Люди жалуются на котов, прыгающих по клавиатуре, и отправляющих в вотсапп немыслимые сообщения.
Пару раз, задремав литсом в клавиатуре, я тоже такое отправляла. Потом извинялась.
Теперь буду рассказывать, что это у меня котик попрыгал.

Повторяю свой пост для вновь вступивших в чат. Всех свежепринятых собеседников приветствую и сообщаю несложные правила группы. 1. Ссылки и картинки здесь могу постить только я и никто больше. На первый раз прощаю, во второй раз молча баню, предварительно удалив всё вами опубликованное 2. За попытку рекламы или закамуфлированной рекламы (джинсы) баню сразу, молча и без предупреждения. 3. Мы мирные люди, друг другу не хамим и даже спорить стараемся в рамках корректности, не переходя на личности. 4. Голосовые сообщения сразу удаляются. Мы тут все в равных условиях, и все "работаем" в эпистолярном жанре. 5. Я иногда выражаюсь обсценной лексикой. Наставительные замечания и рассказы о том, что мат это некультурно - прямая дорога в бан. Тем более, что я стараюсь не злоупотреблять. Во всём остальном - более или менее свобода. Но всё же менее, чем более! Добро пожаловать, если не передумали! P.S. Мне бы, в принципе, и не жалко, но горький опыт подсказывает, что при свободном размещении ссылок, чат превращается из места для беседы в пропагандистский листок. А ведь большинство людей вполне может сказать своими словами то, что написано в ссылках. А уж когда картинки - разговор и вовсе становится невозможен - поди-ка еще долистайся до текста через эти гифки и картинки! )))

Из проповеди О. Димитрия Пашкова на 4 Родительскую субботу Великого поста в Храме Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе:

"Святой Праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что самая чистая и бескорыстная любовь - это наша любовь к усопшим: нам от них уже ничего не надо; это мы можем и хотим дать им нашу молитвенную помощь.
Но и наши усопшие в этот день среди нас, невидимые, внимают благодарно нашим молитвам, так что Родительские субботы - не только для усопших. Они и нам во утешение!".

Чтобы понять, кто возглавил ГМИИ им. Пушкина, просто прослушала цикл лекций Елизаветы Лихачевой по христианской архитектуре и архитектуре русского средневековья.
Какая умная, знающая и интересная женщина!
Во всяком случае - это серьезный искусствовед и историк культуры, с прекрасной русской речью!
Могу только поздравить ГМИИ с выбором нового руководителя для них.
https://www.youtube.com/watch?v=lKRA4PocK-Y

Китай с февраля месяца на своих картах начал изменять название некоторых российских городов, которые считает своей исторической территорией.

Владивосток теперь называется Хайшеньвай (海参崴);
Уссурийск – Шуанчэнцзи (双城子);
Хабаровск – Боли (伯力);
Благовещенск – Хайланьпао (海兰泡);
о. Сахалин – о. Куэдао (库页岛);
Нерчинск – Нибучу (尼布楚);
Николаев-на-Амуре – Мяоцзе (庙街);
Сословный хребет – хребет Вайсинаньлин (外兴安岭).

@madam_secretar

Зампред комитета Госдумы по экономической политике Михаил Делягин заявил, что низкий уровень безработицы в стране вызван мобилизацией, уехавшими из страны гражданами и высокой смертностью населения.

Делягин: "2021 году естественная убыль населения в РФ составила более 1 миллиона человек. Поводов гордиться низким уровнем безработицы в РФ нет. У нас естественная убыль населения в 2021 году за миллион человек, вымирание людей, и никто за это не наказан. Вымирание населения за прошлый год — порядка 600 тысяч человек, ещё сколько-то убежало. Все гордятся, какая у нас низкая безработица. Ребят, а вы ещё 300 тысяч человек мобилизуйте, у вас ещё ниже безработица будет. А ещё миллион угробьте своей замечательной оптимизацией здравоохранения, у вас ещё ниже будет безработица".

@madam_secretar

Возвращаясь к теме ГМИИ.
Я, к примеру, очень люблю шоколад. Горький, тёмный, с горчинкой. Можно с орехами. Но не молочный: молочный - это не шоколад. Это профанация. Да и белый, я считаю, тоже профанация.
Как считаете, этого достаточно, чтобы назначить меня директором шоколадной фабрики?
Ненуачо, я же не должна буду сама этот шоколад делать, для этого есть полно специально обученных людей, - технологи там разные.
А я бы ими руководила.
Почему нет-то, если я шоколад люблю?
В принципе, можно было бы меня назначить директором парфюмерной компании. Я люблю духи и немного в них разбираюсь.
Насчет руководства жемчужной фермой - даже не обсуждается, я с жемчугом дело имею очень давно и с большим удовольствием.
Кстати, с мясом и с рыбой тоже.
Если считать меня во всех этих вопросах профессионалом лишь по тому признаку, что это я ем, этим поливаюсь, а это ношу.
Но меня не перестают удивлять принципы, по каким происходят назначения в сфере культуры.
Ой, вот эта тётенька - дочка деятеля культуры. Ничего, что она культуру ненавидит, и ничего в ней не понимает. Пусть уже культурой поруководит.
А вот этот дяденька иногда ходил в кино. В детстве. Ну, по телевизору тоже видел. Почему бы ему киноотраслью не позаведовать? Ну, или киностудией, на худой конец?
А вот та тётенька сделала пару выставок - на одной были фотокарточки красивые, а на другой - очень клёвые шляпки. Давайте её назначим руководителем Эрмитажа.
И вдруг - ужас какой - профессионального искусствоведа и историка искусств назначают директором музея истории искусства.
Кошмар.
Крик стоит вторые сутки, вторые сутки пылают страницы.
Поднимаются все интервью, под лупой рассматриваются личные фотографии. Не, ну а как, она же выставки открыток и шляпок не делала?
Казалось бы - простая вещь: отраслью, фабрикой, заводом, армией, концерном, музеем должны руководить специалисты. Те самые "специально обученные люди".
И почему все так горячо стоят за то, чтобы руководили пожарники, "кураторы", "коучи", да просто шарлатаны?
Почему - ну, хоть шутки ради - не дать немного поработать профессионалам?
Почему вдруг все решили, что у них получится хуже, чем у пожарников, секретарш или коучей?

Распределение ролей.

Одно их самых больших удовольствий, какие я испытывала в жизни, это было удовольствие от того, что ты видишь, как родившаяся у тебя в голове идея начинает приобретать осязаемые черты, как она начинает прорастать в реальность, и однажды становится чем-то самостоятельным, отдельным от тебя.
И мне совершенно неважно – своими руками я её реализовала, или чьими-то. Меня многажды спрашивали, не жалко ли мне было отдавать свою идею в чужие руки?
И я честно отвечала: нисколько.
Потому что я не умею и не люблю ходить по кабинетам, разговаривать с «нужными людьми», выстраивать пирамиды бумаг...
А есть люди, которые умеют и любят. Они, в отличие от меня, умеют «решать вопросы» – я же умею их только задавать.
И пусть.
Мне вообще не очень понятно стремление множества людей стать начальниками – причём, желательно, рангом повыше.
Я как-то уже писала, что давно осознала: мой номер – второй.
Практически, всегда. И это – мой добровольный осознанный выбор, случившийся еще в давнюю пору.
В 1993 году в СПб возникли два фестиваля.
Международный (частный) и внутренний (государственный).
Я работала на международном.
Внутренний был поначалу маленький и малозаметный, он мне никак не мешал, но ровно до той минуты, когда надо было добывать у города денег. Городу было, в принципе, всё равно, кому давать, у них так и так в бюджете одна графа была, они считали, что деньги надо поделить поровну.
Я так не считала.
Поэтому я в приватной дружеской обстановке встречалась с теми, от кого зависело принятие решений, и ласково так нашёптывала – между шуточками и байками из кинематографической жизни – про смысл и престиж, и про многое другое.
Организатор внутреннего фестиваля впоследствии мне рассказывал, что не мог понять, в чём дело: всё, вроде, уже было на мази, всё договорено, а в последний миг всё упиралось как в стену – и хоть тресни. Но я-то знала, кто построил эту стену.
Я с этого ничего не имела, просто я искренне считала, что мой фестиваль лучше, нужнее, и что ему должны отдать все деньги.
Потом я перешла работать на внутренний фестиваль, и моя точка зрения изменилась.
Я стала искренне считать, что все деньги должны идти сюда. И снова принялась ласково нашёптывать, интриговать. Не без успеха, сразу скажу.
А перед каждым нашим фестивалем к нам на пресс-конференцию всё время приезжали Олег Янковский с Марком Рудинштейном.
Наш фестиваль был в мае, а Кинотавр – в июне. И эта сладкая парочка, значит, приезжала на разведку. Прям как на работу. Мы выдавали прессе нашу программу – куда денешься, а затем эта наша уже сформированная программа всякий раз прямо перед началом фестиваля вдруг возьми, да начни сыпаться.
Я уж зажимала их в углу, каждого по отдельности: ребята, поимейте совесть!
Но «ребята» только ухмылялись, а Олег однажды мне прямым текстом сказал: «ну, вы работу сделали, а теперь уступите дорогу большим!».
Я понимала, что Олегу вообще это всё пофиг, и что всю интригу ведет Марк – но что я могла сделать?
Так вот и жили мы вдвоем с директором фестиваля «Виват кино России» Людой Томской – слёзы точили.
Но однажды она прибежала с криком: «Павлова, ты знаешь, что этот стервец удумал? Он хочет в Питере фестиваль проводить?! Приехал в Смольный, с Кончаловским! И им уже всё пообещали!».
Но пообещать – не значит жениться.
Нет, влезать на чужую территорию – нехорошо. Тут действует железный закон мафии.
И я кое-что быстро нашептала Людмиле Ивановне и списочек имен приложила. Она сделала несколько телефонных звонков, провела несколько встреч, и внезапно на идею Марка окрысился «весь город», все, кому еще вчера до той идеи никакого дела не было.
Важные питерские люди надели все свои ордена и ленты, и по очереди отправились в Смольный, разговоры разговаривать: как это так и почему. И вот, прям, серьезно так разговаривали…
Питер же какой город: небольшой.
Тут каждый корифей на виду и на счету. И с каждым надо считаться. Это вам не Москва, где корифеев сто миллионов и у каждого свой интерес.
Ну и вообще: люди все неглупые и свою «кормовую базу» сдавать чужакам никому не хотелось. Поэтому выступили солидарно.

Марк долго понять не мог: с чего они все вдруг так разбухли, но факт остается фактом. Почти три года он заезжал с разных сторон. Умасливал и уговаривал.
Но нашла коса на камень…
Мне, конечно, его было жалко, но себя было жальче.
А наши с ним интересы не совпали, как и всегда, впрочем.
Я с этого ничего не имела, просто мне так казалось правильно.
Впоследствии было еще несколько похожих сюжетов, но людям, которые пришли после Марка (с его же идеей) удалось переубедить каждого корифея по отдельности, и сколько я ни старалась этому помешать – у меня ничего не вышло.
Впрочем, капля камень точит, и если не складывать лапки и не мириться с неизбежностью, а продолжать и продолжать нашёптывать, то рано или поздно конкуренты могут сильно удивиться.
Они и удивились однажды.
В сущности, в этом и заключается роль «серого кардинала»: кто-то со знаменем наперевес идет на баррикады, но на эти баррикады его отправил кое-кто другой.
Есть люди, которые могут быть только первым номером, и есть те, которые – вторым.
Но, обычно, вторые злятся на первых и мечтают занять их место – не своё место. И винят весь мир, если у них не получается.
А я очень давно для себя уяснила, что если я работаю в паре, то сама, по доброй воле, во всех сферах жизни предпочитаю быть на втором месте – это для меня и есть вольное творчество, которое кто-то мне обеспечивает и защищает.
И дело тут даже не в сомнениях или неуверенности в себе, а в осознании уровня ответственности и необходимости преодоления препятствий, и моей моральной неготовности к этому уровню и к этим препятствиям.
Я всю жизнь прожила под чьей-то опекой.
Иногда брыкалась, не без того. Но на самом деле, мне всегда нравилось.
И когда у меня руководителями оказывались женщины – крайне редко – это тоже были женщины с мужскими качествами, и они так же меня окружали заботой и защищали.
А я делала свою работу. Весело и с удовольствием.
Я давно уже поняла простую штуку: в любом деле первый номер – это тот, кто может обеспечить создание вещи, которая тебе необходима: фестиваля, журнала, фильма. Да хоть бы и семьи. Тот, кто грудью станет прокладывать путь по бездорожью и сносить все буераки на этом пути.
А ты, которая придумывает, как наполнить это радостью, словами, образами, смыслом, игрой, жизнью – номер два.
И как защитить это всё – тоже придумывает тот, кто «номер два».
А номер первый идёт на баррикады и защищает.
И эта роль второго номера меня лично нисколько не угнетает, если «номер раз» хочет того же, что и я. Просто он умеет создать для этого базу.
Это – как счастливый брак, в котором роли распределены, и не надо мериться пиписками – надо просто каждому делать свое.
А в результате – взаимная любовь и счастье.
Как жаль, что почти никто не в состоянии осознать, какая это прелесть – быть вторым номером за спиной у первого, берущего на себя всю ответственность, тянущего воз, и позволяющего тебе свободно искрить и сверкать...
Возможно, мне тоже было бы комфортно на баррикадах – но чтоб недолго.
И оттуда чтоб быстро домой!

С Днём театра всех причастных!

Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Борис Пастернак.
1946 г.

Уважаемые чатлане, еще раз задаю вопрос: как вы считаете, по достижении 1000 участников чата, не стоит ли нам прекратить "свободный" прием? Всё равно так или иначе пишут в чате человек 100, примерно, а с каждой порцией новичков у нас тут возникают разброд и шатание, и грубые личные выпады, от которых потом идут долгие круги по воде. Всё-таки, новички чаще всего приносят сюда привычки других соцсетей, от которых мы все сюда и сбежали. И адаптация происходит не очень быстро. Хотя, если честно, даже не понимаю, а как будет обустраиваться "непрямой" набор. В общем, вопросы, пока не имеющие ответа. Если есть аргументированные точки зрения, прошу высказываться.

Ох, какое известие в день театра! Если не фейк.

🎭В каждой школе в России к концу 2024 года появятся театры

Сейчас в России работают 18 000 школьных театров.

Москва 2023

ОДНА АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВАЯ ДЕРЕВНЯ.

Один абсолютно шедевральный спектакль...
Мы с Павловым его смотрели чуть ли не сразу, как переехали в Москву.
Билетов не было в природе - ни тогда, ни сейчас, 20 лет спустя, но Павлов был наглый, просто позвонил Петру Наумычу, и мы пошли.
И вот, сегодня, в День театра, мы пошли на спектакль вдвоем с Руденским.
Я вообще-то с Руденским в театр ходить боюсь: ему никогда ничего не нравится.
Он и сегодня пришёл такой красивый и злой (я была просто красивая 😝).
И я занервничала: ну, как он опять после спектакля скуксится, а я расстроюсь.
Но он после спектакля улыбался, и говорил хорошее, и сделался еще красивее.
Я не понимаю, как им удается сохранять спектакли Фоменко такими, словно они вчера были поставлены.
Как им удается играть на таком же точно нерве, словно и не играют они эти спектакли по 20 с лишним лет...
Это такой волшебный, яркий, настоящий театр, это такой невроятный, всё еще свежий, абсолютно восхитительный спектакль, что о нем даже писать и говорить не хочется - чтобы не заболтать и не расплескать всё, что осталось в душе после него: любовь, улыбку, нежность и боль.
Нереально прекрасная Полина Агуреева, блистательный Евгений Цыганов...
Это вот как - сидеть менее чем в метре от них, и ни одного мгновения фальши? Чистота и пронзительность каждой ноты...
Это вот как - когда каждый актер, - не выборочно, а именно каждый - играет с абсолютной самоотдачей?
Когда просто прополка или просто песня, просто бабы и мужики, просто солдаты - всё это наполнено непостижимой магией театра?
Любимая Наташа Курдюбова не могла мне сделать лучшего подарка на День театра!
Мы с Андреем оба торопились, и поэтому не купили цветов - просто не успевали.
И потому после спектакля застеснялись зайти к Полине и Наташе: ну, как без цветов - в праздник? Хотя они нас ждали.
Ну, сталбыть, в другой раз.
Но счастливое чувство праздника мы унесли с собой по домам.
И если еще живут такие спектакли, и если есть еще такие актёры, и если еще существует такой театр, - значит, нам всем ещё есть что праздновать в этот день.
И как же это прекрасно!

Митте - 90!
Однажды, во время Берлинале, в начале 90-х, когда он жил в Германии, он пришёл вечерком ко мне в гости в гостиницу, на огонек - у меня там еще сидело несколько киношных приятелей - и мы все болтали о только что просмотренных фестивальных фильмах.
Я тогда сказала, что "театр жизни", который мы только что увидели в одной из картин, я впервые увидела не тут, в Берлине, а в фильме "Гори, гори, моя звезда!", который я просто обожала.
И сидевший среди нас, довольно скучный Митта (он с нами не выпивал, пил только чай, специально для него заваренный) - внезапно вспыхнул, озарился, и дальше целый вечер мы слушали его монолог.
Одно цеплялось за другое - и Высоцкий с Петренко из "Арапа", и Ролан, которого пришлось в роли Искремаса поменять на Табакова, и съёмки вечеринки у Марлена в "Июльском дожде" - всё сплелось в невероятной яркости рассказ про невероятной яркости жизнь.
Как-то Митту никто и никогда в ту пору ярким не считал. Сверкали и искрили совсем другие люди вокруг, а Митта - ну что, Митта?...
Да, конечно, он снимал очень хорошие фильмы - сперва про детей, потом не про детей... Но кто в ту пору не снимал очень хороших фильмов?
Но я именно в тот вечер поняла, что он всю жизнь со мной. Что одно из самых ярких киновпечатлений моего кинематографического детства - это то, как страдает девочка от того, что приведенный ею на пионерский сбор Трубач - Ролан Быков - оттёрт горластыми тётками, задвинут на обочину, никому не интересен...
Я почти физически страдала вместе с ней, пока Ролан вдруг не взял в руки горн...
Меня Митта с моих малых лет учил страдать не за себя, а за другого...
А еще он меня учил тому, что чувства - и свои, и чужие - вещь застенчивая и деликатная, и что чувства надо щадить и беречь, и не лезть со своим уставом в чужой монастырь...
Саша, Александр Наумыч, совершенно для меня незаметно учил меня в своих фильмах очень важным, хоть и не очень громким вещам.
Мне понадобилось много лет, чтобы вспомнить, откуда я впервые узнала, что "нельзя читать чужие письма!", как говорила Вера Ивановна у Авербаха. Что никакая страсть и никакой жар чувств не могут и не должны отменять эту бережность и деликатность, и не могут служить оправданием бестактности.
Я не могу сказать, что сильно полюбила его блокбастеры, вроде "Экипажа" и "Границы".
Но он меня и там сумел удивить.
Например, сюжетом про любовь и нелюбовь. Про то, что "любят не за что-то, а любят кого-то". И что нелюбовь не только разрушительна, а и непреодолима. Что любовь невозможно "заслужить".
До него так жёстко и так прямо об этом не говорил с экрана никто.
Смешно сегодня рассказывать, какой он выдающийся режиссёр. Вся его шедевральная "Легенда об Искремасе" (Гори, гори, моя зезда!") - от первого до последнего кадра - прямое тому доказательство.
А вот, что он - один из самых выдающихся "художников-педагогов" нашего кино, и что многим драгоценным, важным вещам он совсем незаметно сумел научить не одно поколение своих зрителей - сегодня особо хочется напомнить.
Я никогда не объяснялась ему в любви - а сегодня хочу.
С юбилеем, Александр Наумович, дорогой!