо сахар искали, бедные).

Мне это так понравилось. Я лишний раз поняла, что она - мой человек. Я тоже не хочу убивать муравьев. (Только моль истребляю, но у нас личные счеты).

Я об этой истории узнала недавно в Алматы на шүкір тамақ, устроенном в Aurora Space Асель Татишевой, чтобы отпраздновать подписание закона о криминализации бытового насилия. Адвокатка Алия Омарова рассказала моей сестре, а та - мне. К слову, Омарова параллельно работала на трех делах - Салтанат, Улпан, Элины. Огромная нагрузка.

Сердце сжимается за сегодняшних молодых женщин, которые, помимо прочего, должны опасаться и того, что их напиток будет спайкнут в баре, стоит только отвлечься. Недаром таких, как Кенжегулов, по-английски называют predator - хищник.

https://t.me/titstalking/766

Меня порадовало, как по ходу процесса мой брат сменил свое отношение от «ну не может быть, чтобы мужчина, который занимал такое положение, получил хорошее образование, умеет складно говорить, был настолько монстром, мои друзья не бьют жен» до «страшно растить дочерей в этом обществе, надо, чтобы работал закон, защищающий женщин, а мужчины меняли свое отношение не только к физическому, но и психологическому насилию».

Вообще кузен из очень интеллигентной семьи, оф корс, но тет-а-тет мы с ним по детской привычке разговариваем на смеси шуток, веселого мата и районовского жаргона, это у нас вызывает релиз эндорфинов. Поэтому я его цитирую не дословно.

«Спасибо коллегам и читателям ProTenge за невероятную поддержку, утром было страшно открывать соцсети, повсюду моя фамилия.

Если вы не знали, то я тот самый человек, который создал и более четырех лет вел ProTenge и вчера вечером меня в буквальном смысле догнала полиция во время пробежки, чтобы сообщить мне об административном деле по поводу январской публикации в Телеграм.

Полагаю, чтобы понять, где я нахожусь прямо сейчас - использовали технические возможности. Более того, специально для меня вызвали комфортную патрульную машину. В ОВД меня встречал замначальника, а потом пришли знакомиться целый подполковник и бонусом майор. Предложили чай, кофе… и плюс согласиться с выписанным административным штрафом. Описали преимущества такого развития событий - платить придется всего 50 процентов от предъявленного!

При этом начиная от участкового (бежавшего за мной), заканчивая подполковником (предлагавшим согласиться со статьей) - сотрудники полиции всё время говорили по телефону, объясняя кому то на том конце провода - на какой стадии процесса мы все находимся.

За 20 лет работы в журналистике не видела, чтобы такие ресурсы задействовали ради ОДНОГО административного протокола. И здесь у меня два предположения, отчего за мной бежали аж на Терренкуре.

Первое: полиция Алматы все адмдела отрабатывает по самым высоким стандартам. Второе: это был персональный подход ко мне, как журналисту.

Если серьезно полиция могла сэкономить кучу времени, можно было просто написать сообщение в ватсап, назначив время и место, и я бы пришло со своим адвокатом, чтобы ознакомиться с документами. Не пришлось бы использовать технические возможности, чтобы понять, где я бегаю по вечерам.

Что за административное дело из-за которого столько шуму?

Тут надо выразить благодарность Министерству информации, которое обратилось в полицию по поводу поста в Телеграм от 30 января, в поддержку коллег “Азаттыка”. Речь шла об аккредитации на работу, о причинах и почему важно выразить поддержку медиа, где сейчас работает одна из лучших расследовательских команд.

В Мининформе сочли, что пост, направленный на поддержку коллег - “создает опасность нарушения общественного порядка, или причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций…”.

Пост в доступе, вы можете его прочитать и сами сделать выводы о том, насколько он “опасен”.

При этом обращение в полицию от Министерства информации поступило не только на меня, как основательницу ProTenge, но и на… Асхата Ниязова. Ему предъявили за репост нашего поста.

Признаюсь, никогда не питала иллюзий насчет нашего Министерства, неважно кто во главе - Абаев или Балаева, но эта ситуация в общем-то отлично характеризует это ведомство. Теперь вы больше понимаете про “логику” их работы.

И у меня, и у Асхата впереди административные суды - у нас хорошая юридическая поддержка. Коллеги - журналисты постоянно с нами на связи, как и правозащитники.

Но с учетом содержания поста, у меня бооольшие вопросы к этой ситуации, на которую государство бросило столько ресурсов. Что это? Болезненная реакция на консолидацию журналистов в кризисной ситуации или “награда” за четыре года нашей работы на ProTenge?

Ну, и напоследок, я всерьез думала приостановить проект ProTenge, об этом уже знали партнеры, друзья, коллеги. После четырех лет работы, и более 3 тысяч публикаций, мне нужно было снизить темпы работы, чтобы выдохнуть. Наши читатели наверняка заметили это. Меня больше месяца не было в стране, когда позвонил Асхат с “добрыми вестями”. Пришлось вернуться.

Так что спасибо Министерству информации за мотивацию делать ProTenge дальше».

Джамиля Маричева, журналист и основатель ProTenge

ПРОЕКТ «НАСТАВНИКИ»

On the lighter note. Хочу поделиться рассказом женщины, которая уже три года является наставницей подростка из детского дома, плюс к заботе о своих сыновьях. В конце постов - анкета кандидата в наставники, может, вы тоже об этом задумывались, и нуждались в знаке. Я недавно болтала с близкой подругой, которая растит сына, и говорит, что понимает, что усыновление или удочерение не потянет, но в общем, рассматривала идею помощи ребенку из детского дома. Это как раз такой вариант. Дети отлично понимают разницу между наставником и усыновителем. И наставники им тоже нужны, тоже способны поменять их жизнь к лучшему.

https://t.me/nastavniki_dara/255

А вот канал наставника, который я с удовольствием читаю: интересно как постепенно и тонко происходит прогресс в их отношениях с подопечным и как открывается ребенок; а еще Николай отвечает на вопросы Сэма, которыми я порой и сама задаюсь, эрудированный он человек.

https://t.me/nastavnikpodrostka

P.S. Многие мальчики хотят, чтобы у них был наставник-мужчина. Им не хватает значимых мужских фигур в жизни, ведь в системе детских домов чаще всего работают женщины, и среди наставников в Казахстане больше женщин. Just for your information, мужчины.

Threads будет недоступен в турции из-за «решения регулятора». Жаль, у меня там сложилась особая экосистема в подписках, например, этот аккаунт.

«Тело - не храм. Храм можно разрушить и осквернить. Твое тело - лес: густой полог кленов и душистые дикие цветы, растущие в подлеске. Ты будешь прорастать снова и снова, какой бы опустошенной и раздавленной ты сейчас ни была».

Beau Taplin

Посмотрела baby reindeer, и у меня непопулярное мнение.

“Олененок”/Baby Reindeer

Донни Данн работает барменом в лондонском пабе, попутно пытаясь построить карьеру стендап-комика. Получается не очень, то ли из-за специфической ниши (он в выступлениях использует инвентарь, вроде резиновых куриц и париков, который носит с собой в чемодане), то ли потому что шутки у него несмешные. Однажды в паб приходит Марта, заказывает диетическую колу, и остается до конца его смены. Теперь она будет приходить каждый день. Вскоре выясняется, что Марта - психически нездоровая женщина, бывшая адвокатка, у которой и до Донни были объекты преследования, судимости, тюремный срок. На протяжении всего минисериала Донни будет разбираться, почему ему потребовалось целых полгода, чтобы обратиться в полицию с заявлением о сталкинге.

К четвертому эпизоду нам показывают причину его потребности во внимании, пусть даже это внимание нездорового человека. Будучи молодым человеком, полным надежд покорить Лондон, он (не то чтобы неосознанно) поддался на подкаты известного сценариста, позволил ему несколько раз совершать с собой всякие сексуальные действия в обмен на иллюзию, что “станет кем-то” и получит свой кусочек славы. Этот опыт насилия Донни сломил, разрушил его отношения с девушкой (которая таким пунктиром прописана в сериале, что непонятно, скорбеть нам или нет, – но самое обидное, что пунктиром прописана не только она).

Сценарист сериала Кристофер Гэдд объединил два своих автобиографических моноспектакля (о сталкерше и о пережитом насилии) в один сюжет. Собственно, Нетфликс благодаря успеху этих спектаклей обратил на него внимание и предложил сотрудничество. Гэдд пошел дальше и сыграл сам в сериале себя.

По описанию это то, что я обожаю – психологизм, британская актерская игра, копошение непримечательного человека в свинцовой мерзости бытия, искренность/новая маскулинность, исследование травмы. В конце концов, мой любимый беспощадный, при этом предельно очаровательный Fleabag тоже создан на основе авторского моноспектакля, и Фиби Уоллер-Бридж сыграла в нем себя.

Так почему у меня после просмотра сложилось непопулярное мнение?

Всем вокруг меня, кто посмотрел, понравилось. Сестра сказала: “Это история, которая имеет право прозвучать”. На нетфликсе сериал в фаворитах по просмотрам. Не буду убеждать вас не смотреть, потому что посмотреть точно стоит, чтобы составить собственное мнение.

Но вот коротенько мое брюзжание по пунктам:

- Подпитка фэтфобии.“Тучная одинокая женщина” – это монстр, которого, как верно подметила моя подруга Алтуша, мы помним еще по кинговскому “Мизери”. А по Кингу можно сверять часики, он перебрал все “универсально страшное”, от автомобиля-убийцы до мертвых домашних животных, от клоунов из канализации до призраков детоубийц. И вот страдающую лишним весом одинокую (не юную!) женщину он тоже дегуманизировал до статуса монстра. “Олененок” этот троп поддерживает во всем, вплоть до неряшливости, манеры одеваться. И можно ждать дополнительного ушата хейта для женщин с лишним весом теперь, которых будут обзывать жалкими сталкершами.

- В жизни Гэдду было 20 лет, когда его начала сталкерить 40-летняя “Марта”. Это серьезная разница в возрасте, и это существенный штрих в истории – протагонист, действительно, был неопытным, вчерашним ребенком, когда столкнулся с преследованием. Кстати сообщения и нарастание безумия сталкерши показаны очень правдоподобно, видно, что все трушное. Но мне непонятно, зачем уже 34-летнему Гэдду играть себя 20-летнего. Потому что выглядит в сериале он вполне себе ровесником Марты и аргументы для полиции “а вот если бы молодую девушку преследовал старый мужчина, вы бы по-другому заговорили”, звучат из уст этого помятого, не оч молодого человека не убедительно. Ну ладно, может, он просто личным участием хотел мета-расквитаться с прошлым.

- Подпитка гомофобии. Когда началась тема с растлителем-сценаристом, я не на шутку испугалась, что этот сериал придётся по вкусу Союзу родителей Казахстана. Потому что главный герой «Олененка» довольно долго рассуждает на тему, что вот насильник меня сломал и стал я геем или бисексуалом.

Это же любимая тема казахстанских гомофобов – что злые геи растлевают молодежь, которая иначе процветала бы в лоне традиционных ценностей. Конечно, среди геев, как и среди стрейтов, встречаются абьюзеры и плохие люди. Но меня напрягло, как в рефлексии главного героя был сделан акцент на том, “что он меня сделал таким”. Не “он нарушил мои телесные границы”, “он совершил преступление надо мной”, а “он сделал меня таким” – а еще там сразу случается переход к тому, как ГГ расстается со своей девушкой, начинает вступать в половые связи с мужчинами, смотреть гей-порно и то ли по велению души, то ли в качестве компромисса влюбляется в трансженщину. И эта смена дейтинг-поведения/ориентации выглядит и считывается как прямое следствие насилия со стороны мужчины.

- Такс, что еще. Пишут, что в реальности физического насилия со стороны сталкерши не было, эта сцена в сериале выдумана. Конечно, подстава, когда экранизируешь автофикшн и сам там снимаешься, волей-неволей случаются казусы в стиле стендап-комика Хасана Минхажа, который включил в выступление придуманный эпизод, как его маленькая дочь вскрыла конверт с белым порошком и ему пришлось вести ее в больницу из страха, что это сибирская язва – нехорошо бичевать реально существующую исламофобию провоцирующими хейт выдумками с учетом того что настоящего дерьма хватает. Так вот, поклонники Гэдда вычислили каким-то образом его сталкершу (которая психически ненормальный недееспособный человек) и теперь шлют ей угрозы. Насильника-мужчину никто не вычислил, он продолжает жить как жил. Сам Гэдд на него в суд не подавал, и призывает поклонников не допытываться, кто это.

- Ну и самый главный повод для брюзжания, который появился у меня после просмотра сериала - это то, что после 8 серий очень подробного и anxiety-генерирующего исследования того, как сексуальное и психологическое насилие отбило у главного героя интерес к жизни и нарушило его субъектность, сделав удобной мишенью для лунатиков, все, чего удостаивается Марта (в качестве объяснения ее бэкграунда - ну хочется какого-то равновесия между двумя главными персонажами, помимо того что она “полная одинокая безумная 40-летняя женщина”, а следовательно, некое чудище, – это три предложения в финале. (Вообще она тут не одинока, никто не получает сколько-нибудь интересную личную историю, даже любовный интерес ГГ красотка—трансженщина). Короче, многие писали, что это новый тейк на Beef, не верьте, на “Грызню” не похоже. “Грызня” кстати божественна, если не смотрели, смотрите.

#mayakillstime

Английский пациент

Ну вот я, не догнавшись чего-то с развязкой «Олененка», на следующий день думаю: дай-ка я посмотрю своего обожаемого «Английского пациента». Я поклонница этого фильма: от операторской работы и саундтрека до пронзительных глаз Райфа нашего Файнса, который в нем на пике формы. (Просто поражаюсь, почему Голливуд не сделал его растиражированным героем-любовником после этого кино).

Потом я вспомнила, что последний раз смотрела «Английского пациента» не менее 20 лет назад и захотелось плакать, што время летит и летит безвозвратно, но я вытерла сопли и стала смотреть.

Несмотря на то, что продюсер Вайнштейн (а может и благодаря - лого Мирамакс в 90-е было беспроигрышным знаком качества крутых фильмов), несмотря на 3-хчасовой хронометраж, я снова поняла, что я taken away, swept away моими любимыми Райфом Файнсом и Кристин Скотт-Томас. Как считала я 20 лет назад, что в этом фильме одни из лучших сцен флирта и секса ever, так и считаю. Как пронзало сердце последнее письмо Кэтрин графу Олмаши, так и пронзает. И даже рыдать снова немножко захотелось на сцене возвращения в пещеру.

Фильм этот на меня производит впечатление lingering, некоторое время живешь еще в его образах, вспоминаешь сцены. И решила я погуглить давно занимавший меня вопрос. Через какое время граф Олмаши вернулся в Пещеру пловцов, где лежала его тяжело раненая возлюбленная. По фильму непонятно, сколько конкретно времени прошло, можно лишь догадываться: три дня он шел за помощью, потом его арестовали как шпиона британцы, потом он убежал от британцев и переметнулся к немцам, чтобы уже не мытьем так катаньем добраться до пещеры. Короче, по фильму прошло примерно пару недель. Ну точно не могло быть меньше недели. И, как бы то ни было, вернулся он слишком поздно. (Надеюсь, тут уже не надо предупреждать о спойлере).

Когда я загуглила, что было в книге, по которой снят фильм, я охренела. Я подумала, что я наткнулась на перверсный фанфик. Но дальнейшее гугление подтвердило: в «Английском пациенте» Майкла Ондатже граф Олмаши смог вернуться только через 3 года. Он увидел свою возлюбленную, 3 года назад завернувшуюся от холода в парашют, в углу пещеры. Он разделся, подошел к ней, «как подходят любовники», раздел ее, занялся с ней сексом, одел и посадил мощи в самолет, чтобы уже, значит, похоронить, как полагается.

И я такая: бляяяяять да что за день такой. «Это период такой» (с).

И легла спать в совершенном расстройстве чувств, как ребенок, у которого отобрали игрушку, о которой он мечтал двадцать лет весь учебный год.