Вариация отрезанных пальцев из Степки-Растрепки.
Гофман, Генрих (1809–1894). Степка-Растрепка : [Рассказы для детей в стихах] / Рис. Б.В. Зворыкина. — Москва : И. Кнебель, [1909]. — 10 с., вкл. 2 с. обл. : цв. ил.; 22×31.
#ужас_в_русской_культуре
Гофман, Генрих (1809–1894). Степка-Растрепка : [Рассказы для детей в стихах] / Рис. Б.В. Зворыкина. — Москва : И. Кнебель, [1909]. — 10 с., вкл. 2 с. обл. : цв. ил.; 22×31.
#ужас_в_русской_культуре
Продолжаю историю про отрезанные пальцы и германско-русскую культуру.
Кондратьев, Иван Кузьмич (1849–1904). Степка-растрепка : Похождения одного неисправимого шалуна / Рассказал И. К-ев. — 4-е изд. — Москва : т/д. Е. Коновалова и К°, 1914. — 20 с. : цв. ил.; 21.
#ужас_в_русской_культуре
Кондратьев, Иван Кузьмич (1849–1904). Степка-растрепка : Похождения одного неисправимого шалуна / Рассказал И. К-ев. — 4-е изд. — Москва : т/д. Е. Коновалова и К°, 1914. — 20 с. : цв. ил.; 21.
#ужас_в_русской_культуре
06.05.2024 Москва
Читая книгу Т. Д. Астафьева «Гильзы в золе» (Воронеж, 1965), обратил внимание на интересное пересечение между книгами, которое привело меня к путешествию во времени. Этот сборник очерков о работе следователя я купил недавно на Арбате, с убитой обложкой, но вполне пригодными для чтения страницами. Купил и подумал, раз уж у нас с Т. С. появилась идея собрать коллекцию советского «тру крайма», то эта книга вполне подойдет.
В рассказе «Тринадцать страниц дневника» автор пишет, что семья одного из молодых преступников жила и работала на строительстве атомной электростанции. Прочитав эти строки, я осознал, что совсем недавно Т. С. отсканировал по моей просьбе книгу о строительстве Нововоронежской АЭС и основании города Нововоронежа — М. Ф. Абузов «Быль об Атомграде» (Воронеж, 1965). Обе книги изданы в 1965 году, обе в Воронеже, и есть вероятность, что родители преступника, участвовавшие в строительстве АЭС, могут быть упомянуты в книге Арбузова.
Мысленно вернулся в Нововоронеж и прогулялся по городу, в котором не был пять лет, — посетил парк с соснами, полюбовался градирнями и прудом охладителем. Вспомнилось, как лежа в дешевой гостинице на окраине города, вечерами я читал «Бухару» Айни. Тогда же мне снились страшные сны про паразитов и узбеков, зараженных множеством ришт. Холодом далеких времен обожгло память.
#дневник
Читая книгу Т. Д. Астафьева «Гильзы в золе» (Воронеж, 1965), обратил внимание на интересное пересечение между книгами, которое привело меня к путешествию во времени. Этот сборник очерков о работе следователя я купил недавно на Арбате, с убитой обложкой, но вполне пригодными для чтения страницами. Купил и подумал, раз уж у нас с Т. С. появилась идея собрать коллекцию советского «тру крайма», то эта книга вполне подойдет.
В рассказе «Тринадцать страниц дневника» автор пишет, что семья одного из молодых преступников жила и работала на строительстве атомной электростанции. Прочитав эти строки, я осознал, что совсем недавно Т. С. отсканировал по моей просьбе книгу о строительстве Нововоронежской АЭС и основании города Нововоронежа — М. Ф. Абузов «Быль об Атомграде» (Воронеж, 1965). Обе книги изданы в 1965 году, обе в Воронеже, и есть вероятность, что родители преступника, участвовавшие в строительстве АЭС, могут быть упомянуты в книге Арбузова.
Мысленно вернулся в Нововоронеж и прогулялся по городу, в котором не был пять лет, — посетил парк с соснами, полюбовался градирнями и прудом охладителем. Вспомнилось, как лежа в дешевой гостинице на окраине города, вечерами я читал «Бухару» Айни. Тогда же мне снились страшные сны про паразитов и узбеков, зараженных множеством ришт. Холодом далеких времен обожгло память.
#дневник
Замечательная сцена эксгумации из книги Т. Д. Астафьева «Гильзы в золе» (Воронеж, 1965).
24.05.2024 Бурса
Дождливая ночь. Долгий и содержательный сон, наполненный множеством примечательных деталей. Виды сельского кладбища с трех точек – птичьего полета, прогулки вдоль могил и цифрового увеличения из космоса. Могил мало, но все они подчинялись одному замысловатому надгробию с множеством декоративных элементов. Надгробие напоминало спрессованный павильон ВДНХ.
Далее прогулка завела меня в большое помещение, напоминающее фудкорт в торговом центре. Множество пустых столов окружали большой стол в центре. За ним сидел примечательный мужчина на склоне лет. Массивное и мясистое лицо его было обрамлено рыжими курчавыми волосами. От него исходила энергия власти и покровительства веселью. Время от времени появлялись люди напоминающие посетителей галерей и клубов, в которые я ходил в 2023 году. Хорошо одетые юноши и девушки старались угодить хозяину беседой или творческим подарком. Он напоминал престарелых интеллектуалов, которые в былые времена можно было встретить, посетив ночью ОГИ.
Мужчина был непоседлив, а его внимание кратковременно. Получив очередной культурный дар, он сразу же переключался на другой. Стол перед нами был также непостоянен и избыточен. В воздухе мелькали книги, картины и тарелки с возвышающимися горами лосося и огромными тушами креветок, обжаренных на гриле, раскачивались шаткие замки из сладостей и фруктов, пестрело разными цветами мясо давно вымерших животных.
Мне пришлось поддаться общему ритуалу, и когда я донес до таинственного мужчины свое занятие книгами, он задумался, и когда понял, звонко и одобрительно рассмеялся. Хозяин пригласил меня присоединиться к его веселью. Компания, окружавшая нас и во всем ему потакавшая, кивала вместе с ним. Но не успел я открыть рта, как его лицо осенила очередная веселая задумка.
Мы поднялись на лестницу и оказались на крыше здания. Этот переход был таким, что мы единовременно и поднялись пешком, и выехали на большом старом красном автобусе. Крыша представляла собой большие продолговатые бетонные блоки с внушительными щелями между ними. Поверхность их кучно заросла мхом и лишь изредка прослеживались серые бетонные проплешины. Затея хозяина состояла в том, чтобы остервенело кататься на этом автобусе по огромной крыше. Мне эта идея не понравилась и я отвернулся от автобуса, который остервенело подпрыгивал и, тормозя, разбрасывал куски мха, я с ужасом всмотрелся в окружающий здание пейзаж. Ничего живого вокруг здания не оставалось, земля была взрыта воронками, куски камня и железа торчали как обломки зубов. Весь этот пейзаж, видимо, существовал уже давно и был покрыт слоем чахлой и пожухшей травы. Я поспешил найти выход.
Спустившись в зал со столами, я прошел его насквозь и вышел на улицу. Улица была самой обычной, по ней сновали люди, ехали машины. Контраст сцен и обыденность дня закружили голову. Сон кончился.
#дневник
Дождливая ночь. Долгий и содержательный сон, наполненный множеством примечательных деталей. Виды сельского кладбища с трех точек – птичьего полета, прогулки вдоль могил и цифрового увеличения из космоса. Могил мало, но все они подчинялись одному замысловатому надгробию с множеством декоративных элементов. Надгробие напоминало спрессованный павильон ВДНХ.
Далее прогулка завела меня в большое помещение, напоминающее фудкорт в торговом центре. Множество пустых столов окружали большой стол в центре. За ним сидел примечательный мужчина на склоне лет. Массивное и мясистое лицо его было обрамлено рыжими курчавыми волосами. От него исходила энергия власти и покровительства веселью. Время от времени появлялись люди напоминающие посетителей галерей и клубов, в которые я ходил в 2023 году. Хорошо одетые юноши и девушки старались угодить хозяину беседой или творческим подарком. Он напоминал престарелых интеллектуалов, которые в былые времена можно было встретить, посетив ночью ОГИ.
Мужчина был непоседлив, а его внимание кратковременно. Получив очередной культурный дар, он сразу же переключался на другой. Стол перед нами был также непостоянен и избыточен. В воздухе мелькали книги, картины и тарелки с возвышающимися горами лосося и огромными тушами креветок, обжаренных на гриле, раскачивались шаткие замки из сладостей и фруктов, пестрело разными цветами мясо давно вымерших животных.
Мне пришлось поддаться общему ритуалу, и когда я донес до таинственного мужчины свое занятие книгами, он задумался, и когда понял, звонко и одобрительно рассмеялся. Хозяин пригласил меня присоединиться к его веселью. Компания, окружавшая нас и во всем ему потакавшая, кивала вместе с ним. Но не успел я открыть рта, как его лицо осенила очередная веселая задумка.
Мы поднялись на лестницу и оказались на крыше здания. Этот переход был таким, что мы единовременно и поднялись пешком, и выехали на большом старом красном автобусе. Крыша представляла собой большие продолговатые бетонные блоки с внушительными щелями между ними. Поверхность их кучно заросла мхом и лишь изредка прослеживались серые бетонные проплешины. Затея хозяина состояла в том, чтобы остервенело кататься на этом автобусе по огромной крыше. Мне эта идея не понравилась и я отвернулся от автобуса, который остервенело подпрыгивал и, тормозя, разбрасывал куски мха, я с ужасом всмотрелся в окружающий здание пейзаж. Ничего живого вокруг здания не оставалось, земля была взрыта воронками, куски камня и железа торчали как обломки зубов. Весь этот пейзаж, видимо, существовал уже давно и был покрыт слоем чахлой и пожухшей травы. Я поспешил найти выход.
Спустившись в зал со столами, я прошел его насквозь и вышел на улицу. Улица была самой обычной, по ней сновали люди, ехали машины. Контраст сцен и обыденность дня закружили голову. Сон кончился.
#дневник
25.05.2024 Бурса
В полночь вышел покурить на веранду возле гостиницы. Рядом сидел турок, пепельница была одна и, закуривая сигарету, мы начали разговор. Колониальный английский язык был исконно чужд нам обоим. В моем ухе играла всеми красками музыка, сочиненная нейросетью на основе стихотворения Брюсова о поцелуях без любви. Это была та ситуация, где ты погружаешься в свой символистский мир и тебе плевать на окружающую реальность, ведь ты живешь в комнате, где фиолетовые руки блуждают по эмалевой стене. Турок пояснил.
Он тут по работе, как и я. Я ему пояснил, что являюсь очень маленьким атомом в сложной реальности атомной энергетики, которой Русский мир одаривает Турцию. Говорили шаблонами – турецкие и русские девушки красивые, русская и турецкая музыка красивая, вечеринки утопают в синестезии и, в целом, диалог культур состоялся. Затем я узнал, что мой ночной гость торгует женским телом.
Девочки приехали из Стамбула, а он курирует их работу. Я пил кофе и говорил ему о том, что на местном кладбище можно увидеть красивые надгробия позапрошлого века. Музыка играет везде ужасная, а девушки, хотя и красивы, напоминают иллюстрации из книг Лафатера.
Мне было скучно и хотелось поговорить. Я говорил про энергию, добываемую из пустоты химического элемента, он говорил про энергию, добываемую из пустоты женской вагины. С веселящейся и наполненной людьми машиной приехала его сотрудница и я пожал ей руку, ведь пролетариат един везде. Она и он ушли к клиентам работать. Я остался с сигаретой и кофе в той реальности, где был предоставлен себе. В моих ушах звучало стихотворение Брюсова, где феи тают в янтаре и спят принцессы с ожиданьем на лице. Полутемная гостиница предоставляла складки кисеи для поцелуев без любви.
Холодный воздух с гор спускался в долину и сталкивался с затухающим шумом города. Дым угасающей сигареты струился в пустоту ночи. Мне было хорошо и одиноко, падал тёплый снег моего ускользающего мая.
#дневник
В полночь вышел покурить на веранду возле гостиницы. Рядом сидел турок, пепельница была одна и, закуривая сигарету, мы начали разговор. Колониальный английский язык был исконно чужд нам обоим. В моем ухе играла всеми красками музыка, сочиненная нейросетью на основе стихотворения Брюсова о поцелуях без любви. Это была та ситуация, где ты погружаешься в свой символистский мир и тебе плевать на окружающую реальность, ведь ты живешь в комнате, где фиолетовые руки блуждают по эмалевой стене. Турок пояснил.
Он тут по работе, как и я. Я ему пояснил, что являюсь очень маленьким атомом в сложной реальности атомной энергетики, которой Русский мир одаривает Турцию. Говорили шаблонами – турецкие и русские девушки красивые, русская и турецкая музыка красивая, вечеринки утопают в синестезии и, в целом, диалог культур состоялся. Затем я узнал, что мой ночной гость торгует женским телом.
Девочки приехали из Стамбула, а он курирует их работу. Я пил кофе и говорил ему о том, что на местном кладбище можно увидеть красивые надгробия позапрошлого века. Музыка играет везде ужасная, а девушки, хотя и красивы, напоминают иллюстрации из книг Лафатера.
Мне было скучно и хотелось поговорить. Я говорил про энергию, добываемую из пустоты химического элемента, он говорил про энергию, добываемую из пустоты женской вагины. С веселящейся и наполненной людьми машиной приехала его сотрудница и я пожал ей руку, ведь пролетариат един везде. Она и он ушли к клиентам работать. Я остался с сигаретой и кофе в той реальности, где был предоставлен себе. В моих ушах звучало стихотворение Брюсова, где феи тают в янтаре и спят принцессы с ожиданьем на лице. Полутемная гостиница предоставляла складки кисеи для поцелуев без любви.
Холодный воздух с гор спускался в долину и сталкивался с затухающим шумом города. Дым угасающей сигареты струился в пустоту ночи. Мне было хорошо и одиноко, падал тёплый снег моего ускользающего мая.
#дневник